Ее святой (ЛП) - Уэст Хармони. Страница 15

— Я просто говорю, что ты, очевидно, все еще расстроена из-за этого. Обычно это означает, что ты не получила желаемого завершения. Вам не обязательно проводить вместе праздники или ходить на танцы как папа и дочь, но вы можете, по крайней мере, высказать свою точку зрения и зарыть топор войны.

— Дайте мне топор, и я с радостью воткну его ему в грудь.

Она качает головой, но не может сдержать улыбку.

— Я когда-нибудь упоминала, какая ты сумасшедшая?

— Не беспокойся обо мне, Мак. Поверь мне, я уже отпустила. — В большинстве случаев я с трудом вспоминаю о существовании своего отца. Его отсутствие в моей жизни только сняло ненужный стресс. — Сейчас. Возвращаемся к преследованию моего преследователя.

Сначала мне нужно просмотреть свои аккаунты в социальных сетях и убедиться, что у меня нет никакой другой идентифицирующей информации, размещенной публично.

Я открываю единственную социальную сеть, которой пользуюсь на регулярной основе, в основном для публикации милых фотографий и видео с Куки. Быстрое пролистывание моих постов заставляет мой пульс учащаться.

— О, мой гребаный бог.

— Что? — Мак вскакивает, выпроваживая Джинджер и Куки за дверь.

Я поворачиваюсь, чтобы показать ей свой экран.

— Этот мудак удалил все фотографии с моими бывшими. Он оставил только селфи, фотографии из колледжа и фотографии с тобой, мамой и кошками.

Ее брови взлетают вверх.

— Вау. Он уже такой собственник по отношению к тебе.

— Я знаю! И как, черт возьми, он взломал мой аккаунт? — Я не его девушка, или муза, или как там еще, черт возьми, он хочет меня называть. Он не может контролировать меня таким образом. Контролировать то, что я публикую, с кем провожу время, кто прикасается ко мне.

— Несмотря на то, что он плохо принимает решения, я думаю, что, к сожалению, у него может быть несколько мозговых клеток в голове, — признает Мак.

— Ты же знаешь, это все твоя вина.

Ее глаза округляются.

— Я виновата?

— Ты повторно активировала мои профили знакомств против моей воли! Итак, я была вынуждена пойти на свидание с торговцем людьми, Сейнт устроил ему передозировку, и теперь мы здесь.

Она складывает руки на груди.

— Сейнт преследовал тебя перед твоим свиданием. Ты сказала, что видела, как он наблюдал за тобой, когда ты была в своем доме.

— Да, но мне нужно на кого-то накричать прямо сейчас, а его здесь нет.

— Так что ты собираешься делать? Ты не можешь продолжать преподавать, когда он твой студент. Ты собираешься попросить отгул?

— Я не могу. Я и так едва зарабатываю, чтобы оплачивать счета, а льготы дерьмовые. Я не могу позволить себе брать отпуск. И будь я проклята, если сбегу от него.

Мак краснеет, и мне хочется ударить себя по голове.

— Черт, я не имела в виду тебя. Я рада, что ты сбежала от Джеймса. Это единственное, что ты могла сделать. Он был жестоким, ядовитым мудаком. Ты боролась, как могла, у тебя не было других вариантов. Это то, что я хочу сделать сейчас. Обдумаю все варианты и буду бороться изо всех сил.

Она сжимает мою руку и слегка улыбается.

— Мы будем бороться с этим вместе.

Ее улыбка выводит меня из себя. Когда Мак рядом со мной, никто нас не остановит.

Сейнт де Хаас ни хрена не понимает, с кем связался.

За мной следует черный BMW.

Сначала я подумала, что это еще один человек, направляющийся на работу. Пока я намеренно не повернула налево с включенным правым указателем поворота.

Сигнал BMW изменился и последовал за мной.

Теперь я поворачиваю не в ту сторону, уже не совсем уверенная, как отсюда добраться до кампуса.

BMW по-прежнему находится позади меня, сохраняя расстояние в несколько машин, между нами, как будто это каким-то образом сделает машину незаметной.

Стекла слишком тонированы, чтобы разглядеть водителя. Но я догадываюсь, кто за рулем.

Я жму на газ. К черту все это. Если Сейнт захочет повсюду следовать за мной, я приторможу в укромном месте и столкнусь с ним лицом к лицу.

Мой GPS ведет меня к кампусу Оберна, и когда я, наконец, сворачиваю на парковку, BMW проезжает мимо.

Я стискиваю зубы. Конечно, этот ублюдок не смог заставить себя смотреть музе в лицо.

Мое бешено колотящееся сердце, наконец, замедляется к тому времени, когда я сажусь на низкую кирпичную стену, согретую солнцем, открываю ноутбук и набираю в Google: Сейнт де Хаас.

Нет ни одной учетной записи в социальных сетях. Я хватаю свой телефон и ввожу его имя в каждое приложение, которое я загрузила, и ни одна из появляющихся учетных записей не принадлежит ему. Не найдено ни одного Сейнта де Хааса. У кого нет социальных сетей?

Из тех людей, которым есть что скрывать. Например, сталкеры и убийцы.

К счастью, мои поиски не совсем напрасны. В Google есть несколько ссылок с именем Сейнт.

В статье из массачусетской школы-интерната говорится, что он один из самых успевающих учеников. Выдающийся писатель, получивший престижную национальную премию для старшеклассников.

Я скриплю зубами. Конечно, он какой-то гений, творческий вундеркинд. Интересно, когда он превратился в психопата-преследователя и был ли им тогда тоже.

Кто-то садится рядом со мной, и я собираюсь рявкнуть, чтобы они дали мне немного места, пока я не замечу, кто это, и не расслаблюсь.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что ты мне кого-то напоминаешь? — Тревор улыбается своей фирменной улыбкой как из рекламы зубной пасты.

— Но был ли у нее мой замечательный характер, дополненный потрясающей внешностью? — я перекидываю волосы через плечо, и Тревор смеется. — Разве ты не должен патрулировать?

На нем его униформа — джинсы, простая белая футболка и черная куртка с надписью SECURITY на спине. Он невероятно высокий и крепкий, с короткой стрижкой, которая только начинает отрастать, и намеком на щетину. Полная противоположность подтянутому, чисто выбритому, темноволосому Сейнту.

Я стискиваю зубы и выкидываю его образ из своей головы.

Тревор протягивает мне сэндвич. Он знает, что я забываю взять с собой ланч и почти каждый день просыпаюсь слишком поздно для завтрака. Он относится к типу золотистых ретриверов — всегда дружелюбно болтает с преподавателями и студентами в кампусе, всем улыбается, кормит голодных и подбадривает угнетенных.

Мы друзья по работе. Когда мы видим друг друга в кампусе, мы встречаемся и болтаем о незначительных сторонах нашей жизни — о коллегах и начальниках, которые нас раздражают, о еде в кафетерии в тот день, об удивительно хорошей погоде, — но наша дружба существует только в рамках кампуса. В моей жизни нет места для новых дружеских отношений, и я уверена, что у Тревора их более чем достаточно.

— Я патрулирую. — Он толкает меня локтем. — Хочу убедиться, что ты не смотришь порнографические изображения в моем кампусе.

Я смеюсь и захлопываю ноутбук.

— Хотелось бы. К сожалению, мой поиск намного скучнее этого. Спасибо за сэндвич.

— Без проблем. Это ветчина, сыр и горчица — твои любимые.

Я показываю ему язык, прежде чем запихнуть сэндвич в сумку. Мое любимое блюдо — майонез, а не горчица, но к обеду я буду достаточно голодна, чтобы меня это не волновало.

— Проводишь исследование? — спрашивает он.

— Можно и так сказать, — признаю я. Тревор наклоняет голову и ждет, когда я продолжу. — Я… думаю, у меня, возможно, есть преследователь.

Он хмурит брови и понижает голос.

— Преследователь? Почему ты так думаешь?

— Я имею в виду, он фактически признался мне в этом, когда вломился в мой дом.

— Он вломился в твой… — Тревор сдерживается, чтобы не закричать, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, заметил ли кто-нибудь его вспышку. Он наклоняется ближе и шепчет:

— Он вломился в твой дом? Ты вызвала полицию?

— Эм. — Я прижимаю ноутбук к груди. — Я собиралась…

— Браяр, ты не вызвала полицию? Ты должна сообщить об этом. — Его глаза широко раскрыты, в них страх за меня.