Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич. Страница 28

– Не понимаю.

– Ты найди, я тебе поясню. Вот ещё что. Зайди в Интернет, я тебе адрес одного юзера в ЖЖ скину. Там тема одна появилась, нужно её поддержать. Поймёшь. Это срочно очень.

– Хорошо. Да… Вот у нас день сегодня! Ты прямо как охотник на сафари.

– Я он и есть. «В мире животных» на ночь смотрел, вот и понесло, ха-ха-ха.

Несмотря на дождь, на площади перед телецентром собралось много народу. Я отстраненно слушал речи выступавших, мысленно репетируя собственную. Если честно, я здорово волновался, ведь это было моё первое выступление перед такой большой аудиторией. Чтобы отвлечься, раздумывал о шансах в банковском деле, о том, как быстро Вадиму удастся завязать знакомства среди работников больницы, в которую перевезли Зайцева, и о беспризорниках. Тремя ударами можно было решить все проблемы, разрулить тему с Никитосом, существенно поправить дела по проектам Вербицкого, да ещё и денег заработать. В унисон с моей последней мыслью собравшиеся одобрительно захлопали, засвистели и начали что-то выкрикивать. Признаться, я даже испугался возможностям толпы читать мои мысли. Но оказалось, так публика провожала с трибуны Анатолия Белостенного, старпера из «Колокола», которого я хотел уволить. Надо сказать, отработал он по своей аудитории на отлично. У меня даже закрались сомнения: «Может, оставить?» Люди на площади скандировали: «Нет цен-зу-ре! Нет цен-зу-ре!» Ведущий представил следующего выступающего – «известного политолога, молодого правозащитника, ответственного секретаря организации „Возвращение к Истокам“ Антона Дроздикова». Я сообразил, что выступать нужно мне, только после того как Вадим толкнул меня в бок: «Давай, Антон, твоя очередь». Всё напоминало замедленную съёмку. Предыдущие ораторы повернулись в мою сторону и медленно хлопали, как бы приглашая меня к микрофонам. Я в замешательстве стоял перед трибуной и всё норовил обернуться назад, хотя сзади был только баннер с эмблемой НТВ и слоганом «Шесть лет без Свободы Слова». Наконец я подошёл к микрофонам, облокотился о трибуну и начал:

– Добрый вечер, – голос предательски дрогнул, и эти первые слова получились не слишком жизнеутверждающими. В толпе лениво захлопали. Скоты. Вы же все ветераны митингов, неужели не знаете, что я в первый раз тут буду гнать? Поддержали бы коллегу по борьбе! Суки.

– Здравствуйте, коллеги! – снова начал я.

«Блядь, почему коллеги? Что я несу, какие они коллеги? А кто они? Товарищи? Что за хуйня! Москвичи? Иногородних тоже много. Кто же вы, падлы? Как же вас назвать-то?» Я рассматривал собравшихся. Они рассматривали меня и, казалось, ждали какого-то откровения. Некоторые махали плакатами. Их лица не теряли радостного соучастия, хотя ничего не происходило. И тут я понял. Им всё равно, что я скажу. Главное – это возможность снова кричать, скандировать и хлопать, чувствуя общее единение. Главное – ощутить себя толпой, по которой бегут волны экстаза, вызванные оратором. Я понял, что основное в моём выступлении не смысл, но эмоции. Воистину. Наша цель не правда, а эффект. И меня понесло:

– Граждане! Мы говорили о цензуре, а я хотел бы сказать вам о более страшных вещах. О тех, кто не только подвергает цензуре и глушит любую свободную мысль, но ещё и насаждает взамен свободы идеологию, основанную на чудовищной лжи.

В ответ на «чудовищную ложь» толпа неистово захлопала, я же ощутил чудовищную эрекцию. Я даже прижался плотнее к трибуне, чтобы ненароком не обнаружить её перед стоящими сбоку от меня. От ступней по всему телу побежала тёплая волна. Вот это энергетика большой аудитории! Я смотрел на толпу, готовую внимать моим словам. Эрекция была сногсшибательной. В эти секунды я чётко осознал значение фразы «ебать мозги». Меня окончательно отпустило. Я словно видел разверзшиеся передо мной черепные коробки:

– Разгром крупного частного бизнеса, ошибки в социальной сфере, банковская система страны, стоящая на пороге кризиса, установление диктатуры и немыслимые гонения на свободу слова, нападки на правозащитные организации, в том числе и всемирные – всё это говорит о том, что стране требуются большие перемены. Несмотря на усилия тех, кто пытается представить происходящее в выгодном свете, очевидно, что ситуация в России продолжает катастрофически меняться в худшую сторону. Серьёзные проблемы в экономике и общественной жизни скрываются, а незначительные достижения выдаются за большие победы. Эти проблемы не только не хотят решать, но даже не готовы обсуждать с обществом, со всеми нами. Создаётся впечатление, что государственные каналы, радиостанции и интернет-порталы либо находятся в параллельной реальности, либо очень хотят показать людям картинку «другой страны». В этой связи мне становится совершенно понятно желание государства задушить последние из имеющихся островков гражданских свобод, обвинив их в «однобокости» и «прозападничестве». Я как человек, который более двенадцати лет посвятил работе в СМИ, задаю себе вопрос: зачем это нужно? Разве все мы – не граждане одной страны? Разве все мы не хотим счастья нашей Родине? Время расставит все по своим местам и возложит ответственность на каждого по его деяниям. Транслируя заведомо ложную картину, вы разделяете себя и общество баррикадами. Потому всех нас, нормальных, свободомыслящих граждан, объединяет одно: никто не может заставить человека любить такую Родину. Даже вы. Со всеми вашими технологиями, щедрым финансированием и монополией на информацию. Мы знаем, что движет вами на самом деле – безудержная жажда власти. Но вы – ещё не значит Россия. Точнее, как раз вы и не являетесь ею. Хотя всячески демонстрируете российскую принадлежность. Вы обычные тоталитарные пропагандисты! И чем дальше, тем отчётливее это понимают люди. И они вам этого не простят! Потому что они не с вами! Мы не позволим вернуть Россию в кровавые времена Сталинской империи, хотя вы нас туда и ведёте. Мы вам этого сделать не позволим!

Я закончил под аплодисменты собравшихся и жиденькие крики: «Браво, Антон!». К этому моменту я полностью собрался и отметил, что Белостенного провожали живее. «Надо его всё-таки уволить к хуям». Тут я снова вспомнил про эрекцию, опустил листы со своей речью в область паха и сошёл с трибуны. Я занял своё место под одобрительные возгласы коллег и достал сигарету.

Митинг закрывал последний глава канала НТВ. Я стоял в полном трансе и пытался понять, что же это за великий экстаз оратора? В чём природа силы, вызвавшей во мне дрожь и трепет, которые я прежде не испытывал даже при самом сильном сексуальном возбуждении? Митинг тем временем подошёл к концу, и заиграла столь любимая всей этой кухонной фрондой песня Гребенщикова «Поезд в огне». Кто-то стоящий рядом взял меня за руку, и я стал качаться из стороны в сторону в такт песне, как ванька-встанька. Я прикрыл глаза, затем снова глянул перед собой. На площади, мощённой большими квадратными плитками, рядами стояли люди и раскачивались под дождём, взявшись за руки. «Этот поезд в огне, и нам некуда больше бежать». Они казались мне рядами фигур на шахматной доске. Нет, не тех фигур, которые стоят перед игрой в чётком порядке. Других. Помните, как в детстве мы ещё не умели играть в шахматы и вместо этого играли «в Чапаева»? Как старались точными щелчками сбить максимальное число фигур противника? Почему-то именно такие ассоциации родились у меня в тот момент…

Простые граждане, промокнув под дождём, поехали домой, чтобы махнуть сотку, обсудить увиденное с домочадцами и лечь спать. Мы же, как истинные борцы, были лишены тихих семейных радостей. Посему отправились подводить политические итоги дня на концерт и благотворительный банкет в пользу беспризорных детей.

Ехал я долго и, войдя в ресторан, обнаружил, что вечер шёл полным ходом. Я взял у Вадима рацию для связи со всеми службами и поинтересовался насчёт прапора Зайцева.

– Через пару дней обещали организовать встречу. Завтра с утра подтвердят. Но пока есть проблемы.

Последнюю фразу я слышал за последнее время по меньшей мере трижды, посему не сдержался: