Эй ты, бастард! Том II (СИ) - Пламенев Владимир. Страница 20
Он был больше меня раза в два. Но даже не дёрнулся, чтобы оттолкнуть или ударить.
Лёгкая демонстрация моей силы быстро научила его вежливости.
— Я проверяю! Просто проверяю! Матушка беспокоится, вчера же творилось невесть что! Вот она и велела всех спрашивать и всех незнакомцев проверять! Она подозревает, что скоро жандармы будут шороху наводить!
— Ты сын хозяйки?
Закивал.
Со стороны послышался возмущённый вздох. К стойке подбежала упитанная женщина лет сорока, размахивая руками.
— Что ж тут случилось-то⁈ Неужто мой оболтус доставил вам проблем⁈ Это вы от Евлампия Кириллыча, молодой господин⁈
— Я, — согласился я и отпустил ещё больше перепугавшегося верзилу.
Женщина приложила руки к сердцу и стала отбивать поклоны. — Извините молодой господин, Тишка мой — дурак! Иногда не тем местом думает!
Тишка опустил взгляд.
— Уже неважно. Вы приготовили покои?
— Конечно! Самые лучшие. Евлампий Кириллыч ушёл совсем незадолго до вашего прихода. И для вас я всё приготовила, и для барынь ваших, — улыбалась женщина.
— Отлично, — я протянул ей пятьдесят рублей. — Это за комнаты, — а потом ещё столько же. — А это за тишину.
Она тут же припрятала обе купюры и заверила: — Всё будет в лучшем виде, молодой господин! Ни о чём не беспокойтесь. Пока вы здесь, никто никогда не узнает ни ваших имён, ни о вашей внешности. Ужин подавать?
— Моим спутницам — да. А я пока обойдусь, — я посмотрел на Тишку. — Но я буду крайне признателен, если кто-нибудь принесёт из лодки старика Лампы наш багаж.
Тишка сразу же оживился. — Угу! Будет сделано! — и широкими шагами бросился на выход.
— Только не серчайте на моего сына, господин! Он у меня единственный ребёнок и рос без отца! Манеры у него дурные, но сердце чистейшее и характер добрый!
— Я всё понимаю, — успокаивающе улыбнулся я. — Позаботьтесь о моих спутницах.
— В лучшем виде, господин! В лучшем!
Массивные дубовые двери с шумом раскрылись в стороны.
Елена Амурская, опустив взгляд в пол, мелкими шагами прошла вперёд. Под столб света, бьюшего сверху в центр комнаты.
Больше освещения в комнате не было. Вокруг была только тьма. Из-за чего Елена чувствовала себя как одиночка под взглядом толпы.
Но кроме неё здесь был всего один человек.
— Это правда? — мощный голос властно прогремел в тишине.
— Что правда, дедушка… — вопрос прозвучал словно блеяние овцы, невнятно и смазанно, отчего Елене стало ещё неуютнее.
— Не прикидывайся дурой, — а вот слова князя Андрея Амурского звучали совсем иначе — как удары молота по наковальне. — Ты связалась с бастардом⁈
— Он не бастард уже, дедушка…
— Отвечай прямо!
— Господин Ка…
— Не смей называть ублюдка так, словно он что-то из себя представляет!
Елена непроизвольно вжала голову в плечи.
Она не боялась ни тяжёлых тренировок, ни боли, ни даже смерти. Но родной дедушка заставлял её дрожать.
— Он спас мне жизнь.
— С каких пор твоя жизнь стоит больше, чем честь рода? Ты позволила себе заговорить с ублюдком — порочным плодом греха его отца, хотя прекрасно отдавала себе отчёт, насколько гнилая кровь течёт в его жилах.
Но вот тут кроме страха в груди Елены появилось кое-что ещё.
Злость.
— Он не виноват, что родился таким! — запротестовала она.
— Мы говорим не о вине, внучка, — чуть спокойнее заговорил князь Андрей. — А о том, что он — ублюдок. А ублюдок не достоин не то что разговаривать с моей внучкой, но даже показываться у неё на глазах. Точно как и ты — благородная дева рода Амурских — не должна даже смотреть на него.
Но разгоревшееся в груди пламя было уже не остановить.
— Но он не заслуживает такого пренебрежения! Он спас больницу вместе с сотнями больных людей! Убил огромного архираптора, который чуть не ворвался в Центральный Дворец во время бала знати! И он же не дал сбежать Горалову, который клялся вырвать твоё сердце, если ты не забыл! Слава — герой! Спроси у отца, он расскажет тебе ещё больше!
Повисла тяжёлая, гнетущая тишина.
А сердце бешено стучало, отдаваясь в ушах Елены гулкими ударами.
— Я думал, что хорошо воспитал тебя, кровь моя. Усердные тренировки, лучшие учителя из возможных и самый тщательный подбор окружения для тебя. Ты получила больше, чем многие другие знатные девушки. Но, видимо, всё зря. Я не справился с твоим воспитанием, как и твой отец.
— Дедушка, нет! Просто…
— Молчать, — жёстко отрезал он. Елена тут же замолкла. — Но вместо того, чтобы стать достойной дочерью Тигра, ты решила засмотреться на ублюдка. Если бы сердца Амурских были бы точно такими же, как у других людей, я бы велел тебе забыть. И ты бы забыла. Время бы выветрило глупости из твоей головы. Но ты — Амурская, и отдаёшь свою любовь только один раз. Поэтому я решил.
Елена ощутила, как в уголках глаз появляются слёзы.
— Ты отправишься в закрытый Костромской Институт Благородных Девиц. Четыре года ты будешь учиться быть прилежной женой и матерью. А к концу твоего обучения я уже подберу тебе благородного мужа в западных губерниях Империи. Поезд отходит завтра. За это время ты можешь попрощаться со всеми своими друзьями и родными. Во Владивосток ты уже никогда не вернёшься.
Сердце Елены упало вниз, а горло словно сдавило тисками. Слёзы прорвались потоком.
Но князю Андрею было всё равно. Он продолжил:
— Если ты хочешь, чтобы ублюдок Кальмарова жил дальше, то оставь его в неведении о своей судьбе. Иначе я убью его.
Утро встретило меня слухами.
На улицах все только и говорили, что о внезапном прибытии из европейской части Империи графа Орлова. Тут же эти разговоры перетекали в обсуждение будущего руководителя города, которого Орлов должен был назначить.
Кто-то считал что выберут Косаткина. Дескать, городу нужно усиливать флот для защиты морских путей.
Некоторые видели на посту губернатора князя Андрея Амурского, который железной рукой наведёт порядок.
О Кабаргиных и Леопардичах я слышал меньше.
Но не за слухами я вышел в город. А чтобы всё же поговорить с Мошкарёвым, меня заинтересовала одна из фраз его посланника: что мой клан сегодня прекратит своё существование.
Особняк у них был роскошный: четыре этажа, широкие окна, колонны и лепнина. Вокруг забор из чёрного кирпича.
На входе вооружённая охрана. Которая, впрочем, даже не взглянула на меня, пропуская. Ждали.
Тут же из дверей показался вчерашний слуга, который со знакомой улыбкой повёл меня внутрь особняка.
— Господин Мошкарёв вот-вот присоединиться к вам, а пока я предлагаю вам позавтракать… — он открыл передо мной дверь в столовую, где уже было накрыто на одного человека, — в компании прекрасных дев рода Мошкарёвых!
Да вашу ж…
Вдоль стены стояли четыре молодых девушки. Внешне все они были похожи: мягкие и миловидные черты лица, карие глаза, каштановые или светло-русые волосы.
Позади захлопнулась закрываемая дверь. Слуга оставил меня с четырьям молодыми девушками наедине.
А я как раз вспомнил, что давненько не заглядывал к Инне. Уже больше суток. А природа взывала к потребностям молодого тела.
— Господин Кальмаров, — с ослепительно белой улыбкой вперёд вышла одна из девушек, удерживая в руках бутылку с премиальными вином. — Не желаете ли попробовать Каберне Совийон?
— Благодарю, не пью.
Девушка не прекратила улыбаться, но едва заметно поникла и отошла назад.
— Может, ваша душа нуждается в музыке? — спросила вторая, проведя пальцами по струнам позолоченной арфы, которая была у неё в руках.
— Предпочту тишину, — сказал я.
Но и эта Мошкарёва не смутилась, только вздохнула.
— Господин! — куда решительнее выступила третья, она подошла и взяла мою руку в свои ладони. — Позвольте оказать вам гостеприимство! — и потянула к столу.
— Уважаемые сударыни, — тут я уже не мог подыгрывать этому фарсу. — Давайте начистоту: я не думаю, что у кого-то из вас будет недостаток в потенциальных женихах. Посему я прошу вас не утруждаться и расслабиться, пока ваш отец не придёт. Вы не обязаны развлекать меня, — спокойно сказал я.