Плохая девочка. 2 в 1 (СИ) - Сокол Елена. Страница 45

– Хорошо. Мы с Лернером устроили драку. – Приходится признать мне. – Если он больше не полезет, это не повторится. Обещаю.

– У Максима сломан нос. – Брови мужчины смыкаются на переносице. – Сам я его не видел, но утром приходил его отец. Господин Лернер в шоке и требует возмездия. Я с трудом уговорил его не подавать на тебя заявления.

– Сломан нос? Что за чушь? – Внутри у меня закипает. – Я видел его! Максимум, что там было – небольшой отек. Через неделю не останется и следа!

– Тебе следует успокоиться, Кай. – Холодно говорит ректор. – Я не позволю говорить со мной в таком тоне.

– Предлагаете мне успокоиться? – Я взмахиваю руками. – Да этот жалкий трус нажаловался папочке, и вы тут же испугались, что можете потерять богатого спонсора?

Мужчина долго смотрит на меня, а затем уголки его губ приподнимаются в легкой полуулыбке.

– Сделаю вид, что не слышал этого.

– А разве это не так?

Ректор глубоко вдыхает и выдыхает.

– Как ты знаешь, мы спонсируем спортивную академию. – Наконец, говорит он. – А, значит, в моей компетенции просить о взыскании.

– Что вы имеете в виду? – Напрягаюсь я.

– Час назад мы переговорили с твоим тренером, Кай.

– И? – Я поднимаюсь со стула. – Вы что, решили вышвырнуть меня из команды за то, что я навалял этому придурку Лернеру?

– Ты на две недели вывел из строя ведущего игрока нашей керлинг-команды, поэтому…

– Не-е-ет! – Тяну я.

– Поэтому, – продолжает он, – я считаю, что будет справедливо, если тебя отстранят на тот же срок.

– Тренер не пойдет на это. – Растерянно говорю я. – У нас на неделе важные игры…

– Он согласился со мной. – Пожимает плечами мужчина. – Поэтому с этого момента и на следующие две недели ты, Кай Турунен, освобождаешься от посещений тренировок в спортивном центре университета, а также домашних и выездных игр команды.

– Вы не можете… – Выдыхаю я.

– Могу. – Заверяет ректор.

– Не надо. Пожалуйста.

Только не хоккей. Лишить меня единственной в жизни отдушины это хуже, чем просто наказание, это смерть. Лишив меня хоккея, они обрежут мне крылья.

– Ты должен сделать выводы, Кай. За каждый наш поступок мы несем ответственность. Последствия наших деяний в рамках учебного заведения отражаются на всех его участниках и процессах. Это взрослая жизнь, сынок.

– Да идите вы… – Рычу я, направляясь к двери.

Куда – не уточняю.

– Хлопнешь дверью, и вылетишь из Большого к чертовой матери. – Предупреждает ректор.

Мне хочется сделать ему наперекор, но на кону моя спортивная судьба. И я выхожу, придержав чертову дверь. И ненавидя себя за эту слабость.

– Привет. – Голос Марианы так тих, что больше похож на писк.

Я чуть не врезаюсь в девушку. Сердце заходится яростным стуком.

– Чего тебе? – Бросаю зло.

И продолжаю путь по коридору университета.

Она бросается за мной.

– Прости, я случайно увидела, что тебя вызвал к себе ректор. Что-то случилось?

– Нет.

Ее шаги вторят ударам моего сердца, Мариана вынуждена ускориться, чтобы поспевать за мной.

– Но я подумала…

Я останавливаюсь и резко оборачиваюсь к ней.

Девушка, охнув, отступает назад и поднимает свои чистые голубые глаза навстречу моему разъяренному взгляду.

– Я подумала, что у тебя проблемы из-за Макса. Это так?

– Спроси лучше у своего дружка!

– Тебя накажут? – Она поджимает губы.

– Тебе-то какое дело?! – Рявкаю я.

Мариана отшатывается, словно ее ударили. Ее тонкие пальцы добела впиваются в учебники, которые она прижимает к груди.

– Отстань уже от меня! – Произношу я с досадой.

Разворачиваюсь и убираюсь прочь, оставляя ее стоять в коридоре одну.

* * *

Разговор с тренером ничего не изменил. Я отстранен на две недели. Непонятно, кому от этого станет лучше, но другого выхода у меня нет. Я ухожу из спортивного центра, повесив голову.

Долго катаюсь по городу на машине, много курю и много думаю. Если они хотят проучить меня, что ж – придется подыграть им. Пусть думают, что я «исправился», «внял», «образумился» – или чего они там хотят? Я готов изобразить раскаяние, покорность или понимание – все, что угодно, лишь бы у меня не отняли шанс на нормальную жизнь.

Вернувшись домой, поднимаюсь к себе, но долго усидеть на месте не получается. Не то, чтобы я волновался, или мне было стыдно за разговор с Марианой в универе, но у меня есть четкая потребность ее увидеть. Она как наваждение. Отрава, которой наполнены мои вены. Эта девчонка у меня в голове, в сердце и перед глазами. Даже когда я их закрываю.

Мне нужно посмотреть на нее перед сном, и тогда будет казаться, что день не прошел зря.

Мне просто нужно принять свою дозу яда.

Я пробираюсь в бассейн, прислушиваясь к звукам. В это время Мариана обычно плавает в полной тишине и мягком полумраке. Не знаю, что за традиция такая, или, может, ее это успокаивает перед сном, но мне нравится смотреть, как быстро и грациозно она перемещается от одного края бассейна к другому под водой или неподвижно лежит на ее поверхности.

Если повезет, удастся застать тот момент, когда девушка будет выбираться из воды, и можно будет снова представить себя на месте ее полотенца.

– Ты прав, мы не родственники. – Ее голос вышибает из меня дух.

Она ждала меня.

Мариана тенью появляется в дверях, а затем ступает в узкую полоску света, идущую от широкого окна. На ней футболка и шорты. Девушка не собиралась плавать: она знала, что я приду.

– К чему это ты? – Спрашиваю я.

Мой дрожащий голос выдает мое волнение.

– Ты вынуждаешь меня вести себя с тобой точно так же, как ты ведешь себя со мной. – Хрипло говорит девушка.

Делает шаг, и оказывается вместе со мной зажатой в небольшом проеме между двумя дверями. Ее потемневший взгляд лишает меня способности двигаться.

– Я тебя ни к чему не вынуждаю. – Улыбаюсь я. – Мне на тебя плевать.

Она издает какой-то звук. Кажется, смешок. Или всхлип.

И придвигается еще ближе. Теперь я ощущаю запах сладостей, исходящий от ее кожи.

– Так плевать, что ты меня поцеловал? – Говорит она, обдавая рваным дыханием мое лицо и шею.

Мой пульс учащается. Я боюсь ее больше, чем хочу. В такие моменты мне начинает казаться, что ее власть надо мной абсолютна.

– Зачем ты это сделал, Кай? – Хрипло спрашивает Мариана, намеренно касаясь своей грудью моей груди.

Она двигается медленно и плавно, точно заклинатель змей, который намеревается загипнотизировать свою жертву.

– Ведь это ты целовал меня, а не я. – Напоминает девушка. – И сам тут же дал «заднюю».

– Я поцеловал тебя потому, что мне так хотелось. – Пытаясь казаться расслабленным, усмехаюсь я. Выходит неправдоподобно и нелепо. – Ты – моя кукла, и я играю тобой, как мне вздумается. Забыла?

– Куклы безвольны, а у меня… есть желания. – Едва слышно шепчет она мне в губы.

У меня предательски бьется жилка на шее. Я вижу, как она смотрит на мое лицо, на мои губы. Это какая-то изощренная игра, и, к сожалению, я теряю в ней ведущую роль. Сам становлюсь игрушкой в руках Марианы.

– Я не хочу подчиняться тебе. – Ее губы почти касаются моих.

Она играет с огнем, но обжигаемся мы оба.

– И чего же ты хочешь? – Шумно выдыхаю я, глядя на нее сверху вниз.

– Поцеловать тебя. – Задышав чаще, признается Мариана. – Но по моим правилам.

Она прижимается ко мне вплотную. От ее запаха у меня кружится голова, а от биения ее сердца слабеют ноги.

– Не будет никаких твоих правил. – Предупреждаю я.

Девушка улыбается. Издевательски. И сочувственно. Так улыбается победитель проигравшему. Ее глаза блестят в полутьме, а пальчики ложатся на мой живот и несмело ползут выше.

– Я поцелую тебя. – Говорит она, и ее ладонь ложится на мою щеку. – И этот поцелуй будет длиться столько, сколько я захочу.

Мариана облизывает губы, и мой взгляд опускается к ее рту. Затем она прикрывает веки, встает на цыпочки, запрокидывает голову и впивается в мой рот с таким неистовым поцелуем, от которого у меня все содрогается внутри.