Дикари (ЛП) - Энн Шеридан. Страница 11

— Выходи, выходи, где бы ты ни была.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, и я крепче сжимаю нож, скользя вдоль стены, чтобы лучше разглядеть дом. Внимательно слушая, я отслеживаю его передвижения по территории и отмечаю, где именно он находится и в каком направлении движется.

Шаги затихают вдали, и мое сердце колотится чуть сильнее, заставляя руки дрожать по бокам.

Не желая стоять здесь с нарисованной у меня на спине мишенью, я продолжаю скользить вдоль стены, делая каждый шаг в сторону с осторожностью, пока не получаю возможность заглянуть за угол кухни. Сделав это, я обнаруживаю, что прямо на меня смотрит ухмыляющийся мужчина.

Мои глаза вылезают из орбит, когда из глубины моего горла вырывается резкий визг. Я взлетаю, как гребаная ракета, мои ноги стучат по старым половицам, когда мужчина бросается за мной, он вытягивает руки и хватает мои волосы в кулак. Он дергает меня назад, и я с громким стуком падаю на пол, звук сотрясает весь старый дом.

Мужчина смеется, кружа вокруг меня, его лукавый взгляд прикован к моему.

— В чем дело, красотка? Я просто хотел поговорить.

Да, конечно.

Я отползаю по полу, и этот засранец прыгает вперед, его тяжелый ботинок обрушивается на мои длинные мокрые волосы и удерживает меня прижатой. Громкий вопль вырывается из меня, когда я хватаюсь за свои запутавшиеся пряди и отчаянно пытаюсь освободиться.

Мужчина смеется, а у меня на глазах выступают слезы.

— С тех пор, как ты попала сюда, от тебя одни неприятности, — выплевывает он, перенося свой вес ровно настолько, чтобы прижать другую ногу к моей груди, давая ему большее преимущество, которое я не должна была ему давать. Еще одно движение его веса, и этот ублюдок раздавит меня, как чертову букашку.

Я сжимаю руку, и, прежде чем даю себе шанс подумать о том, что я делаю, рука взлетает вверх. Лезвие блестит в лучах жаркого послеполуденного солнца, льющихся через окно, за мгновение до того, как глубоко вонзиться в заднюю часть его икры.

Мужчина кричит, но я еще не закончила, так как сильно давлю и срезаю всю гребаную мышцу с задней части его ноги, как будто разделываю гребаную индейку на День Благодарения. Кровь заливает меня с ног до головы, когда мужчина отшатывается и падает на пол, его лицо приобретает болезненный оттенок бледности.

Он воет в агонии, и этот звук подобен музыке для моих ушей. Я поднимаюсь с пола, мои колени дрожат подо мной, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на этого человека, я понимаю, как легко я могла бы оборвать его жизнь.

— Сделай это, — выплевывает он в мою сторону, его терзает невыносимая агония. — СДЕЛАЙ ЭТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ.

Улыбка расползается по моему лицу, и вместо того, чтобы избавить его от страданий, я просто поворачиваюсь и бегу к двери, пока его крики боли заполняют пространство позади меня. Пройдет совсем немного времени, и он умрет, но осознание того, что ему будет больно, заставляет что-то шевельнуться глубоко в моем нутре, что-то, что заставляет меня чувствовать себя гребаной королевой.

Дверь за мной не захлопывается, но я не настолько глупа, чтобы тратить время впустую. Я бегу, переставляя одну ногу перед другой, а на меня обрушивается палящее послеполуденное солнце. Проходит всего минута, прежде чем мое тело покрывается липким потом, а во рту сразу пересыхает от горячего воздуха пустыни.

Кровь, покрывающая мою кожу, быстро высыхает, и когда я прихожу в себя от кайфа и думаю обо всем, что только что сделала, жестокая паника разрывает мне грудь. Я гребаная убийца до мозга костей. Я была безжалостна и жестока, но что я могу сказать? Меня обучали лучшие в своем деле. Они будут гордиться тем, что я не отступила и не смирилась с тем, что они хотели со мной сделать, но эти моменты еще долго будут жить в моей голове.

То, что я сделала здесь сегодня, дорого обошлось мне и погрузило во тьму мою душу, но, в конце концов, все, что имеет значение, это то, что я свободна. По крайней мере, сейчас. Я застряла в пустыне и понятия не имею, как далеко находится ближайший объект недвижимости и сколько времени пройдет, прежде чем я смогу обратиться за помощью. Черт возьми, то, что люди Джованни не смогли убить меня, не означает, что этого не сделают койоты, когда сядет солнце.

Все, что я вижу на многие мили вокруг, — это грязь и деревья. Никакой воды. Никаких тропинок. Никаких расчищенных дорог, по которым можно ходить. Я здесь совсем одна, мне некуда бежать и абсолютно негде спрятаться.

Проходит по меньшей мере час, прежде чем послеполуденное солнце опускается все ниже в небе, отбрасывая мою тень по спирали передо мной, искажая мою фигуру. Я не слышу ничего, кроме своих ног, волочащихся по грязи, и тяжелого дыхания, когда пытаюсь сглотнуть, чтобы не дать горлу окончательно пересохнуть.

Я оглядываюсь через плечо, и хотя мне кажется, что я иду целую жизнь, все еще отчетливо вижу дом вдалеке. Кровь, покрывающая мое тело, быстро высохла, и хотя их вариант ванны был одной из самых ужасных вещей, которые я переживала, это во многом помогло мне почувствовать себя чище. Мои волосы больше не спутаны, и хотя моя одежда снова грязная, от нее не исходит тот ужасный запах разлагающейся плоти.

Мои ноги болят от прикосновения к твердой земле, и я в миллионный раз жалею, что не надела обувь, когда выбегала из особняка ДеАнджелисов вслед за Дил. Это сделало бы мою жизнь в миллион раз проще. Черт возьми, если бы я просто позволила волку забрать свой долбаный фиолетовый член, я бы вообще не оказалась в такой ситуации, и с Дилом все было бы в порядке… по крайней мере, я надеюсь, что это так. Я должна верить, что это так, потому что альтернатива… Черт, я не могу себе это представить.

Тихий гул нарушает тишину, и я вскидываю голову, мое сердце бешено колотится, когда я опасаюсь худшего. Вдалеке по пустыне мчится черная машина, поднимая пыль из-под шин и посылая по моим венам ошеломляющую волну паники. Эта собственность — единственная собственность здесь на многие мили вокруг. Не может быть, чтобы эта машина просто так потерялась. Это один из людей Джованни, или, черт возьми, это сам Джованни.

Я резко останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам, отчаянно пытаясь сбежать, но куда, черт возьми, я могу пойти? Если я вижу машину, то сидящие в ней, черт возьми, наверняка тоже видят меня.

Я зашла так далеко не для того, чтобы меня сейчас поймали.

Эти охранники сказали что-то о покупателе, который собирался забрать меня… черт.

Машина мчится по пустыне на большой скорости, и когда она приближается, я могу различить ее очертания. Это не какая-нибудь малолитражка, а большой внедорожник. Заходящее солнце бьет в лобовое стекло и не дает возможности разглядеть людей внутри, но какой смысл смотреть? В любом случае, окна у него затонированы.

Каждым моим движением управляет страх, и я бегу в противоположном направлении, прочь и от машины, и от дома, уводя себя все глубже в пустыню. Я быстро истощаю остатки своей энергии, в то время как машина продолжает мчаться ко мне, мой жалкий болезненный бег смехотворен.

Время замедляется, и пока я бегу, в горле у меня пересыхает, а темп замедляется, как будто вселенная наказывает меня за любовь к моей новой жизни с тремя известными серийными убийцами. Я тяжело дышу, с трудом делая каждый шаг, и когда в моих глазах появляются слезы, черный внедорожник объезжает меня, подрезая и вынуждая резко остановиться.

Шины визжат, когда водитель бьет по тормозам, и тяжелый автомобиль скользит по грязи, пытаясь найти сцепление с дорогой, а пыль взлетает вокруг него, как грозное грозовое облако. Дверь со стороны пассажира распахивается, и ко мне устремляется мужчина, моя энергия окончательно иссякает, и я падаю на колени.

Леви вылетает из пассажирской двери, Маркус бежит за ним, мчится ко мне, а мои грязные колени все глубже погружаются в твердую землю. Тяжелые рыдания вырываются из моего горла при виде большого черного волка, скачущего ко мне, одного волка, а не двух. Как только Леви добегает до меня, Роман резко останавливает внедорожник и выпрыгивает из водительской дверцы.