Попутчик (ЛП) - Биел Лорен. Страница 44

Лекс немного опускает мое окно и говорит через меня.

— Тебе нужна помощь? — Я уверена, что мужчина может сказать, как много он не хочет просить. Он не мог казаться менее доступным, даже если бы попытался.

Мужчина пристально смотрит на нас. Дождь прилипает ко лбу его темных волос. Он выглядит молодо, ближе к моему возрасту, и он далеко не такой пугающий, как Лекс.

— Зависит от обстоятельств. Какую помощь ты предлагаешь?

Дождь проникает сквозь треснувшее окно и мочит мои джинсы. По крайней мере, это отчасти скрывает тот факт, что я кончила совсем недавно и намочила джинсы.

Лекс, кажется, раздражен его уклончивым ответом.

— Подвезти или где остановиться на ночь.

Мужчина смотрит вперед на темную, унылую, мокрую дорогу.

— Мне бы не помешало где-нибудь переночевать, если это не слишком вас затруднит.

— Запрыгивай, — говорит Лекс с раздраженным вздохом.

Я двигаюсь, боком прислоняясь к Лексу, чтобы мужчина мог войти. У него тот же запах, что и у Лекса — тяжелый, землистый аромат, который остается с вами еще долго после высыхания.

— Я Джейми, — говорит мужчина. Его мокрая одежда впитывается в мою.

— Я Бен, а это моя жена, — говорит Лекс.

— У нее есть имя? — Спрашивает Джейми.

— Не имеет значения, как ее зовут. Она моя жена, и это все, что тебе нужно знать.

Лекс ведет себя грубо. Парень только пытается представиться нам. Он кажется достаточно невинным. Знаю, что Лекс недоверчив, и понимаю почему, но ничто и никто не разлучит нас сейчас. Я уверена в этом.

Остальная часть пути обратно в хижину тяжелая и тихая, и я борюсь с желанием спросить, почему он шел по дороге. Чем дольше он с нами в машине, тем больше беспокоюсь, что сделала неправильный выбор. Мы так усердно работали, чтобы найти место, где нам больше не нужно было убегать, и теперь подвергаю нас риску из-за остаточного чувства вины после ограбления.

Мы выезжаем на служебную дорогу и едем по извилистой тропинке к хижине. Выходим из грузовика, как только паркуемся в том месте, где шины погружаются в знакомый участок земли. Лекс выходит первым и открывает пассажирскую дверь. Его губы плотно опускаются вниз, когда дождь начинает пропитывать его одежду. Мужчина рядом со мной выскакивает из грузовика, и Лекс отходит в сторону, чтобы он мог спуститься.

— Вы живете здесь? — он спрашивает.

— Чем меньше вопросов ты задашь, тем лучше, — говорит Лекс.

Мы заходим в дом, и тяжесть продолжается и за порогом. Когда Джейми оглядывается, я, наконец, хорошо его разглядываю. Его глаза такие же темные, как и его непослушные волосы, которые высохли благодаря обогревателю в грузовике. Он проводит рукой по своей ухоженной бороде и снимает свой черный пиджак. Влага все еще прилипает к его белой рубашке и прижимает ее к коже.

Лекс прочищает горло, чтобы я перестала пялиться. Я пялюсь не потому, что он мне нравится, а он привлекательный, а потому что хочу узнать больше об этом странном мужчине со обочины дороги. Хочу знать, чем его история отличается от истории Лекса… и чем она похожа.

Я ненавижу это. Я, блядь, ненавижу это. Селена слишком хорошая, и это ставит ее в плохие ситуации. Как в ту ночь, когда она встретила меня. Она слишком доверчива. Я провел значительную часть своей жизни в бегах, путешествуя автостопом из одного места в другое, но всегда был в бегах от чего-то, когда держал палец на ветру. Очень немногие решают идти по дороге и надеяться на доброту незнакомцев. Это не значит, что все, кто это делает, ничего хорошего не замышляют. Не все такие, как я. Но риск того, что этот мужчина будет чем-то похож на меня, слишком высок, и я не хотел рисковать. Я делаю для Селены то, чего не сделал бы сам, например, вернуться в Нью-Йорк, когда меня там разыскивают, или оставить половину денег во время ограбления.

— Почему ты хромаешь? — Спрашиваю я, бросая ему сухую футболку.

Джейми хватает ее и снимает мокрую. Взгляд Селены снова останавливается на нем, наблюдая за его движениями. Она смотрит на него не так, как будто хочет его. Она смотрит на него так, как будто он ей интересен.

— Военный, — говорит он.

Не уверен, что верю ему. В его глазах есть что-то не совсем заслуживающее доверия. Или, может быть, мне просто не нравится, что Селена смотрит на другого мужчину.

— Ты можешь спать в той спальне сзади.

Он делает несколько шагов в сторону комнаты. Я прочищаю горло, и он останавливается.

— У меня есть пара правил.

— Все, что угодно, чувак.

— Не трогай ничего, что тебе не принадлежит. — Я притягиваю Селену к себе. — Даже не позволяй ей приходить тебе в голову. Если ты хотя бы подумаешь о ней, я убью тебя. У нас есть понимание?

Мужчина кивает и поворачивается к спальне. Знаю, что он занимается этим уже некоторое время, потому что он не проявляет никаких эмоций, услышав мою угрозу. Когда кто-то угрожает убить тебя, твой естественный инстинкт — сбежать из ситуации, даже Селена сначала отреагировала так, но он измотал этот инстинкт, пока не стал слишком тупым, чтобы реагировать. Он просто ушел в комнату, как будто я вообще ничего не говорил.

Дверь закрывается, и я обращаю свое внимание на Селену.

— Он определенно завладел твоим вниманием, — говорю я, поворачиваясь к ней и приподнимая ее подбородок.

— Ты ревнуешь, Бен? — спрашивает она, ухмылка пересекает ее милое лицо.

Я не ревную. Я собственник. Видя, как он смотрит на нее, мне хочется пойти туда и убить его, пока он спит.

— Следи за своими глазами, маленький кролик. Я бы не хотел видеть, как кого-то убивают из-за того, что ты не смогла, — рычу я. — Смотри на меня, всегда.

— Мои глаза только для тебя, Лексингтон, — говорит она, надув губы.

Я рычу и поднимаю ее, обхватывая ноги вокруг себя. Наша одежда влажная, но она охлаждает мою кожу после того, как она разгорячилась, услышав, как она произносит мое имя. Она не хочет, чтобы Лексингтон выходил играть с другим мужчиной в доме. Но она говорит это снова, сквозь стон, когда она откидывает голову назад и дает мне доступ к ее горлу. Я кусаю ее и иду вперед, пока спина не упирается в стену. Я опускаю ее, чтобы мог спустить ее джинсы. Она снимает мокрые кроссовки и скидывает джинсы. Я снова поднимаю ее и целую, пока снимаю джинсы и вытаскиваю свой член.

— Я хотел тебя с тех пор, как увидел, как ты склонилась перед тем хозяином заправки. Мне нравится, как он хотел тебя. — Это Лексингтон выходит на сцену. Та же часть меня, которая хотела увидеть, как Селену трахает ее кусок дерьма-муж. Лексингтон любит ее, но не так, как я. Не таким образом. Я не хочу видеть это дерьмо, но я знаю, что эта ноющая мысль в глубине моего сознания от него.

Я вхожу своим членом в ее киску. Она все еще покрыта спермой, такая скользкая и влажная для меня. Отвожу бедра назад и толкаюсь в нее. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда глубоко вонзаюсь, и тепло ее недавно удовлетворенной киски заставляет меня стонать. Наклоняюсь к ней и целую, когда толкаюсь вверх, прижимая ее спиной к деревянной стене. Она хнычет у моих губ. Когда собираюсь укусить ее за шею, мой взгляд ловит тень в темном дверном проеме.

Джейми.

Я не вижу его глаз, но знаю, что он пристально смотрит. Как он может? Вместо того, чтобы злиться на него, я вымещаю это на ее влагалище. Смотрю на темную фигуру и провожу рукой по задней части ее бедра, поднимая ногу и сжимая ее задницу. Лексингтону нравится, что он смотрит на нас, и это чувство победы, когда я вонзаюсь в нее глубже, вымещая разочарование на ее киске. Рамки для фотографий на стене над ее головой дребезжат с каждой унцией силы, которую толкаю в нее.

Хорошая часть меня борется за контроль. Лексингтон хочет, чтобы он смотрел, хочет, чтобы он подошел сюда и зарылся лицом в ее киску, но другая сторона меня отшатывается от этой мысли. Я сказал ему не думать о ней, но как он мог думать о чем-то другом, когда видит удовольствие, проходящее через ее тело с каждым толчком?