Самый жаркий день лета - Абдулла Киа. Страница 23

Лейла нахмурилась. Эндрю и Ясмин поженились восемь лет назад.

— Да.

— Помнишь Анну?

Лейла аж присела от неожиданного эффекта узнавания. Да, те самые нежные скулы и тонкая шея.

— Это была твоя сестра?

— Да, мать твою, в кафе была моя сестра. Она прилетела на следующий же день, как узнала о Максе. А теперь отвали, Лейла. Прекрати пытаться все вокруг контролировать.

Лейла вздрогнула. Ясмин частенько обвиняла ее в том же самом. Упрек Эндрю после всей той помощи, которую она им оказывала, наполнил Лейлу горечью. Она инстинктивно протянула руку, чтобы преодолеть дистанцию между ними, но Эндрю отстранился.

— Прекрати. Просто оставь нас в покое хоть ненадолго.

Сделав пару шагов назад, он развернулся и ушел, оставив Лейлу одну в замешательстве посреди улицы.

Ясмин молча наблюдала, скрытая деревом подле палисадника Лейлы. Сердце бешено забилось, когда она увидела своего мужа и сестру вместе. Лейла раздраженно жестикулировала, что само по себе было странно. Обычно, когда сестра обижалась, она скорбно умолкала, словно мученик, которым ей хотелось казаться. Потом Лейла потянулась к Эндрю, но он оттолкнул ее. Ясмин тихо охнула. Она ни разу не видела мужа в таком раздражении.

Ясмин следила за их ссорой, пока Эндрю не пошел прочь. Но потом, будто какая-то шестеренка замерла у него в голове, он остановился и снова подбежал к Лейле. Он смотрел на нее с таким пылом, что у Ясмин перехватило дыхание. Погружаясь в транс, она наблюдала, как Эндрю преодолел разделявшее их с Лейлой расстояние и обнял ее.

В шоке от этой сцены Ясмин готова была поверить, что ошиблась, приняла за своих родственников совершенно чужих людей. Но нет: вот ее муж Эндрю, а вот в его объятиях ее сестра Лейла, уронила голову зятю на грудь, схватившись руками за воротник его рубашки. Ясмин не припоминала, чтобы они когда-либо прикасались друг к другу, не говоря уже об объятиях. Зрелище вызывало смущение. Их объятия, пусть и далекие от сексуальных, все равно были наполнены чувственной энергией. Ясмин продолжала наблюдать, разинув рот, не в силах сдвинуться. Оставалось только удивляться капризу судьбы, который привел ее под это дерево в нужную минуту: дома закончилось молоко, и Ясмин заставила себя выйти в магазин на углу, но в последнюю минуту решила сделать небольшой крюк мимо дома Лейлы. Последнее, что она ожидала увидеть, — эту страстную встречу. Что теперь делать? Хладнокровно похлопать сестру по плечу? Схватить за волосы и оттащить от мужа? Ясмин завороженно следила за парой, будто наблюдала крушение поезда в замедленной съемке.

Наконец они отступили друг от друга, и Ясмин увидела, как Лейла утирает слезы. Эндрю взял ее за руку и нажал большим пальцем на середину ладони, как делал с ней, с Ясмин. Кивнув, Лейла обошла его и трусцой побежала вперед. Эндрю проводил ее взглядом, пока Лейла не скрылась за углом. Когда он снова повернулся, у него на лице явственно читался стыд.

Ясмин схватилась руками за прутья решетки, окружающей скверик. Мысли путались, она пыталась продраться через них и понять, что она сейчас видела. Ведь вроде бы не произошло ничего предосудительного — ни поцелуев, ни грязных прикосновений, — но интимность момента была очевидной.

Она поглядела на сияющий фасад дома сестры. Так и подмывало схватить камень и швырнуть ей в окно. Идеальная Лейла со своей проклятой идеальной жизнью. Ясмин никогда никому не признавалась — даже своему психотерапевту, — но какая-то ее часть праздновала победу, когда брак Лейлы распался. Семья и материнство были единственным преимуществом, которое Ясмин имела перед Лейлой. Смерть Макса по вине старшей сестры казалась актом возмездия. Ясмин ясно понимала, что это не так, но ей нужна была кукла для битья. И теперь, когда она застала сестру со своим мужем, появилась тысяча новых причин для обвинений.

Поднявшись в свою комнату, Ясмин достала запасной ключ из тайничка под керамическим цветочным горшком, проникла в дом сестры и набрала код на пульте сигнализации. Цифры — 8093 — не значили абсолютно ничего. Типичный фокус Лейлы.

Пройдя внутрь, Ясмин разозлилась, не увидев в доме ни малейших признаков беспорядка или депрессии хозяйки. В гостиной она слегка толкнула стопку журналов «Нью-йоркер», и два верхних выпуска соскользнули на пол. Затем Ясмин остановилась у двери в сад, разминая пальцы. Может, разбить стекло кулаком? Она выпила стакан сока и оставила посуду на разделочном столе. Поднявшись наверх, Ясмин наконец нашла некоторое удовлетворение в том, что окна были наглухо закрыты шторами, а постель не убрана.

В ванной комнате ее внимание привлекла отдельно стоящая ванна, изящная и стильная белая громадина. Каково будет Лейле, если она вернется домой и обнаружит младшую сестру в этой самой ванне? Ясмин готова была умереть назло сестре. Она присела на край, опустила ноги внутрь и изящно соскользнула на дно, чувствуя холод эмали голыми икрами.

В этом белом коконе на нее нахлынул поток воспоминаний. Когда Тоби поставили диагноз, Ясмин поклялась, что вынесет все испытания, не сломается, как того ожидала Лейла, однако ноша оказалась настолько тяжелой и непосильной, что ни один человек в здравом уме не справился бы с ней.

В самые худшие ночи, когда плач Тоби переходил в полузадушенные хрипы, она молилась о том, чтобы свихнуться, чтобы мозг взорвался и разлетелся по комнате, как остатки старых галактик. Но нет: от нее требовалась выдержка. После смерти сына Ясмин плакала дни напролет, а через месяц, поняв, что боль не утихает, мечтала только об одном: покончить со всем разом. Сейчас, когда у нее отняли и Макса, она погрузилась в болезненное оцепенение, словно уже истратила все слезы и скорбь на первенца и ей нечего было дать второму сыну.

Ясмин опустила затылок на холодный бортик ванны. Навалилась смертельная усталость. Закрыв глаза, Ясмин погрузилась в сон, чувствуя себя под защитой твердого белого кокона.

Лейла распахнула входную дверь коленом, вздрогнув от лязга защелки. Заправив язычок замка пальцем, она прошла в дом и поставила полупустую сумку с покупками на стол, попутно поймав пару покатившихся к краю персиков. Помыв фрукты, Лейла заметила у края разделочного стола стакан с остатками апельсинового сока и нахмурилась. Неужели она оставила его перед пробежкой? Лейла всегда заливала грязную посуду водой, чтобы проще было отмывать. Внимательно осмотрев стакан, будто он мог предложить какие-то ответы, Лейла проверила телефон. Что случилось? Может, Уилл пришел, не предупредив ее? Никаких новых сообщений не приходило. Ладно, похоже, она действительно забыла про стакан. Помыв его, Лейла поднялась наверх в ванную комнату. Стянув потный желтый спортивный топик, она протянула руку к корзине для грязного белья — и тут увидела черную прядь, ниспадающую с края ванны. В ужасе Лейла завопила, и от ее животного вопля задрожали окна.

От крика Ясмин выскочила из ванны, и Лейла умолкла: ужас сменился шоком. Сестры уставились друг на друга, и в воздухе будто прошли электрические разряды. Ясмин сощурилась, будто ей светили в глаза ярким фонарем, а у Лейлы подогнулись ноги, и она рухнула на пол, будто тряпичная кукла, издав странное бульканье, непохожее на человеческую речь. Ее било крупной дрожью. Когда вернулась способность говорить, Лейла, задыхаясь, бормотала снова и снова:

— Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? — и наконец завопила: — Ясмин, что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала? — Тут она заметила затуманенный взгляд сестры. — Господи, ты наглоталась таблеток? — Она подползла ближе к Ясмин, силой разжала ее пальцы, потом импульсивно обшарила дно ванны. — Ты приняла таблетки? Какие? — повторяла она, схватив сестру за подбородок. — Что ты приняла, Ясмин?

— Ничего, — ответила та смущенным голосом. — Я ничего не принимала.

— Скажи мне правду!

Ясмин резко убрала ее руку.

— Я ничего не принимала.

Лейла смотрела на нее с прищуром.

— Я ничего не принимала!