Принцессы Романовы: царские племянницы - Соротокина Нина Матвеевна. Страница 10

Бестужев как мог боролся за то, чтобы оставить за Анной привилегии, которые принадлежали ее мужу. Задачей обер-гофмейстера было навсегда связать Курляндию с Россией. Бестужев предложил Петру свой план – выкупить на имя Анны герцогские земли, заложенные еще отцом мужа. Петр согласился. Земли выкупили за 87 370 талеров, при этом взяли их из русской казны. Для того чтобы вернуть эту сумму России, Бестужев в 1722 году сдал земли в аренду, надеясь вернуть убыток в течение шести лет.

Анна, поскольку очень нуждалась в деньгах, попросила Петра отдать земли в ее пользование. Герцог Фердинанд регулярно слал в Петербург жалобы: его-де лишили наследственных владений и не дают управлять страной. Но опасность поджидала Бестужева и Анну с другой стороны. Варшава видела, что Курляндия уплывает из ее рук, и коронный польский суд вынес свое решение. По закону закладные земли герцога не могли быть проданы иностранцам, а потому суд присудил курляндским дворянам вернуть России выкупные деньги. Легко приказать, но трудно выполнить. Дворяне не желали возвращать деньги.

Теперь для России главная задача виделась в том, чтобы раз и навсегда доказать, что Анна не иностранка, а законная герцогиня Курляндская. Лучшим доказательством в таких делах является оружие, и Петр пообещал, что если шляхта и дальше будет упорствовать и не исполнять волю герцогини Анны, то он введет в страну полк драгун.

Анна всеми силами поддерживала Бестужева. Из письма к царице мы видим, что она хлопотала за сына его Михайлу, что служил при ее дворе. Да и самому Петру Михайловичу она хотела выхлопотать чин тайного советника: «…он здеся служит, а чина никакова не имеет, что от здешних людей ему подозрительно». Хлопотала она и за дочь Бестужева – в браке княгиню Волконскую.

После казни царевича Алексея и смерти малолетнего «шишечки» Петр издал указ о престолонаследии. По этому указу наследником назначался не старший сын, как было прежде, а лицо, назначенное самим государем. При этом он взял клятвенное обещание от близких к трону людей, что они выполнят указ безоговорочно.

В мае 1724 года Петр устроил в Москве коронацию Екатерины. После Марины Мнишек это была вторая женщина на Руси, удостоенная столь высокой церемонии. На коронации присутствовала и герцогиня Курляндская Анна.

Петр Великий умер 27 января 1725 года. У царя была уремия и почечная болезнь. Умирал он тяжело и долго. И тем не менее назначить наследника он так и не успел. В результате дворцового переворота при активном содействии Меншикова на русский трон взошла Екатерина Алексеевна.

А как обстояли дела в Курляндии? У Анны Ивановны появился новый жених – Мориц, граф Саксонский, незаконный сын польского короля Августа. Мориц искал богатой невесты, и таковой ему виделась герцогиня Анна. Для того чтобы уладить дело, необходимо было согласие государыни Екатерины. Мориц собирался было ехать в Петербург, но вместо этого поехал в Курляндию, чтобы лично засвидетельствовать Анне свое почтение. «Моя наружностьим понравилась», – писал Мориц из Митавы, имея в виду не только Анну, но и Бестужева, и курляндское дворянство.

В Петербурге тоже не хотели видеть Морица герцогом Курляндским. Тому было много причин. К Петру Бестужеву был 31 мая послан указ с объяснениями: во-первых, Мориц будет действовать в интересах короля польского, а интересы эти противны Курляндии; во-вторых, между Россией и Пруссией существует соглашение удержать Курляндию при прежних правах, и вообще, «прусский двор будет сердиться, зачем бранденбургскому принцу предпочтен Мориц?» Покуда шли все эти разговоры, выяснилось, что Польша одумалась и теперь тоже решительно против этого брака.

Несмотря на запрет Москвы, 18 июня сейм единодушно избрал Морица. Анна тут же послала письмо к Меншикову и Остерману с просьбой убедить императрицу дать согласие на этот брак. Это было чрезвычайно наивный поступок. Положим, Анна, по простоте своей, не разглядела интриги, но Бестужев-то был дипломат и тертый калач! Так или иначе, но он тоже не знал, что главным претендентом на Курляндию после смерти Петра выступил князь Александр Данилович Меншиков. Светлейший князь хлопотал для себя это герцогство еще в 1711 году – не вышло. А сейчас, видно, пришел срок.

Императрица же прислушивалась ко всем словам своего фаворита. Она направила в Курляндию Меншикова под предлогом осмотра войск «для предосторожности от английской и датской эскадр». Его сопровождал дипломат князь Василий Лукич Долгорукий. Он первым прибыл в Митаву. 6 июня от лица Меншикова Долгорукий призвал правительство, сеймового марала, депутатов и объявил волю императрицы: выборы Морица необходимо признать недействительными, а герцогом курляндским следует избрать князя Меншикова. Маршал ответил, что сейм кончился, большинство депутатов разъехались по домам, а Меншикова в герцоги выбрать никак нельзя, поскольку он не немецкого происхождения и не лютеранского вероисповедания.

Очень показательно письмо Меншикова царице из Риги. Письмо длинное, не будем приводить его полностью. Вот начало: «Вашему Величеству нижайше доношу: прибыл я в Ригу 27 числа, а 28-го, уведав о моем прибытии, прибыла ко мне царевна Анна Иоанновна в коляске с одной девушкой, и, не быв в городе, стала за Двиною, и прислала ко мне служителя своего, который мне объявил о прибытии Ее Высочества и просил, дабы я к Ее Высочеству приехал туда повидаться, что я, выслушав, тотчас поехал и, когда прибыл в квартиру Ее Высочества, тогда изволила принять меня благоприятным образом и, приказав всех выслать и, не вступая в дальние разговоры, начала речь о известном курляндском деле с великой слезной просьбой, чтоб в утверждением курляндским князем Морица и по ее желанию о вступлении с ним в супружество, мог я исходатайствовать у Вашего Величества милостивейшее позволение, представляя резоны: первое, что уже столько лет как вдовствует, второе, что блаженные и вечно достойные памяти государь император имел о ней попечение и уже о ее супружестве с некоторыми особами и трактаты были написаны, но не допустил того некоторый случай». Это все одна фраза. Длинно, сбивчиво, но как уверенно держится Меншиков с двумя женщинами – и с императрицей, и с герцогиней!

Далее Меншиков пишет, что от имени императрицы дал герцогине достойный ответ. «Ваше Величество оного Морица для герцогства Курляндского для вредительства интересов российских и польских допустить никак не можете» – это во-первых, а во-вторых, «Ее Высочеству (то есть Анне) в супружество с ним вступать неприлично, понеже оный рожден от метрессы, а не от законной жены, что Вашему Величеству и Ее Высочеству и всему государству будет бесчестно». Вот где цинизм и двойные стандарты! Это пишет князь российский, бывший торговец пирожками, государыне с весьма туманным происхождением. Более того, Екатерина до венчания с Петром уже была замужем, мужа ее искали для развода, но так и не нашли.

Далее, судя по письму, между князем и герцогиней идет следующий диалог. Меншиков говорит, что Петр Бестужев, не взирая на указы императрицы «не так поступал и по-видимому чинил фикции». Какие именно «фикции», Меншиков не говорит, но сообщает, что имеет об оном «особливый указ». Анна, прослушав этот указ, заявила, что если Морица нельзя в герцоги, то пусть уж им будет сам Меншиков, поскольку при нем она «во владении своих деревень надеется быть спокойна», а «ежели другой кто избран будет, то она не может знать, ласково ль с ней поступать будет и дабы ее не лишил вдовствующего пропитания». Далее она опять просит за Бестужева, чтобы «быть ему при ней по-прежнему». Меншиков на это, если вкратце, говорит, мол, посмотрим: «Ты с нами по-хорошему, и мы с тобой по-хорошему».

Анна отправилась в Митаву; Меншиков ехал за ней следом с большим конвоем и ночью вступил в город. На следующий день он уже грозил сейму вводом в Курляндию двадцатитысячного русского войска. Вот ведь какие страсти!

Императрицу напугала решительность Меншикова, она хотела решить дело миром. Анна тем временем приехала в Петербург, упала к монаршим ногам с жалобами и просьбой о Морице. Меншиков был отозван назад, а вместе с ним и Бестужев. Верховный совет стал «исследовать о проступках тайного советника Бестужева», а также давать оценку поведению Меншикова и князя Долгорукова (отца несчастной битой дочери Александры Салтыковой) – «все ли они тако чинили, как наши указы повелевали». Верховный совет решил, что «Бестужев не без вины», но его оставили в покое. Претензии Меншикова на курляндский трон были признаны несостоятельными.