Номер двадцать шесть. Без права на ошибку (СИ) - Летова Ефимия. Страница 15

* * *

В эти дни Родерик был со мной не слишком-то приветлив. Но судя по всему, дело было вовсе не во мне — просто привыкание к новой жизни давалось мальчику куда тяжелее. И хотя он не выглядел слишком изможденным работой — на конюшне, как заметила Мари, было спокойно и тихо, что-то с ним все же определённо было не так. Мальчишка поднял на меня мутные, покрасневшие глаза и ничего не сказал.

— Родерик, ты болен? — я пропустила этап приветствий и объяснений, что я тут делаю, и так естественно назвала его на "ты".

— Не Родерик, теперь мое имя Род. Слугам запрещено иметь длинные имена, как у знатных, могут наказать даже за имя. Не то что бы болен, ожог воспалился, — вяло ответил мальчик. — Жар немного поднялся, а так ничего. Вы как?

— Нормально, а вот тебе бы к целителю.

Родерик пожал плечами и посмотрел куда-то в сторону.

— Нормально?

Я присела рядом на такой же пенёк и неожиданно для себя самой взяла его за руку — может быть, Мари так на меня влияла? Рука была очень горячая, как и у меня — мягкая, тонкая. Меня охватила жалость. Может быть, на ребенка Родерик уже не тянул, но кто знает, не было ли у меня в прошлой жизни такого младшего братишки.

Я начала многословно рассказывать о своих буднях, поглаживая его ладонь. Сначала парнишка вроде бы попытался вырваться, но потом притих, размяк и уже не сопротивлялся. Может быть, и у него в прошлой жизни была старшая сестрёнка…

— Я познакомилась с Мари, ты ее, наверное, видел, рыжая кудрявая девушка, она тоже здесь служит, только без клейма. Возможно, мы даже подружились. Хорошо, когда кто-то может тебя поддержать, — я многословно болтала, а сама думала, как же быть. Мальчику нужна помощь, но где отыскать целителя так, чтобы снова не навлечь чей-нибудь лютый гнев за самоуправство? Вот сейчас появление Мари было бы весьма кстати…

— Я бы не советовал вам дружить с ней, леди, — неожиданно произнес Родерик.

— Почему?! — я так удивилась, что не сразу вообще смогла подобрать слова. — Ты ее знаешь?

— Ее только видел пару раз, но я знаю, кто она.

— И кто же?

Кажется, Родерик покраснел даже сквозь жар.

— У меня… там, где я жил раньше, их называли "женщины для утех". Они… как бы это сказать… живут в замках или знатных домах и… ну…

Я тоже непроизвольно вспыхнула.

— Да быть такого не может!

— Я слышал, что слуги болтали. Но это не сплетни, это так и есть, у нас в доме тоже… жила такая. Она, ну… может приходить к любому из господ, кто ее позовет к себе.

Некстати вспомнились слова Мари про храп лорда Мэграна. Мне стало совсем неловко, и я быстро перевела разговор на другую тему.

— Как тебе тут работается?

— Здесь… спокойно. За эти дни никого еще не было. Раньше я учился ездить верхом, у меня даже конь был свой, так что к коняшкам подход легко нахожу… старший конюх, его зовут Риг, не злой, но довольно ленивый, вечно где-то пропадает, да оно и к лучшему. Так-то я такую работу раньше не делал, но ко всему можно привыкнуть. Наверное.

— Наверное, — с энтузиазмом, которого на самом деле не ощущала, сказала я. — Может быть, когда-нибудь ты вернешься и…

— Никогда! — резко перебил Род. — Назад уже точно никогда. Меня там никто не ждет, и… если клеймо стоит, это… ну, уже навсегда. Хозяева клейменных не отпускают. Разве что подарить могут или продать, но это… то же самое. И никто меня обратно не ждёт, так что…

— А снять клеймо? — тихо спросила я.

— Не знаю. Обычные целители, наверное, не могут, они не всесильны, — Род уставился на свои пыльные колени. — Клеймо, сделанное в фамильной кузнице, это не просто ожог, там… одним словом, может, сильный маг мог бы… Не знаю. Не интересовался раньше. А сейчас и сильных магов днем с огнем не найдешь.

Я невольно вспомнила черноволосого мага и разозлилась на себя: да сколько можно о нём думать?! Да если бы не он, я… Еще и соврал, а я ему поверила. Все наладится, как же, стоит только отплыть на корабле работорговцев в светлое будущее. Но вместо злости в голову отчего-то упорно лезла картинка, как мужчина опускается передо мной на колени, застегивая ботинки, бережно, словно больному ребенку, почти благоговейно.

— Покажи какую-нибудь лошадку! — торопливо говорю я, стараясь отогнать непрошенные, глупые мысли. — Я… ммм… думаю, что вдруг это поможет что-нибудь вспомнить?!

Какая чушь, ничего мне не поможет, да и время уже поджимает, не то что бы поджимает, а буквально дышит в затылок, наступает на пятки, но Род послушно встает и вскоре возвращается из конюшни, ведя на поводу шоколадного оттенка небольшую кобылку. Точнее, мне подумалось, что это — кобылка, уж больно женственный и даже несколько кокетливый был у нее взгляд.

— Ну вот, это Шоколодка, самая смирная лош….

Самая смирная лошадь замирает, как вкопанная, и пристально смотрит на меня подозрительным темным взглядом с алыми всполохами. Непонимающий Род тянет ее ко мне, но животное упирается, фыркает, хрипит, прижимает к голове бархатные уши, выпячивает округлый лоб, словно собираясь бодаться.

— Род, не надо…

— Да что с ней такое-то?! Тише, ну же…

Алые всполохи не почудились — лошадиные глаза, похоже, в самом деле, покраснели, и кобыла тревожно, судорожно перебирала тонкими ногами, очевидно, собираясь упираться до последнего.

— Род, уводи ее, — резко говорю я. — Это я… это на меня она так реагирует. Уводи, а то укусит еще или лягнет.

Нечисть. Все животные боятся нечисти… Сумасшедшая леди Кристина, возможно, не была просто сумасшедшей на всю голову. Думается, всю глубину магического вмешательства и все многообразие последствий мне только ещё предстоит осознать.

Откуда-то сбоку беспечно выруливает незнакомый темноволосый паренек, вероятно, еще один слуга, в высоких кожаных сапогах, насквозь заляпанных то ли глиной, то ли чем-то в этом роде. При виде меня его беспечное выражение лица сменяется почти забавным суеверным ужасом, парень резко пятится и исчезает за углом, словно время дало обратный ход. Но мне не смешно. Нет, точно надо уходить. Только с Родом хочу попрощаться и все же убедить его поискать целителя. Я подождала минуту, другую… пять, десять… Родерик не возвращался.

Наконец, я не выдержала и заглянула в темную конюшню, полной грудью вдохнув запах опилок, сена и лошадиного пота. Денники располагались по пять-шесть с каждой стороны. Стоило мне переступить порог, как кони почти синхронно глухо захрипели, забеспокоились.

Святые боги, им даже не нужно на меня смотреть. Чувствуют. Чуют. Жаль, нельзя их спросить, что именно чуют…

Однако о лошадях я думала недолго. Мальчишка Родерик лежал прямо посреди прохода, уткнувшись лицом в щедро посыпанный опилками проход. Я бросилась к нему, почти упала рядом, краем глаза выхватив-таки гневную лошадиную морду из ближайшего денника. Однако, похоже, дело было все-таки в жаре. Род потерял сознание, а я-то заводила глупые разговоры, да еще и лошадиные смотрины выпросила… Что же делать? Бежать неведомо куда, бросив юношу здесь? Или…

В проходе снова возник молодой человек, на вид совершенно такой же, как столь комично испугавшийся меня несколькими минутами ранее, только волосы были светлые, а в руке вновь прибывший держал довольно изящную черную трость с набалдашником в виде головы какого-то экзотического монстроподобного зверя. Испугавшись, что очередной трусливый служка сейчас тоже сбежит, я почти кинулась на него, ухватив для верности за ворот пыльной, когда-то белой рубашки. С печальным глухим стуком на деревянный бортик денника приземлилась оторванная пуговица:

— Подождите, мне нужна помощь!

Молодой человек распахнул ярко-голубые глаза, приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но я перебила:

— Роде… Род, помощник конюшего, болен, он потерял сознание, позовите целителя! Пожалуйста!

Я отпустила-таки ворот юноши с тростью и вцепилась в свободную руку, отступая в сторону и демонстрируя лежащего без движения мальчишку.