Скандал с Модильяни. Бумажные деньги - Фоллетт Кен. Страница 12

Три стены здесь были стеклянными, но, увы, одно огромное окно смотрело прямо на проезжую часть улицы, а второе упиралось в кирпичную и деревянную боковую стены последнего из нескольких соседних, построенных террасами домов. Лишь из заднего окна открывался приятный вид на небольшой сад, который поддерживал в порядке нанятый на полставки садовник. Большую часть своих оплаченных двадцати рабочих часов в неделю он проводил выкуривая множество сигарет-самокруток и постригая и без того идеально ровную траву на лужайке. Но сейчас низкое предзакатное солнце весело сияло сквозь окно, придавая благородный золотистый оттенок коричневому бархату обивки мягкой мебели.

В низком широком кресле с удобством вытянула свое длинное тело Сара. Джулиан склонился и чисто механически поцеловал ее в щеку.

– Доброе утро, – сказала она.

Он с трудом сдержал желание посмотреть на часы. Он знал, что уже около пяти вечера, но она встала, только когда уже перевалило далеко за полдень.

Джулиан сел напротив нее.

– Чем ты занимаешься? – спросил он.

Она передернула плечами. Между пальцами правой руки была зажата длинная сигарета, в правой она держала бокал. Жена не занималась ровным счетом ничем. Ее способность ничего не делать вообще долгими часами все еще повергала Джулиана в изумление.

От нее не укрылся беглый взгляд на бокал.

– Выпить хочешь? – спросила она.

– Нет, – ответил он, но передумал. – Впрочем, я составлю тебе компанию.

– Сейчас налью. – Она поднялась и подошла к бару. Ноги при этом ей приходилось переставлять с видимой осторожностью. Наливая ему водку, она расплескала ее по полированной поверхности стойки бара.

– И давно ты уже начала пить? – спросил он.

– В бога душу мать твою… – произнесла она. Богохульства в ее устах почему-то всегда звучали особенно грязно. Она относилась к числу женщин, умевших ругаться выразительно и не тративших лишних слов. – Только не начинай опять, ладно?

Джулиан подавил вздох.

– Извини, – сказал он, приняв бокал из ее руки и отхлебнув глоток.

Сара уселась скрестив ноги. Полы ее халата при этом разошлись в стороны, обнажив длинные и стройные голени. Красота ног стала первым, что он оценил в ней сразу же, вспомнилось Джулиану. «Да они просто из плеч растут», – хрипло сказал он другу во время той, самой первой, совместной вечеринки. И ее рост оставался для него вечным источником восхищения. Она была на пару дюймов выше его даже без этих своих неизменно уродливых туфель на платформах.

– Как все прошло? – спросила она.

– Плохо. У меня создалось ощущение, что я – пустое место.

– О, мой милый бедняжка Джулиан. Одни только унижения выпадают на твою долю.

– Мы, кажется, уже договорились не заводить неприятных разговоров.

– Верно.

Джулиан продолжил:

– Я теперь планирую просто разослать для прессы необходимые материалы. Надеюсь, эти борзописцы явятся на прием. Надо как-то выкрутиться, чтобы все прошло гладко.

– Почему приходится выкручиваться?

– Из-за денег, почему еще? Знаешь, как мне на самом деле следовало бы поступить?

– Бросить эту затею вообще.

Джулиан сделал вид, что не слышал этой ремарки.

– Угостить их бутербродами с сыром и разливным пивом, чтобы остались хоть какие-то деньги на картины.

– Разве ты еще не купил их в достаточном количестве?

– Не купил пока ни единой, – ответил Джулиан. – Трое художников согласились позволить мне вывесить свои работы на основе комиссионных – если что-то продастся, я получу десять процентов. Но мне нужно приобретать картины в полную собственность. Тогда, случись какому-то живописцу ухватить удачу за хвост, я хорошо на нем заработаю. Так устроена вся система.

Воцарилось молчание. Сара никак не прореагировала на его слова. И Джулиан продолжил сам:

– Мне сейчас крайне необходима еще пара тысяч.

– Ты собираешься тоже попросить их у папочки? – В ее интонации звучала чуть заметная нотка презрения.

– Мне не хватит духа. – Джулиан поник в своем кресле и отпил изрядную порцию водки с тоником. – Причем противно не столько просить, сколько почти наверняка нарваться на его отказ.

– И совершенно справедливый отказ. Боже всемогущий, да я вообще не пойму, за каким чертом ему понадобилось с самого начала финансировать твою мелкую авантюру!

Джулиан отказался клюнуть на эту наживку.

– Я тоже не совсем его понимаю. – А потом, собрав волю в кулак, задал вопрос, который необходимо было задать: – Послушай, а ты сама никак не наскребешь несколько сотен?

Ее глаза злобно блеснули.

– Ах ты ж, мелкая и глупая сволочь, – сказала она. – Ты выкачал из моего отца двадцать тысяч, живешь в доме, купленном им, ешь пищу, которую покупаю я, а потом у меня же просишь еще и денег! Да мне едва удается свести концы с концами, но ты хочешь забрать последнее. Господи!

Она с отвращением отвернулась от него.

И Джулиан нырнул в омут с головой – терять ему было уже нечего.

– Но ведь ты могла бы что-то продать, – взмолился он. – За твою машину дадут столько, что я смогу открыть галерею без малейших затруднений. Ты же ею почти не пользуешься. Или что-то из своих ювелирных украшений, которые ты никогда не надеваешь.

– Меня тошнит от тебя. – Она снова посмотрела на него, скривив губы в жестокой ухмылке. – Ты сам не способен заработать ничего. Не умеешь писать картины, не умеешь управлять лавчонкой, продающей картины…

– Заткнись! – Джулиан вскочил на ноги с побелевшим от ярости лицом. – Прекрати немедленно! – выкрикнул он.

– А знаешь, чего ты еще не можешь? Знаешь, не так ли? – продолжала Сара, безжалостно проворачивая нож в старой ране, чтобы увидеть, как та снова начнет кровоточить. – Ты не можешь даже трахаться! – последние слова она тоже громко прокричала, швырнула ему в лицо, словно ударила наотмашь. Стоя перед ним, она развязала тесемку своего халата, позволив последнему покрову соскользнуть с плеч на пол. Она взяла свои полные груди в руки, лаская их пальцами и глядя при этом ему в глаза.

– Можешь сделать это для меня прямо сейчас? – спросила она уже тише. – Можешь?

От гнева и отчаяния он буквально онемел. Его обесцветившиеся губы растянулись в напряженном выражении унижения и злости.

Она же положила руку поверх своей промежности и раздвинула бедра ему навстречу.

– Попробуй же! Сделай это, Джулиан, – она подпустила соблазна в голос. – Быть может, он на меня наконец встанет?

– Сука! – наполовину прошептал, наполовину прорыдал он. – Ты сучка мерзкая, а не женщина. Сучка поганая!

Он сбежал по задней лестнице во встроенный в дом гараж. Воспоминание о ссоре обжигало изнутри нестерпимой болью. Нажал на кнопку механизма, поднимавшего ворота гаража, и сел в машину Сары. Она всегда оставляла ключ в замке зажигания.

Никогда прежде не одалживал он ее автомобиля, не желая даже просить об этом, но сейчас без колебаний занял место за рулем. Если ей это не понравится, пусть подавится своей обидой.

– Тупая корова, – произнес он вслух, минуя короткую, но крутую подъездную дорожку и сворачивая на улицу, направляясь на юг в сторону Уимблдона. Пора бы ему уже привыкнуть к подобным сварам: необходимо приобрести к ним нечто вроде иммунитета. Но с годами ставшие регулярными скандалы, казалось, ранили его все глубже и причиняли больше мучений.

И ведь ее вина была нисколько не меньше его собственной. Она получала какое-то извращенное удовольствие от его импотенции. До Сары у него случилась пара интрижек с другими девушками. Он не проявил себя с ними сексуальным гигантом, но, насколько помнил, сделал все, чего они могли от него ожидать. Проблема заключалась отчасти именно в тех достоинствах, которые изначально привлекли его в Саре: совершенство форм ее рослого тела, безукоризненность аристократических манер, состоятельность ее семьи.

Причем в ее силах было все наладить. Она знала, что ей следовало делать, и обладала всеми возможностями для этого. Немного терпения, доброты, простого, а не истерического отношения к сексуальным проблемам, и он давно бы восстановил свою потенцию. Но Сара относилась к его сложностям с презрительным равнодушием.