Дочь палача и черный монах - Пётч Оливер. Страница 30

Он вдруг задумчиво посмотрел на дочь.

– Как-то ты внезапно засобиралась… Не в Симоне тут, случаем, дело?

Магдалена скорчила гримасу:

– До Симона мне дела нет. Он и без меня прекрасно обойдется.

Якоб снова заглянул в список.

– Ну если так считаешь… Так тебя, по крайней мере, не коснутся эти убийства. – Лицо его помрачнело. – Не хватало еще, чтобы под конец ты и в эту историю впуталась. Уж я-то чувствую, не скоро она прояснится.

Магдалена подошла к нему поближе.

– Но ты ведь уже узнал, кем могли быть те люди, которые подкараулили тебя в церкви?

Палач покачал головой:

– Это я еще выясню. И уж тогда помилуй их Господь.

Пламя от лучины бросало на его лицо неровные тени. В такие мгновения Магдалена боялась отца. Вот так он и выглядит, подумала она, когда затягивает на ком-нибудь петлю или дробит кости ломом.

– Теперь известно, по крайней мере, что один из них встречался с Коппмейером незадолго до его смерти, – сказала она наконец.

Девушка рассказала отцу о своей встрече с красильщицей и странном золотом кресте, который женщина видела на шее незнакомца. Когда она закончила, палач помотал головой.

– Тамплиеры, латинские фразы, золотые кресты, поперечины… Все уже запутано до невозможности! – Он ударил ладонью по столу, так что в книге перелистнулись несколько страниц. – Во всяком случае, Симон завтра с утра отправится в Пайтинг и попробует найти какую-нибудь подсказку в старых развалинах. Может, тогда мы узнаем что-нибудь об этом проклятом тамплиере, который нас всех за дураков держит. А может, заодно и про наших дружков.

В первое мгновение Магдалена подумала, не отказаться ли ей от своего решения. Что, если Симон действительно отыщет в развалинах замка клад? Или же его там подкараулят те незнакомцы? Не потребуется ли ему ее помощь? Но потом она подумала о путешествии на плоту, о большом городе, новых запахах и лицах. Ей хотелось сбежать подальше отсюда… и от Симона.

Девушка поцеловала отца в лоб и отправилась на второй этаж. Мама и близнецы уже давно легли спать.

– Береги себя, отец, – прошептала она. – Себя и Симона.

И с этими словами скрылась в спальне.

В мерцающем свете лучины палач снова склонился над потрепанными книгами. Красавка, паслен, аконит… Палец его скользил по бесчисленным изображениям ядовитых растений, но ни одно из них по своим действиям не походило на яд, который парализовал его в крипте. Это средство завезли откуда-то издалека, из далекой страны, в этом не возникало сомнений. Вот только как подобный яд попал к этим людям? Может, они и сами были из тех далеких земель? Может, это странствующие монахи из отдаленного монастыря? Один из них разговаривал с необычным акцентом.

И на латыни.

Внезапно ему вспомнилась странная фраза, которую он услышал в крипте.

Deus lo vult… Такова воля Господа…

Куизль со вздохом захлопнул книгу и принялся чистить мушкет. Завтра придется вставать с самого утра. Секретарь Иоганн Лехнер велел жителям прийти на рыночную площадь к шести часам. Юному Фронвизеру придется в одиночку разбираться с тамплиерами, загадками и убийцами, а Куизль будет охотиться на грабителей. В этом занятии палачу не было равных.

Леонард Вейер выругался и прошелся кнутом по спине лошади. Сивая заржала, встала на задние ноги и снова провалилась в глубокий сугроб. Сгущались сумерки, снег валил густыми хлопьями, так что торговцу из Аугсбурга то и дело приходилось закрывать глаза.

Они опаздывали! Хотя и выехали из Шонгау чуть свет, в полдень им стало ясно, что до наступления темноты в Фюссен им ни за что не добраться. Вейер решил ехать по старой дороге через лес. Так получалось дольше, но по ней мало кто ездил, особенно теперь, в разгар зимы. Грабители, скорее всего, подстерегали на широком тракте, протянувшемся вдоль Леха. Аугсбургский торговец сукном был уверен, что ни один разбойник не станет целый день морозить задницу только для того, чтобы потом – и то может быть – встретить одинокого крестьянина с телегой фуража. К тому же о том, что поедет этой дорогой, он рассказал только очень узкому кругу своих коллег из Шонгау и Аугсбурга. И ехал не как обычно, а в самой простой телеге. Даже удобную подпружиненную повозку оставил в Аугсбурге! Кто в нем теперь заподозрит торговца? Он чувствовал себя в безопасности. Но это не отменяло того, что близилась ночь, а они так и не добрались до деревни.

Ближе к вечеру снегопад начал усиливаться, сугробы местами доходили до пояса, и повозка с четырьмя слугами еле продвигалась. В наступивших сумерках даже собственную ладонь разглядеть удавалось с трудом. Справа и слева от дороги, словно черные пальцы, тянулись в небо густые ели. Две вьючные лошади храпели и тянули повозку через рыхлый снег. Колеса утопали в грязи и полузамерзших лужах, так что слугам то и дело приходилось слезать и толкать. Они хлестали усталых тяжеловозов кнутами, но даже самые сильные удары не могли заставить их идти быстрее. Колеса снова провалились в сугроб, двое слуг с руганью расчищали дорогу, пока двое других пытались вытолкать загруженную доверху телегу.

– Проклятье, побыстрее нельзя? Через час стемнеет!

Серая лошадь торговца беспокойно топталась на месте. Руки у Вейера озябли даже в норковых варежках. Голову его венчала шапка из медвежьего меха, до самых колен спускался плащ из лоснившейся шерсти. И все равно торговец замерзал до самых костей. Он дышал на ладони и тер их друг о друга. Изо рта у него валил пар, а брови и подстриженная бородка покрылись инеем.

Торговец опасливо огляделся. За деревьями у обочины, словно черный занавес, повисла тьма, сумерки медленно подбирались к маленькому обозу. Вейер в очередной раз выругался и принялся бранить слуг, которые устало выталкивали повозку из снега. До ближайшего селения оставалось не больше получаса езды! Торговец давно отказался от намерения сегодня же добраться до Фюссена. Теперь он обрадовался бы и дешевому постоялому двору. При всем при этом план был хорош! Из-за банды грабителей теперь ни один крупный торговец Аугсбурга не осмеливался в одиночку выезжать за пределы городских стен, а если и решался, то только в сопровождении дорогущих солдат. Один только Вейер отправился в путь через Шонгау – и сможет теперь диктовать цены по своему усмотрению. Если когда-нибудь доберется до Фюссена… Торговец беспокойно потянулся к заряженному пистолету, висевшему на поясе под плащом. Он взял с собой четверых самых сильных своих людей, каждого вооружил саблей и дубинкой, а у возницы был даже арбалет. Но достаточно ли этого, чтобы остановить банду жадных, оголодавших разбойников? Вейер покачал головой. П олно! Что делать грабителям на неезженой дороге? Никто не знал, что он проедет здесь с особенно ценным грузом.

– Давай уже, проклятая кляча!

Йозеф, его первый слуга, хлестнул одну из лошадей, так что та скакнула вперед и дернула повозку. Колеса наконец высвободились из сугроба, и путешествие продолжилось.

На дороге перед ними обозначилась разъезженная колея. Леонард Вейер улыбнулся. У них получится. Он один станет торговать сукном в Фюссене! Прибыль обещала быть внушительной. Возможно, после этого предприятия он сможет наконец уйти на покой и передаст все дела сыновьям. Тепло очага, хорошее питье, жирный каплун – что еще нужно человеку?

Справа донесся шум – тихий треск в обледенелых ветвях. Вейер прищурился и стал всматриваться во тьму между деревьями, но не увидел ничего, кроме густой хвои. Слуги тоже что-то услышали. Они перешептывались и опасливо озирались по сторонам. Что-то следилоза ними из темноты. Потом над самым ухом торговца раздался свист. Взгляд Вейера заскользил вверх по дереву и остановился на середине. Ветви там шевелились, словно живые. Они раскачивались из стороны в сторону, хотя ветра не было.

Слишком поздно он увидел глаза. Они выделялись белым на фоне пепельного лица, скрытого среди ветвей. Чуть ниже показался арбалет, направленный прямо на торговца. Вейер услышал тихий щелчок, и правое плечо пронзила жгучая боль. Он сполз с лошади и инстинктивно потянулся к пистолету, но не нашел его. Вокруг него разразился хаос, тьму прорезали крики. Гремели выстрелы, тяжело дышали дерущиеся мужчины. Раздался пронзительный крик, перешедший затем в хрип. Рядом кто-то упал с грохотом на дорогу. Торговец повернулся в ту сторону и увидел расширенные от ужаса глаза Йозефа, своего первого слуги. Из перерезанного горла на дорогой меховой плащ торговца фонтаном хлестала кровь. Вейер, не веря своим глазам, взирал на резню и убийства. Возможно ли такое?