Чик Боудри — техасский рейнджер - Ламур Луис. Страница 17

— Ты работал чересчур быстро, я не успел и к двери подойти, как ты уже все кончил.

— Важнее было охранять пленников. Я боялся, что их попытаются освободить.

— Рапорт напишешь ты или я? — спросил Мак-Кивер.

— Давай вместе, — сказал Боудри. — И на суде будем вместе.

Над Дилом стоял Джош Петтибон.

— Похоже, этот жить будет, но оправится не скоро!

Дотти стояла перед магазином вместе с братом.

— Мистер Боудри, — сказала она, — я должна вас кое о чем спросить. Вы и в самом деле сожгли бы руку у того человека?

Он пожал плечами.

— Не думаю, чтобы мне пришлось это сделать, Дотти. У человека, в котором столько трусости и подлости койота, чтобы обидеть такую славную девушку, как ты, вряд ли хватило бы мужества вытерпеть такое.

Он перезарядил револьвер. Здесь предстояло еще много дел, но сердцем он уже был на тропе. Сильнее всего ему хотелось быть там, куда бросают тень облака, а вокруг расстилаются мили и мили прерий. Говорят, что там, дальше, стоят высокие горы со снежными шапками и леса, в которых не бывал ни один человек.

Вернее, ни один белый человек. Индейцы побывали везде. Когда-нибудь, когда все это закончится, может, он туда и съездит. Может, даже найдет себе место, где можно подставить лицо прохладному ветру и посмотреть на лежащий внизу мир.

ТРОПА НА ЗАПАД

Чик Боудри не мигая смотрел в дуло шестизарядника. Его смуглое лицо оставалось бесстрастным, но в черных глазах горело желание выхватить револьвер и испытать свое счастье.

Однако он достаточно долго жил с оружием и по закону оружия и понимал, что в данном случае человек в здравом уме не будет искушать судьбу. Перед ним стоял высокий мужчина с округлыми плечами и узким серым лицом — лицом, которое долго не видело солнца.

— В чем дело, дружище? — спросил Боудри. — Чего это ты такой пугливый?

— Кто ты? И куда едешь?

— Я? — невинно спросил Чик. — Просто ковбой-бродяга, еду, думаю, где бы заработать на хлеб. Меня зовут Сэм Дюфресне.

— А чего ты едешь лесом? Тропа ведь вон там, ниже.

— Временами путешествие по тропе становится опасным для здоровья. Ты понимаешь, о чем я толкую, иначе не стал бы хвататься за «пушку». Я вот и подумал, что здесь народу поменьше, да и отсюда хорошо видно, кто едет по тропе. Я замечу любого прежде, чем заметят меня.

— Хочешь сказать, что ты в бегах? — Человек, держащий револьвер, начал расслабляться. Он заинтересовался, все еще оставаясь настороже.

— Ну, этот вопрос деликатный, — сказал Боудри, — но поскольку ты стоишь по ту сторону шестизарядника, а я по эту, то имеешь полное право спрашивать все что хочешь. Хотя если бы не твоя «пушка», то ты вряд ли стал задавать мне такой вопрос.

Глаза человека с округлыми плечами сверкнули внезапным гневом.

— Ну и что?

Дуло чуть качнулось, и Боудри приготовился. Если ему суждено умереть, они умрут вместе. Его рука находилась лишь в нескольких дюймах от револьвера.

— Погоди, Хесс!

Ветви можжевельника раздвинулись, из-за деревьев вышел человек и встал лицом к лицу с Боудри. Этот был опасен. Возможно, опаснее первого, с револьвером наготове. И Чик понял, что нашел того, кого искал.

Подошедший к ним мужчина был громаден: львиная голова венчала толстую, мускулистую шею на массивных плечах. У него был грубое квадратное загорелое лицо. Глаза светлые, почти белые. Непропорционально маленькие руки и ступни ног. Это был Джон Квин.

— Привет, — сказал Боудри. — Я рад, что ты появился. Ненавижу убивать или быть убитым спозаранку.

Джон Квин оглядел его холодным, оценивающим взглядом.

— Я бы сказал, что если бы кто кого и убил, так это он тебя.

— Может, и так, — согласился Боудри, — но ведь видно только то, что лежит на поверхности, и не всегда все выходит, как задумано. Он мог бы убить меня, но я наверняка бы убил его.

Квин осмотрел лошадь рейнджера и седло и перевел взгляд на пару револьверов Боудри.

— Ты сказал, что тебя зовут Сэм Дюфренсе. Я могу пересчитать людей, которые стреляют столь быстро, на пальцах одной руки, и ни один из них не носит этого имени.

— Может статься, что на сцене появился кто-то новый, — предложил свою версию Боудри.

— Ты не Билли Кид, потому что ты слишком крупного сложения, да и у тебя нет двух заячьих зубов впереди. Для Джона Вэса Хардина ты слишком сухощавый и высокий, а цвет волос у тебя не тот, что у братьев Эрп, но я вспомню твое имя, дай только время.

Повернувшись к другому, он сказал:

— Убери свой револьвер, Хесс. Я хочу поговорить с ним. Пошли в лагерь, как там тебя.

Чик Боудри спешился рядом с костром, у которого сидели трое. Расседлывая своего длинноногого, неказистого на вид чалого, он прикинул в уме, кто из них числится в «библии рейнджеров» — списке разыскиваемых на Юго-Западе преступников.

Худой мужчина с холодным блеском в глазах и ножевым шрамом на лице, должно быть, Джек Мюррей, разыскиваемый за убийство в Сан-Антонио и ограбление банка в Увальде. Другие двое — это Эбенхардт и Каспар, конокрады и угонщики скота из района Пекос. Не скидывая со счетов Эбенхардта, Каспара и Хесса, приходилось признать, что основная опасность исходила от Джека Мюррея и Джона Квина.

Он не стал осматриваться вокруг, потому что это было опасно. Если девушка здесь, рано или поздно она появится. Прежде всего нельзя проявлять любопытство или даже дать понять, что ему известно: в лагере кто-то еще… если она в лагере.

— Куда направляешься? — спросил Квин, когда Боудри устроился у костра с кружкой кофе.

— В горы Дейвис. Может, в форт Стоктон. Если там меня плохо примут, просто поеду к каньону Оук-Крик. Я ищу место, где бы перезимовать.

— Ты не Джесс Иване, — сказал Квин, — хотя ты на него немного похож.

Боудри отпил кофе. Джон Квин слишком много знал и, если будет продолжать в том же духе, то найдет правильный ответ. Пока что из стражей закона он упомянул только Эрпов, но если начнет вспоминать техасских рейнджеров, ему не придется долго думать. Хотя Боудри служил недолго, но уже успел прославиться.

— Ладно, ребята, — сказал Боудри. — Вы вроде парни свои, и, пожалуй, могли вообще обо мне не слыхать. Я — Шеп Харви.

Конечно, он рисковал. Возможно, кто-нибудь из них знал Шепа Харви, ганфайтера и головореза из района реки Миссури, где он ездил с шайкой Кинга Фишера. Харви появился в Техасе несколько недель назад, убив в Начесе партнера по карточной игре. Он был ковбоем и охотником на бизонов в обеих Дакотах, ограбил дилижанс на дороге в Дедвуд, а в Янктоне убил шерифа, который пытался арестовать его.

Джон Квин сказал с облегчением:

— Ничего странного, что я не смог тебя узнать. Как это ты очутился в наших краях?

— Ищу место, где можно окопаться на зиму, — сказал Боудри. — Я устал бегать. Хочется хотя бы некоторое время садиться обедать за один и тот же стол и вроде как отдохнуть.

— Слыхал о тебе, — сказал Мюррей. — У тебя, кажется, были неприятности в Ларидо?

— Кое-что было.

Чик прислонился к скале. Он понимал, что вышел на опасную тропу. Если узнают, кто он, его не колеблясь убьют. Все они были в розыске, а после похищения их искали с особой тщательностью. Приняв его в свою компанию, они ничего не приобретали, зато могли потерять все. Для убийства же им требовался лишь предлог. Он обязан найти девушку и бежать вместе с ней, прежде чем его раскроют.

Все началось тремя неделями раньше. Пятеро крутых головорезов подъехали к одинокому ранчо Клинтона Бака на ручье Саут-Канадиан. В ответ на их крики Бак пошел отпирать двери, и его встретил залп из револьверов. Стреляли молча, без предупреждения.

Старый Барт Тендрел вышел из корраля — его тоже застрелили. Затем они схватили девушку, забрали лошадей и деньги и направились на запад, к границе Техаса.

Мак-Нелли вызвал Чика Боудри.

— Есть работа для человека, который знает воровские тропы, Боудри. Если мы погонимся за ними с кучей рейнджеров, они просто убьют девушку. Необходимо освободить ее до окончательного решения суда. Скоро объявят приговор Дамону Квину, а судья Уайтинг — дядя Джинни Бак, он вырастил ее с малых лет, пока отец охотился за бизонами. Джон Квин пригрозил Уайтингу, что если ему не понравится приговор, то девушка умрет. Клинтон Бак не был родственником судьи, а его убили. Старый судья любит Джинни, как собственную дочь. Иди и приведи ее.