Захваченная Посейдоном (ЛП) - Уайлд Холли. Страница 1

Захваченная Посейдоном

Тея Мейсен и Холли Уайлд

Этот роман — полностью художественное произведение. Имена, персонажи и события, изображенные в нем, — плод воображения автора. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, событиями или местами совершенно случайно.

Не забудьте поблагодарить переводчиков за их труд!

Преданность

@curiouser._.reads за комментарий, который все это спровоцировал.

Вы правы, никому не нужно искать замки из песка в своих расщелинах, но иногда играть в песке может быть весело.

Предупреждение о содержимом

Разочаровывающая фигура отца

Кинк на папочку

Доминант/маленькая сабмиссив

Кинк на размножение

Игра с щупальцами

Порка

Подчинение

Деградация

Оральный секс

Анал

Публичный секс

Секс на песке

И не забывайте, берегите себя.

Пролог

Год назад

Рев моря, разбивающегося о сушу, заставляет меня проснуться, и я наблюдаю, как волны сине-зеленого оттенка, окружающие меня, становятся пенисто белыми. Наконец-то я высвободился. Осталось только разобраться где именно я нахожусь.

С моей точки зрения в море, где волны продолжают нарастать, раскачивая меня из стороны в сторону, оно выглядит так же, как любой другой залитый лунным светом пляж. Ничем не отличается от пляжей, на которые меня выбрасывало бесчисленное количество раз раньше. До тех пор, пока я не увидел ее.

Люди часто приходят на пляж, чтобы очистить свой разум, потеряться в просторах моря и бескрайнем небе над головой. Они всегда замечают ракушки, радуются волнам, восхищаются дикой природой. Они редко, как я, обращают внимание на песок. И мне это нравится, потому что я очарован, наблюдая за ними.

Когда вода, наконец, подталкивает меня до такой степени, что больше не сбивает меня с ног, я оглядываю свой новый, милый дом. Именно тогда я замечаю вдалеке ее фигуру, одинокий силуэт на мерцающем фоне лунных волн. Она идет вдоль береговой линии, как богиня, увенчанная яростью. Каждые несколько шагов она подбирает ракушку и с силой швыряет ее в океан. Любопытство охватывает меня, и я напрягаюсь, чтобы разглядеть детали в тусклом свете. Ее поза одновременно царственная и несчастная, как будто она несет на своих плечах тяжесть мира.

Она движется с плавной грацией, каждый шаг обдуман, ее длинные волосы струятся позади нее, как темный водопад. Лунный свет подчеркивает нежные контуры ее лица, а глаза блестят серебром от непролитых слез. Я продолжаю смотреть, как она приближается, поражаясь почти ритуальному способу, которым она высвобождает глубоко укоренившийся гнев с каждым снарядом, брошенным в бескрайние воды.

Чем ближе она подходит, тем яснее я вижу напряжение в ее теле, то, как ее руки сжимают каждую ракушку, прежде чем она швыряет ее в волны. Какое-то мгновение я просто смотрю на нее, и между нами образовалась гнетущая тишина. Затем она издает тихий горький смешок, качая головой.

— Ты просто не мог удержать его в штанах, не так ли?

Она задает вопрос океану так, будто волнам можно доверить свои тайны. Но я знаю, что волны — это скользкие ублюдки, которые не могут удержаться от того, чтобы не разбрызгать повсюду чужое дерьмо.

Она кричит в окружающую пустоту, ее голос наполнен горечью, от которой у меня болит сердце.

Еще один снаряд тревожит спокойные волны.

— Тебе просто нужно было напиться и все испортить. У нас все было хорошо, папочка. Почему ты не мог просто прийти домой и отпраздновать со мной?

Хм, ее обидел ее папочка, хотя я не могу себе представить, кто захочет ранить такое прекрасное существо, как она. Что случилось? Как? Я заведомо ненавижу этого ублюдка за то, что он сделал с этой потрясающей сиреной. Гнев на этого человека пронзает меня. Меня переполняет необходимость утешить ее, показать ей, как хорошо может быть, когда у тебя есть сильный папочка, который позаботится о тебе, но я смирился с тем, чтобы тихо сидеть на этом пляже и смотреть, как ее рука замахивается и летит еще один снаряд.

Ее плечи дрожат, голос едва громче шепота.

— У нас было что-то особенное. Вчерашняя ночь должна была стать нашей ночью. А ты все испортил. Ты в буквальном смысле разрушил все, что мы строили вместе все эти годы.

Ей кажется, что рядом нет никого, кто мог бы ее услышать, но она все равно продолжает рассказывать, будто ведет с кем-то диалог. Не переставая горевать, она машет рукой с грацией королевы, указывая на коллекцию замков из песка и скульптур, стоящих вдоль пляжа. Очаровательно.

Понятно, что эта женщина страстна, как буря, и ее сердце глубоко, как океан. Она заслуживает папочку, который по-настоящему позаботится о ней и будет дорожить ею.

Я наблюдаю за этой сиреной, пока она опускается на песок, словно разбивающаяся волна.

— Неужели все мужчины такие ненадежные?

Она заявляет о своих сомнениях в мужчинах, как письмо в бутылке, брошенное в равнодушное море, так и не получившее ответа. Но я не похож на океан. Я храню вещи, закапываю их глубоко, прячу сокровища, чтобы они находились в безопастности. Я буду ответом на ее вопрос. Я покажу ей, как мужчина должен обращаться с женщиной.

— Давай, Исла, перестань. Это просто дурацкое соревнование для замков из песка.

Грубым движением руки по щекам, она вытирает слезы, и мне хочется остановить ее. Эти соленые эмоции, стекающие по ее лицу так прекрасны. Столько влаги. Мне хочется схватить ее за запястье и прижать к земле, чтобы она могла не сдерживаться. Ее дикая страсть не предназначена для того, чтобы ее можно было просто смахнуть, она должна быть свободной.

Каждая слеза является свидетельством ее боли, но я вижу будущее, в котором эти слезы будут рождены экстазом, а не агонией.

Меня захлестнула волна защиты.

— Я знаю, что сейчас тебе больно, — тихо клянусь я, — Но я обещаю тебе, это будет продолжаться недолго. Я не оставлю места для боли и помогу восстановиться тебе, став сильнее.

Ее страдания, ее сила, ее потенциал — я свидетельствую обо всем этом, зная, что вместе мы можем превратить эти слезы во что-то прекрасное.

Ветер подхватывает и уносит меня подальше от воды. Но я все еще не спускаю с нее глаз. Я буду папочкой, который ей нужен. Мне просто нужно дождаться своего часа.

1

Исла

Мой желудок бурлит, как неспокойные волны, когда я смотрю, как судьи выходят на помост. Солнце печет прямо в шею, и пот стекает по спине. Не могу сказать, от жары ли это или от нервов.

Последним на сцену выходит Билли Джонсон, и я подавляю стон при виде его загорелого лица. Учитывая, что он прожил здесь всего два года, впечатляет, насколько его присутствие изменило наш сонный город так, что он никогда не оправится от него.

Бухта Маунткасл всегда была прибрежным семейным местом, но с тех пор, как сюда приехал Билли с мечтами превратить наш пляж в туристический курорт, это место больше не кажется домом. Но, возможно, я просто держу на него обиду из-за того, что произошло прошлым летом.

Билли тянется к микрофону и откашливается. Инстинктивно я тянусь к ракушке, которую обычно ношу на цепочке на шее, только чтобы вспомнить, что ее там нет. Я носила ее пять лет подряд, ни разу не сняв до сих пор. Надеюсь, оно того стоило.