Эмигрант. Его высокоблагородие - Башибузук Александр. Страница 14
– Помолчи, Изя! До Константинополя еще добраться надо! – рыкнула на него Циля Абрамовна и сразу же перевела беседу в конструктивное русло, поинтересовавшись у меня: – Георгий Владимирович, что таки вы ответили этому шлемазлу?
– Пообещал пристрелить, – безразлично пожал я плечами. – Что я еще мог ответить? За кого вы меня принимаете?
– За благородного человека! – поспешил уверить Шмуклерович и облегченно выдохнул. – Нет, ты смотри, какие мерзавцы. Я давно подозревал!
– Помолчи, наконец, – опять осадила его жена. – Георгий Владимирович, с этим все равно надо что-то делать. Они так просто не успокоятся.
– Дело осложняется тем… – я сделал внушительную паузу, – что мне неизвестно, насколько расширился заговор. Этот мерзавец упоминал матросов. Сами понимаете, при достаточной финансовой заинтересованности их благонадежность мгновенно испарится. За Вебера я спокоен, но на него особо рассчитывать не стоит. А если эти идиоты выпустят бунтовщиков…
– Я таки получу удар… – судовладелец хватанул ртом воздух. – Ой, Циля, тащи мои капли.
– Да заткнешься ты или нет?! – в сердцах рявкнула на него жена и пристально посмотрела на меня. – Господин фон Нотбек, что вы нам посоветуете?
– Даже не знаю… – покачал я головой. – Разве что…
– А если? – Шмуклерович чиркнул ребром ладони по горлу.
– Вы предлагаете мне убивать женщин и детей?
– Нет, нет, конечно же нет! – замахал руками Израиль Львович. – Но что-то надо делать. Помогите нам, умоляю. Мы вас отблагодарим…
«Куда ты денешься…» – подумал я и внушительно сказал:
– Хорошо, хорошо. Я могу попробовать. Есть одна задумка…
От хозяина парохода я сразу направился в каюту Малевичей. Дора Ипатьевна отсутствовала, поэтому я без помех поговорил с адвокатом.
– Думаю, вам срочно придется отказаться от вашей затеи.
– С какой это стати? – воинственно вздернул бороденку Казимир Карлович.
– С такой. Шмуклерович давно в курсе ваших планов и успел предпринять некие меры. Видимо, кто-то успел проболтаться. По его первому сигналу вас и остальных пассажиров арестуют, а в Константинополе сдадут в руки властей как бунтовщиков. Матросы у него на хорошем жалованьи и церемониться не будут. Устраивает вас такая перспектива?
– Мерзавец! – с невообразимой злостью процедил Малевич. – Кровопивец! Но вы, вы-то, Георгий Владимирович…
– А что я? – пожал я плечами. – Увы, одному мне со всей командой не справиться. И кто потом будет управлять пароходом? Разве что вы мне окажете вооруженную поддержку. Как насчет этого? Я дам вам парабеллум!
– Ну уж нет, увольте! – Малевич шарахнулся от меня как от прокаженного. – Я не военный человек. Ладно, пусть подавится, жид пархатый!
– Этого мало… – я огорченно улыбнулся. – Вас он в любом случае собирается преследовать. Сами знаете, евреи очень мстительны.
– Пфе… Это дело не будет иметь ни малейших судебных перспектив… – презрительно хмыкнул адвокат. – Я разобью все доводы обвинителей в пух и прах!
– Господи, да кто говорит об официозе? Мешок на голову и в море. Делов-то… – сочувствующая улыбка мне всегда удавалась. – Нет человека, нет проблемы. Да-да, все так серьезно…
– Господи! – ахнул Малевич. – Неужто…
– Да-да… – я взял его за отворот сюртука и легонько потянул на себя. – Идемте, будем извиняться. И не надо перечить, я выступлю вашим поручителем. Да, неприятно, но другого выхода попросту нет…
В общем, в очередной раз все уладилось к всеобщему удовлетворению. Малевич имел очень бледный вид, Шмуклерович – совсем наоборот, торжественный и кровожадный. Я был удостоен материнского поцелуя от Цили Абрамовны, после чего позволил уговорить себя принять скромный презент в виде двухсот фунтов стерлингов.
Все как всегда. Если бы вы знали, сколько людишек попались в свое время на такой нехитрый трюк, то просто ахнули бы. Для начала какой-нибудь «красивый пассажир» получает совершенно беспредельный дикий наезд. После чего, естественно, бежит к своей «крыше», которой исправно платит звонкую монету за защиту. «Крыша» надувает щеки: «Чта? Хто? Порвем нах!» и конечно же берется разобраться. И разбирается, правда, по ходу действия дело всегда обрастает сложностями, за которые уже надо доплачивать. В итоге все образуется, все довольны, и, как правило, «пассажир» даже не догадывается, что наезд был организован его же собственной «крышей». Особенно хорошо эта схема действует, когда фигурант чувствует за собой какие-нибудь «бока». А в данном случае мне даже ничего организовывать не пришлось. М-да… человеки всегда странными были. И будут. Но мы-то, бескорыстные помощники, всегда готовы подставить страждущим свое плечо. Как говорил мой учитель, дядя Митя Старицкий, он же Митя Мамант, интеллигентнейший человек, между прочим: «…людям всегда надо идти навстречу, даже если они об этой встрече пока не подозревают…»
Пребывая просто в прелестном настроении, я умудрился вытащить на верхнюю палубу небольшой столик со стульями, получил от Вейсмана бутылку шампанского «Veuve Clicquot» с коробкой шоколадных конфет «Санъ-Женъ» от фабрики товарищества «Эйнемъ» и совсем уже собрался приглашать ее светлость на променад, как наткнулся в коридоре на Веру Александровну Соломину со своими чадами. Многодетная мамаша была похожа на свежеобращенного зомби, а вот ее отпрыски, плотно укутанные в пуховые платки, напоминали собой жизнерадостных медвежат.
– Георгий Владимирович! – страдальчески простонала женщина. – Умоляю вас, спасите меня!
– Что случилось, Вера Александровна? – я уловил внимательный взгляд детишек, уставившихся на коробку конфет, и спрятал ее за спину.
– Прошу, погуляйте с моими малышами на верхней палубе! Нет, я вас умоляю!.. – заламывая руки, пролепетала она. – Им нужно подышать свежим воздухом, а я… Я сейчас умру. Да-да, не спорьте, умру и все.
«Нет! – коротко ответил я. – Нет, нет и еще раз нет».
Ответил, но только про себя. Потому что отказать мне просто не хватило духу.
Глава 6
Черное море. Мыс Калиакра.
Пароход «Димитрий»
22 января по старому стилю. 1920 год. 21:00
– Хорошо… – скрипя зубами, я кивнул. Нет, это реальная подстава! Зачем мне дети? Нет, они мне совершенно не нужны. Я их… боюсь, что ли. Скорее опасаюсь, но сути это не меняет. Мля, накрылась свиданка.
– Я так благодарна вам, так благодарна… – Вера Александровна совершила разворот кругом и живенько припустила по коридору, напоследок бросив: – Не спешите их возвращать, пусть надышатся как следует.
Вот не понял; какая-то непонятная у нее улыбка была. Торжествующе-стервозная, что ли… Или около того. Ну ладно, поздно пить боржоми, когда почки отвалились.
Дети без команды переместились ко мне.
– Как зовут? Называемся по очереди.
– Федор… – недовольно буркнул мальчик и отвернулся.
– Анна Михайловна Соломина, – быстро присела в книксене девчушка с торчавшей из-под платка тоненькой косичкой.
– Вера Михайловна Соломина, – представилась ее точная копия, вплоть до бантика на косе. И тут же наябедничала: – Я старше! На целый час!
– Враки, нет я! – тут же возмутилась ее сестра.
– А ну тихо! – как можно строже приказал я. – За мной. Ни на шаг не отходим. И да… вот вам… – скрепя сердце открыл коробку и выделил малышам по конфете в яркой обертке. – Всё, на большее не рассчитывайте. Шагом марш…
Про себя чертыхаясь, подошел к каюте княгини. Выдохнул и коротко постучался. Мля, вот что я ей сейчас скажу?
Дверь отворилась почти без промедления, на пороге появилась Кетеван. Короткий опушенный каракулем полушубок, туго стянутая широким кушаком талия, лихо заломленная каракулевая шапочка, очень похожая на папаху, бриджи и щегольские сапожки – выглядела она донельзя импозантно и очаровательно. Я даже засмотрелся на мгновение.
Кетеван удивленно заломила бровь и ехидно поинтересовалась:
– Барон, а когда это вы умудрились обзавестись потомством?