Дамиано Де Лука (ЛП) - Хантингтон Паркер С.. Страница 9

— Рен…

— Пока! Люблю тебя, маман.

Я положила трубку, чувствуя себя на ноль процентов виноватой и на сто процентов больной от эмоций, забивших мое горло. Я давила их одну за другой.

Злость.

Разочарование.

Предательство.

Недоверие.

Любовь.

Похоть.

Одиночество.

Печаль.

Страдание.

Страх.

Глоток. Глоток. Глоток. Глоток.

Если бы эмоции были пищей, мне бы никогда больше не пришлось есть.

Не будь слабой.

Ты — Витали.

Витали не испытывают страха.

Я повторяла мантру, которую папа навязывал мне с рождения, пока мои чувства не улетучились, оставив безэмоциональный фасад. Только рядом с Дамиано мне приходилось стараться держаться отстраненно. Обычно эмоциональная дистанция давалась мне легко. Когда рядом Дамиан? Не очень.

Мои каблуки покачивались, утопая в мягкой траве, когда я проходила мимо рядов надгробий, окружавших меня. Летом Нью-Йорк может быть непредсказуемым, но в этом году погода стояла более жаркая, чем обычно. Сегодня, однако, было достаточно хорошо. Я не знала, радоваться этому или огорчаться. Винсенту, наверное, показалось бы забавным быть погребенным под землей в единственный хороший летний день в этом году, когда его не было рядом, чтобы даже оценить это. С другой стороны, мне не хватало юмора Винсента.

Я стояла у входа, достаточно далеко, чтобы проявить уважение к семье Романо, и достаточно близко, чтобы соблюсти место Витали на вершине иерархии. Толпа, собравшаяся на церемонию погребения, превосходила по численности тех, кто ранее смотрел на закрытый гроб. Винсент Романо явно заслужил уважение многих, хотя это меня не удивило.

Я не отводила глаз, когда рядом со мной появилась Люси Блэк, а ее муж Ашер — бывший наладчик Романо — оказался на пару рядов впереди нас. Я не знала ее. Она не знала меня. Почему она оказалась рядом со мной?

— Привет, я Люси. — Ее взгляд переместился на меня. — Ты Романо? Я никогда не видела тебя здесь.

О.

Она не знала, кто я.

Мои брови нахмурились, пока я не поняла, что она спросила только потому, что я стояла в ряду, обычно предназначенном для семьи Романо.

— Витали. Рената Витали. — Инстинкт бегства глубоко засел в моих ногах. Мне пришлось заставить их остаться на месте.

— О. — Она сделала паузу, и мы стояли в тишине, наблюдая за тем, как толпа увеличивается в размерах. Очень скоро мы превысим максимальную вместимость частного кладбища. — Мне нравятся твои волосы.

Всегда ли женатые люди были такими конгениальными? Разве она не может быть счастлива рядом со своим мужем?

— Спасибо.

Она сделала паузу.

— Он все время смотрит на тебя. — Она прикусила нижнюю губу, словно не давая себе сказать больше.

Я впилась ногтями в бока бедер. Мои глаза умоляли меня повернуться и встретить его взгляд. Вместо этого я выдавила из себя:

— Кто? — Мне не нужно было спрашивать, чтобы понять, что Дамиан смотрит на меня с нескольких рядов позади нас, но не спрашивая, я открыла незнакомке больше, чем хотела.

— Дамиано Де Лука.

Его имя прозвучало из ее уст как-то не так, словно оно не предназначалось для нее. От меня не ускользнуло, что я не имею к нему никакого отношения. Но он смотрел именно на меня. Тысячи людей собрались здесь сегодня, чтобы оплакать жизнь Винсента Романо, а он пялился на меня с тех пор, как я его заметила.

Притяжение, которое мы когда-то испытывали, все еще сохранялось, потому что вся я была начеку, слишком близко к дыханию, чтобы это было комфортно. Я привыкла к вниманию. Я никогда не хотела его, но привлекала всю свою жизнь. Но, несмотря на то, что я провела четырнадцать месяцев, расцветая под вниманием Дамиана, я так и не смогла к нему привыкнуть.

Я заставила себя заговорить.

— Ты с ним знакома?

— Ашер представил нас раньше. — Она не сводила глаз с гроба Винсента, стоящего впереди, и мне пришло в голову, что она могла завести этот разговор, чтобы отвлечься. — Он немного пугающий. Вообще-то, не немного. Он действительно пугает.

Я не могла себе представить, что у меня есть привилегия говорить так свободно.

Я почувствовала на себе взгляд Дамиана.

— Я уверена, что есть женщины, которые думают то же самое о твоем муже.

— Верно. Но мой муж не смотрит на меня так прямо сейчас, а ведь мы молодожены.

Почему было так трудно дышать?

Я заставила себя не поправлять воротник платья.

— Возможно, Де Лука все еще так же невоспитанны, как и раньше. В конце концов, мы на похоронах, а пялиться невежливо.

— Мне не следовало поднимать эту тему. — Люси слегка хихикнула, что меня удивило, учитывая обстановку. — Извини, я немного навеселе. Ладно, я действительно навеселе и изо всех сил стараюсь не говорить много, но мне действительно хочется много говорить. Не знаю, зачем мне понадобилось столько пить сегодня.

Верно.

На похоронах Синдиката пили неоправданно много. Выпивка с ближайшими родственниками перед просмотром. Выпивка во время просмотра. Выпивка перед погребением. Выпивка после погребения. Выпивка за ужином. Выпивка на вечеринке в честь поминовения. Выпивка, завершающая день похорон. У нее не было ни единого шанса.

— Поешь побольше перед сегодняшней вечеринкой в память о жизни Винсента. — Я посмотрела на нее, изучая ее остекленевшие глаза, и проигнорировала то, как от внимания Дамиано у меня зачесалась кожа. — И загляни к Дуэйну Риду за древесным углем или угольными капсулами.

Ее глаза загорелись.

— Чтобы впитать алкоголь?

Он все еще смотрел на меня? Почему он все еще смотрел на меня?

— Да.

Отвернись, Дама.

— Не могу представить, чтобы уголь хорошо связывался с алкоголем, — мой инструктаж упоминал об этом, но, когда Дамиан был так близко, я забыла, что Люси специализировалась в какой-то области биологии, — но я бы хотела проверить это. Может быть, на себе. Как на подопытном кролике. У меня всегда был дух морской свинки. Они мягкие и пушистые. Однажды у меня была такая.

Она немного путалась в словах, пока говорила без остановки.

— Ну, у моего приемного брата была одна. Думаю, она сбежала или что-то в этом роде, потому что мой приемный отец — он был полным засранцем, и я так его ненавидела, что, слава богу, уехала — сказал мне, что морская свинка никогда не вернется, если только не случится божественный акт, на который он никогда не вдохновится.

Она остановилась, чтобы икнуть.

— Но даже если бы он мог вдохновить на богоугодное дело, не думаю, что он воскресил бы морскую свинку. Или это был хомяк? — Боже правый, неужели она вывалила все, что пришло ей в голову. — На самом деле я не знаю, в чем разница. В любом случае, он был очень милым. У него были такие крошечные усики, и он съедал все, что я ему подбрасывала. Это было не так уж много, кстати, потому что у нас не было ни еды, ни денег, ничего.

Она повернулась ко мне лицом.

— О чем я говорила? Ах, да. О Боге. Нет, о Божьих деяниях. Я думаю, что божий акт, который бы его вдохновил, это, например, неограниченное количество пива или что-то в этом роде. А не воскрешение морской свинки. Почему мы говорим о морских свинках?

Боже правый, мне нужно было, чтобы она протрезвела и перестала болтать, как капитан Джек Воробей, нуждающийся в реабилитации и колонотерапии.

Я повернулась к Люси и прижала ее к себе с фальшивой улыбкой.

— Мы говорили о древесном угле или угольных капсулах. Они меня никогда не подводили. — Не то чтобы я часто пила. Я сменила тему, прежде чем она успела выдать мне устное эссе на тему "уголь против угля". — Винсент был одним из лучших мужчин, которых я когда-либо знала. Я не могу представить, чтобы какая-либо другая фигура мафии собирала такую толпу. Даже мой собственный отец.

Это должно было быть худшее из перенаправлений. Я не хотела говорить о своем отце и еще меньше хотела говорить о Винсенте. Я отогнала спазм боли при мысли о смерти Винсента, изо всех сил пытаясь создать эмоциональную дистанцию.