Весна, которой нам не хватит (СИ) - Летова Ефимия. Страница 22
- Карэйн, ваша позиция нам давно известна. На научные исследования в настоящий момент выделяется ровно столько, сколько возможно…
- Но, джентльмены!..
- Между прочим, сегодня у нас и леди, то есть, малье присутствует! – добродушно заметил Трошич, а я мысленно помянула небесного крота. – Может, выслушаем и её мнение? В конце концов, свежий молодой взгляд неравнодушной особы… К тому же женский милосердный взгляд - будущей жены, матери.... Малье Флорис, что вы можете сказать?
Я почувствовала пронизывающий взгляд сенатора Крайтона и снова выругалась про себя. Остальные сенаторы тоже смотрели на меня, кто-то недоумённо, кто-то со снисходительной улыбкой, кто-то хмуро и утомлённо.
Надо было ответить. Пришлось, хотя я бы лучше малодушно отмолчалась. И уж тем более я не собиралась высказываться перед сенатором Крайтоном вот так… факт нашего скорого родства уже, похоже, ни для кого не секрет. Надо было сказать что-нибудь нейтральное – я так отчётливо это понимала, и осознание того, что нейтрально никак не получится, ужасало меня. И всё-таки я выдохнула и ответила:
- Мне самой всего девятнадцать лет. Я не… да, в чём-то я не разбираюсь, я неопытна и магически не вошла в силу, но… Мы – я и мои ровесники – уже не несмышлёные дети. С нами можно сотрудничать и договариваться. Я многого не знаю, но считаю, что любой дар при желании можно обратить на благо. И во вред тоже. Моя стихия – огонь. Огонь может согревать и сжигать. И любой человек заслуживает человеческого обращения. В конце концов, все мы окажемся потом на одном небесном лугу.
- Прекрасно сказано, малье, - хмыкнул Трошич. - Эй, Крайтон, нелегко тебе придётся с такой свояченицей.
- Молодость импульсивна и категорична, - пожал плечами Крайтон, уже не глядя на меня. – Вернёмся к делу, довольно лирических отступлений.
Я чувствовала, как горят мои щёки, и окончания заседания, более не касавшегося темы скверных, дождалась с трудом.
***
Разговаривать с Трошичем отчего-то больше не хотелось. Я влилась в людской поток, легко подхвативший меня и неумолимо понесший к выходу из зала заседаний. В какой-то момент совсем рядом я увидела того самого ратовавшего за научные изыскания мальёка с трясущимися руками – и мы встретились взглядами. Меня вдруг как молнией прошибло: Карэйн! Так же к нему обратились… Неужели тот самый?!
- Мальёк Карэйн, подождите!
Раза с четвёртого он услышал меня и попытался остановиться, но сделать это было не так уж просто – тело явно его не слушалось. Сенаторы и другие сотрудники продолжали двигаться, и я решительно ухватила болезного под руку, утягивая к стене. От волнения хотелось сжать руки – и его, нервирующие меня своей непрестанной тряской, и свои собственные, разом онемевшие.
- Давненько меня не похищали женщины, да и к тому же – такие очаровательные женщины! – несмотря на внешнюю немощность, он явно обладал вполне себе цепким разумом. – Что вам угодно, леди?
- Я из Флоттервиля, - не тратя времени на предисловия, начала я. – Малье Сиора – моя соседка и... добрая знакомая.
- Вот как? Передавайте ей мои… а впрочем, ничего не передавайте. Она меня не жалует последнее время, лет этак тридцать! Хотя я безмерно уважаю эту самоотверженную леди. Думаю, Лаурис не протянул бы столько без такого надёжного тыла. Великий был человек! Человек науки! Сейчас таких нет…
- Мне очень нужно поговорить с вами, мальёк Карэйн. Это действительно важно!
- О чём же, прелестная малье? Простите, не запомнил вашего имени…
- Хортенс, - я обречённо обернулась на этот сухой голос и увидела, что людской поток уже почти иссяк, а сенатор Крайтон стоит совсем рядом. – На пару слов.
- Я бываю здесь по четвергам, леди Хортенс, - хмыкнул столь долгожданный Рабрай Карэйн, ученик моего почившего соседа Лауриса Сиора, практически единственный известный мне человек, всерьез интересовавшийся скверными дарами с научной точки зрения. – И хотя кто-то не против меня похоронить, пока не собираюсь на Небесный луг. Приходите в любое время.
- Займись делом, Карэйн, если служба тебе ещё дорога, - ответствовал Крайтон и обратил взгляд на меня, пронзительный и ощутимый, как затвердевший зимний воздух. – Армаль немало мне о вас рассказывал.
Судя по его взгляду, в этих рассказах комплементов было немного. Я пасовала перед его подавляющей властностью, как и другие, но не хотела этого показывать.
- А мне о вас. Но, к сожалению, несмотря на мои просьбы, так и не показал мне Сенат сам. Пришлось добираться самостоятельно.
- Вам не откажешь в настойчивости. Армаль максималист, это свойственно юности. Если у вас будут какие-либо сложности с ним, обращайтесь ко мне напрямую. В любое время.
В голосе Верховного сенатора не было любезности. Констатация факта: надо – обратись. Не думаю, что когда-нибудь я сойду с ума настолько, чтобы воспользоваться столь щедрым предложением.
- Вы хотите сказать, что проводили бы меня на заседание сами? – я приподняла брови. – Армаль утверждал, что вы не допустите женщину в Сенат. Я имею в виду, женщина как сенатор для вас всё равно что отряд древоедов на Небесном лугу.
- Женщина женщине рознь. Не вижу причин не удовлетворить ваше любопытство, Хортенс. Это нетрудно.
А как же комментарии к моему выступлению? Критика, попытка осадить?
- Так вы не… сердитесь?
- Разумеется, нет. Хочу только предупредить вас насчёт Карэйна: он всё ещё работает, всё ещё посещает заседания Сената, но официально сенатором более не является по состоянию здоровья. К сожалению, не только его тело, но и ум одряхлели в результате неизлечимого недуга. Поэтому если вам требуется какая-то помощь в вашей научной деятельности, вы также можете обратиться ко мне, я посоветую вам лучшего специалиста в любой области.
- Спасибо, - медленно ответила я. – Но помощь требуется не мне, а вдове Лауриса Сиора. Она хотела бы написать… мемуары о муже. Так что…
- Как вам будет угодно. Выписать вам пропуск на следующий четверг?
- Была бы признательна.
Прошло не более четырёх часов с того момента, как я оказалась в здании Сената, а я устала гораздо больше, чем за десятичасовой трудовой день в КИЛ.
...и у меня появилось несколько насущных вопросов к Леа и Ноэль. Не самых приятных вопросов.
Глава 13. Этого больше не повторится
Список тех, с кем нужно было непременно поговорить, рос не по дням, а по часам. Рос, рос и рос.
Аннет, которой я хотела как-то объяснить, что ей не стоит винить себя за «недостойную слабость».
Дикьен, который явно имел какое-то отношение к гибели мальёка Реджеса, если не самое прямое, в чём я всё же упрямо сомневалась, то как минимум косвенное, в качестве свидетеля – ради Эймери я должна была выяснить об этом всё, что возможно.
Сам Эймери, который ждал от меня помощи, а возможно, и чего-то ещё.
Поговорить также необходимо было с Леа и Ноэль – о пожаре в Джаксвилле и убитой «куче народа».
С мальёком Карэйном – об Эймери и его болезни.
И, разумеется, с Армалем – о том, что знакомство с его кумиром и по совместительству родственником у меня уже состоялось, как и с Сенатом, и совершенно без его участия.
Поговорить было нужно, ни один разговор не обещал быть простым, но ни вечером после возвращения из Сената, ни на следующий день у меня не нашлось ни моральных сил, ни времени – я малодушно обратила внимание на слегка подзаброшенную учёбу, а директриса подкинула бумажной работы. И всё же я понимала, что время не ждёт – уже наступила суббота, двадцать пятое марта, и времени оставалось всё меньше и меньше.
Иногда мне казалось, что это моя жизнь должна была оборваться в первый день лета. В каком-то смысле так оно и было.
Так ни на что и не решившись, вечером четверга я вышла из комнаты в сад и столкнулась с Делайн.
За последний месяц она изменилась до неузнаваемости, притихла, ушла в себя, а я, погруженная в собственные мысли, и с ней разговор откладывала, опасаясь, что причина может быть в Эймери... Несмотря на теплую и ясную погоду, Делайн куталась в теплый зимний плащ, один из тех самых, что я так и не рискнула передать Эймери. И она курила – я глазам своим не поверила, но в руке моей подруги действительно была тонкая курительная дамская палочка, тлеющая с одного конца. Я видела такие у довольно подозрительных на вид, ярко разукрашенных дам на улицах Флоттершайна, но вот так близко – никогда. В моём круге общения подобные привычки мягко говоря не приветствовались.