14-я колония (ЛП) - Берри Стив. Страница 39
Справедливый вопрос.
«Не думаю, что начатое можно остановить», — сказала она. «Это слишком далеко. Слишком много движущихся частей находится в движении. Наши люди думают, что до распада СССР осталось самое большее два-три года».
«Это был октябрь 1988 года, когда мы в последний раз разговаривали с Джоном Полом», — сказала она. «Но я был прав. Буш победил, и в State пришла новая команда, в которую не входил я, и другие люди завершили то, что я начал. Именно тогда я перешел в Джастис. Несколько лет спустя мне дали Magellan Billet».
«Как чертовски здорово», — сказал он. «Ты был там? Прямо посреди того, что произошло, когда пала Берлинская стена?»
«В чем Буш получил кредит», — сказала она. «Но к моменту инаугурации советский конец был предрешен».
«Не помогло ему переизбраться», — предложил он, надеясь, что она почувствует себя лучше. Он не совсем игнорировал историю.
Она ухмыльнулась. «Нет. Этого не произошло».
«Как ты сделал это?» он спросил.
«Это сложный вопрос. Но к концу 80-х годов прошлого века на Москву оказывалось давление практически со всех сторон, как изнутри, так и за ее пределами. Давление нарастало уже давно. Рейган, надо отдать ему должное, разработал способ использовать это. Однажды он сказал мне, что все, что нам нужно создать, — это соломинка, которая сломает коммунистов. Что мы и сделали. Операция называлась «Вперед».
Это началось с адмирала Джона Пойндекстера, ключевого члена Совета национальной безопасности Рейгана. Другие постулировали эту концепцию и раньше, но Пойндекстер превратил идею стратегической оборонной инициативы в работоспособную концепцию. Зачем сравнивать советскую бомбу с бомбой, как это делала американская политика на протяжении десятилетий? Это почти ничего не дало, кроме взаимного гарантированного уничтожения.
СУМАСШЕДШИЙ.
Соответствующий ярлык.
Напротив, преимуществом Америки была сильная экономика и инновационные технологии. Так почему бы не перебросить ресурсы — от нападения к защите. Соединенные Штаты располагали десятками тысяч ядерных боеголовок для запуска на восток. Почему бы не разработать способ предотвратить попадание российских боеголовок на запад? Идея Пойндекстера была представлена Белому дому в конце 1982 года, и президент сразу же ее поддержал. Рейган много раз говорил, что считает MAD аморальным, и ему нравится идея перехода к стратегической обороне. Все это замалчивалось до марта 1983 года, когда президент объявил об изменении по телевидению всему миру.
Изначально идея заключалась в разработке SDI. Но технологические проблемы начали подавлять усилия. Одновременно с СОИ произошло массовое наращивание обороны с использованием обычных вооружений и техники. Новые самолеты, корабли и подводные лодки. Миллиарды и миллиарды новых денег хлынули в министерство обороны, что стало крупнейшей эскалацией американской военной готовности в мирное время.
У Советов не было другого выбора, кроме как соответствовать.
И они это сделали.
Советы были искренне шокированы концепцией стратегической оборонной инициативы. Москва назвала этот план попыткой разоружить СССР, заявив, что Соединенные Штаты стремятся к мировому господству. Но для Советов настоящая опасность СОИ исходила больше от самих технологических усилий, которые могут привести к созданию нового наступательного оружия — нововведений, которым они, возможно, не смогут противостоять без собственной стратегической оборонной инициативы.
Так что они вложили в разработку миллиарды.
Что они не могли себе позволить.
Создавая соломинку, которая сломала коммунистическую спину.
«Вы говорите мне, что США обманули коммунистов?»
«Не такой уж большой обман. Более того, мы использовали явную слабость другой стороны, используя свои сильные стороны с максимальной выгодой».
Он усмехнулся. «Как я уже сказал, мошенничество».
«Это было намного сложнее. Ватикан успокаивал сердца и умы Восточного блока, поддерживая мотивацию людей, в то время как мы оказывали экономическое и политическое давление. Это нанесло серьезный ущерб Москве. Затем появляется SDI и бросает им настоящую кривую. Но как только Советы поверили, что стратегическая оборона представляет собой реальную угрозу, у них было только два выбора. Соответствовать нашим усилиям или обойти их. Они попробовали и то, и другое. КГБ было повсюду в СОИ, пытаясь узнать все до мелочей. ЦРУ оставалось на шаг впереди, скармливая им ложную информацию, используя их чрезмерную нетерпимость. Рейган отлично разыграл руку. Москва не могла победить».
Он держал равную скорость по шоссе в сторону Аннаполиса, не отрывая глаз от зеркала заднего вида.
«Вы должны гордиться собой», — сказал он. «Быть большой частью этого».
«В учебниках истории мало что известно о том, что произошло на самом деле. Когда я впервые встретился с Рейганом в 1982 году, он рассказал мне о своей идее использовать деньги и мораль в качестве оружия — привлечь Ватикан в качестве активного союзника. Он был одержим тем фактом, что и он, и Джон Пол пережили покушения. Он думал, что это какое-то божественное послание. Сначала я подумал, что весь план надуманный. Но он был полон решимости. Я был там, когда он приехал в Рим в июне 1982 года и лично выступил перед Иоанном Полом. Для этого нужны мячи».
Это было сделано.
«Тогда папа сделал то, что у пап лучше всего получается. Он обратился к вере и Богу и призвал польский народ не бояться. И их не было. Так что «Солидарность» выжила. Москва ошибочно думала, что военное положение подавит поляков, но они ошибались и там. Вместо этого призыв к свободе распространился по Восточному блоку и медленно ослабил каждое из этих марионеточных правительств. Когда наконец наступил крах, все рухнуло тяжело. Вместе Рейган и Папа были непобедимы. Но именно Рейган оказался достаточно умен, чтобы заключить сделку».
«Как я уже сказал, чертовски жульничество».
«Называй это как хочешь. Все, что я знаю, это сработало. Советский Союз и холодная война закончились. Спасибо актеру, которого многие считали некомпетентным и неэффективным. Но этот актер знал цену хорошему шоу. Коммунизм больше не важен. Вместо этого в центре внимания оказались воинствующие радикалы и религиозные фанатики».
«Ни у кого из них нет страны или нет преданности чему-либо, кроме собственного безумия. Больше не холодная война. Скорее безумная война».
«Сегодня, — сказала она, — одна ошибка, одно небольшое упущение, одна неудача, и следующий шаг — это отчаянные меры. Плохие парни действуют сегодня. Тогда все это было позерством».
Он вспомнил те ядерные бомбы. «Но пережиток старых дней может все еще существовать». Он увидел, что она согласилась. «Последний прощальный выстрел».
Она кивнула. «Для нас, чтобы справиться».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
СОТЕРН, ФРАНЦИЯ, 8:40 утра
Кассиопея слезла с русского истребителя. Они с Коттоном только что приземлились на авиабазе недалеко от ее замка, долгий перелет из Сибири закончился. Пилоты практически ничего не сказали во время поездки, скорее всего, сказали, чтобы они не занимались своими пассажирами. Трюк Коттона в предотвращении их нападения на Зорина, по-видимому, не ожидался. Она наполовину ожидала, что самолетам будет приказано немедленно вернуться в Иркутск, но этого не произошло. Она была рада вернуться на французскую землю.
Коттон вылез из своего скоростного такси и подошел к ней. «Мне нужно позвонить Стефани».
«Я предполагаю, что в этой истории гораздо больше, чем я знаю».
«Ты мог сказать это.»
Они вошли в одно из зданий и попросили личный кабинет. Персонал базы, похоже, ожидал их, потому что не каждый день два российских истребителя приземлялись на авиабазе НАТО. Старший офицер провел их в небольшой конференц-зал. Внутри Кассиопея нашла свой сотовый телефон, тот самый, которым им не разрешили пользоваться в Сибири, и повторно набрала номер Стефани.