Человек по имени Рабл Нун - Ламур Луис. Страница 18

Она отступила, Нун вошел в хижину. Испуганная девушка была одна.

— Здравствуйте, что случилось?

— Не знаю. Но что-то произошло. Джениш вернулся на ранчо злой, как собака. Он взбешен.

— Он вошел в дом?

— Вероятно, вошел, но уже после того, как Хен, постучав в окно, вызвал меня, посадил на вашу лошадь и отправил туда, где, по его мнению, находитесь вы.

— Что с Билингом?

— Не знаю. Я послушалась Хена. Я опасалась, что Арч попытается за меня вступиться, и они его убьют. С Дженишем на ранчо прискакали чужие люди. Несколько человек, с ними девица, с которой мы учились в школе.

— Пег Кулейн?

— Да, но при чем тут она? Что случилось?

Нун подошел к окну и осмотрел тропу. Фэн, конечно, не уничтожила свои следы. Как долго их не найдут? Он взял с полки две горсти патронов и разложил по карманам.

— Охотятся за вашими деньгами, — сказал он Фэн. — Все вместе. А самая активная — Пег Кулейн. Ей принадлежит инициатива.

— Но здесь-то им что надо? Отец оставил ранчо, а денег — ни цента.

— Ничего подобного. Ваш папаша припрятал где-то на ранчо полмиллиона долларов. Об этом проведала Пег. Кстати, знает и Джениш тоже.

— А вы? Откуда вам это известно?

— Не знаю уж почему, но ваш отец мне доверял.

— Так вы знаете, где эти деньги!

— Я же сказал: не помню почти ничего. Однако никто мне не верит. Когда-нибудь, возможно, память вернется, тогда другое дело.

Она взглянула ему в глаза.

— Мне наплевать на деньги, — сказала она. — Но я люблю это ранчо, и здесь я хозяйка. Вернее, хочу стать хозяйкой.

— Так и будет.

— Вы уверены?

— Мне поручили вам помочь. Это я уже выяснил. Но пока я не вспомнил все остальное, приходится действовать интуитивно. Надеюсь лишь на инстинкт.

Они следили за тропой, а что еще оставалось делать? Он понимал, что оказался в западне, а это ему не нравилось.

Его деньги тоже не интересовали. Он потерял себя и хотел бы обрести себя снова. Кажется, он все-таки — Джонас Мандрин, но кто такой Мандрин? Амнезия, то есть потеря памяти, могла быть попыткой разума бежать от действительности. Он боялся восстанавливать прошлое, хотя очень хотел узнать, кем он был раньше. По сути же, ему был нужен шанс начать жизнь сначала.

Пока они выжидали, Нун рассказал девушке то немногое, что удалось ему выяснить за последние дни.

По-видимому, после убийства его жены, он блуждал без определенной цели и соглашался охранять скот на разных ранчо, ибо угонщики скота воплощали конкретное зло.

Внезапно он рассердился на себя. Что толку сидеть и ждать?

— Глупо дожидаться, пока нас прищучат, — решил он и зарядил винтовку и дробовик.

— Побудьте здесь, — обратился он к девушке. — Если кто будет врываться, уходите через кладовку тем же путем, что и я. Они, конечно, найдут этот путь, но не сразу. Приберегите для гостей дробовик.

Он стянул с ног сапоги и надел мокасины, найденные в кладовке.

— Джонас, или… как теперь вас зовут… — произнесла девушка, — будьте осторожны.

Он накрыл ладонью ее руку.

— Фэн, вы теперь знаете обо мне все, что я знаю сам. Не питайте иллюзий.

— Когда отец прибыл на Запад, ему пришлось схватиться с конокрадами, угонщиками скота, бандитами, враждебно настроенными индейцами, — сказала она. — Если дурные люди не понимают ничего, кроме насилия, приходится применять оружие, но наступит час, когда вы отложите его.

— Вы думаете, я могу обойтись без оружия?

— Почему бы и нет? Как я поняла, вы были и журналистом, и бизнесменом. Можете оставить ружье и взяться за перо. Все просто.

Он пошел по тропе сначала довольно быстро, затем в лесу чуть осторожнее. Прислушался. Воздух был неподвижен и чист. С вершины утеса он рассмотрел находившееся внизу ранчо.

Там — никакого движения, и в загоне нет лошадей. Эта означало, что всадники в пути.

Головная боль прошла, чувства обострились. Нун ощутил охотничий азарт. Откуда-то из-под горы донесся топот конских копыт. Он замер. Отходить можно в случае чего к скале, возвышающейся на той стороне долины. По ней тянулась диагональная трещина.

Хрустнула веточка. Передвигаясь от дерева к дереву, Нун слушал, не скрипнет ли седло, не заржет ли лошадь, не звякнет ли упряжь.

На ветру шуршали осины, но вот — посторонний звук. Он обернулся. По тропе скользил как индеец Дейв Черри с ружьем наготове.

Револьвер в руке Нуна дернулся. Лицо Дейва окаменело от шока. Нун выстрелил еще раз. Черри отступил и тяжело повалился навзничь. На его лице застыла гримаса удивления. Ружье выпало. Эхо выстрелов перекатилось по скалам.

Рабл Нун заложил два патрона в револьвер.

Глава 13

Он постоял, медленно считая до двадцати и прислушиваясь. Затем пошел дальше, бесшумно и быстро перемещаясь вдоль склона. Казалось, выстрелы оглушили окрестность. Утих даже ветер. Солнечный свет просачивался сквозь листья.

Нун чувствовал себя хорошо. Он был наготове. Дышал легко. Упругие мышцы были послушны. Он чувствовал в руке ружье и знал, что идет защищать свою жизнь.

Так сколько же их там? Конечно, Джениш и полдюжины его людей. Но одним врагом стало меньше — Черри можно списать со счета, а в команде Джениша он был одним из самых опасных. На ходу Нун инстинктивно менял прикрытия. Сочетание тени и бликов света в лесу, смещение веток, задетых при движении, могут обмануть и самого опытного стрелка.

Не было никаких сомнений, что Черри шел первым, а где-то находится конная группа.

Нун помедлил, соображая, где может быть Джениш и все остальные.

Джениш не торопился. Услышав выстрелы, он сошел с тропы и присел на обломок скалы рядом с Кислингом.

— С Дейвом кончено, — сказал он. — Нун его убил.

Кислинг взглянул удивленно.

— Ты уверен?

— Дейв должен был крикнуть. Он бы позвал нас.

— Может, он идет по следу?

— Он-то? Дейв в жизни не давал промаха. Да он и не выстрелит, если нет стопроцентной уверенности. Считайте, его уже нет. Рабл прикончил его, ребята.

Джон Ленг молча ковырял землю палкой. Чарли что-то хотел сказать и даже переступил с ноги на ногу, но передумал. «Там Рабл Нун — настоящий опытный мастер лесной стрельбы», — подумал он.

Все они размышляли о том, что никому еще не удавалось подловить в лесу Дейва Черри.

— Мы засядем здесь? — спросил Кислинг.

— Надо бы переждать, — сказал Джениш. — А хочешь, иди. Я лично позабочусь о твоей могиле… Лучше, ребята, подождем, пусть Нун пока как следует попотеет. Предоставим ему возможность потрудиться. А если он может ждать, то и мы можем.

— Как насчет судьи? Зачем он вмешивается? — спросил Кислинг.

— С ним все в порядке. Полезно иметь судью на своей стороне, — ответил Джениш, — он может понадобиться.

Кислинг чувствовал, что Джениш злится. Значит, нужно помалкивать.

Судья Найленд приехал на ранчо и долго говорил наедине с Дженишем. Он, правда, собирался побеседовать с молодой хозяйкой, но ее не было. А больше судья ни на кого не глядел. Кислингу не нравилось все это, он не любил, когда происходит что-то ему неизвестное.

Вот и сейчас немного выше, в лесу, ждет их с оружием одиночка стрелок, который обречен. Его давно следовало уничтожить, поскольку он всем мешает, а Джениш медлит и тянет время. С чего бы? Неужто Бен Джениш боится этого парня? Ведь он один, а одному за всем уследить невозможно.

— Пойду-ка я погляжу, — сказал Кислинг.

— Давай, — не взглянув в его сторону, согласился Джениш.

Кислинг заколебался. Это был чистый блеф, он не собирался идти наверх, а ждал, что Джениш велит заткнуться и ждать команды. Теперь нельзя давать обратный ход. Слово сказано. Он бы мог вернуться и сесть на прежнее место. Никто бы ничего не сказал. Но он знал, что его будут презирать. Черт побери, он сам себя наказал. Вот от какой чепухи зависит жизнь человека.

Кислинг сердито зашагал вверх по склону. В стороне от зигзагообразной тропы склон был ужасно крут. Кое-где из-под почвы лезли камни. Приходилось карабкаться, перехватывая стволы деревьев и подтягиваясь за ветки. Пот лил градом.