Два доллара (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 23

От ужасного предчувствия волосы на голове чуть ли дыбом не встали — там ведь установлено минное заграждение, которое приводилось в действие с берега, когда включали электричество — по дну были проложены провода. Когда выходила эскадра Серверы, его отключили, а поставленные семь, вернее оставшиеся шесть ударных мин (одна детонировала от взрыва «динамитного» снаряда) вытралили ночами две недели тому назад. Чтобы бы уже самим испанцам на собственном заграждении не подорваться, когда в ночной бой пойдут. Хотя тот же «Мерримак» пролез спокойно, все же дистанция между начиненными взрывчаткой «конусами» там составляла примерно один кабельтов. Снятые мины отправились на переделку в «плавучие», и теперь доставлены в Гуантанамо, там они намного нужнее будут.

Ведь «Айову» отремонтировать на месте могут, пробоину залатают, и своим ходом попробуют на ремонт уйти. А к этому все и идет, раз боеприпасы на берег выгрузили, и отсеки один за другим откачивать стали. Так что мины пригодятся — одну такую ночью подвести, с часовым механизмом, под днище подвести, стравив из камер воздух — и никто никуда не уйдет. Ту же штуку и с транспортами проделать можно — результативность диверсий никто никогда не оспаривал, эффект от них большой…

— Почему батареи не стреляют? Или не видят, либо «Орегон» за свой корабль артиллеристы приняли? Вроде моряки, ни «крупа» сухопутная — должны же видеть, как неприятель в проход лезет. Ничего, сейчас как рванет у него под днищем — мало не покажется!

Пристально смотря на узкий извилистый проход, что вел вглубь бухты, Сергей Иванович потихоньку впадал в столбняк, даже курить забыл и сигара потухла. «Американец» уже напролом пер по заграждению, как кабан через камыши, минуты текли одна за другой, торопились, а неизбежного подрыва просто не происходило. Нет, в жизни бывает счастье, и Фортуна порой улыбается во все свои зубы, но не на минном же поле, особенно когда «конусы» в два ряда стоят, и в шахматном порядке.

Но как тут собственным глазам не поверить!

— Твою мать! Это же надо же, какие сказочные раздолбаи эти испанцы, всем фору дадут, лодыри — не включить минное поле⁈ И будь сейчас не набравший воды «Орегон», а вполне боеспособный броненосец, то он бы весь Сантьяго через полчаса главным калибром в щебенку раскатал! Нет, таких других разгильдяев поискать надобно, а они тут под рукою!

Светало, и он, взглянув в бинокль, долго рассматривал сюрреалистическую картину. Броненосец прополз до мыса, уткнувшись в «Реину Мерседес», там и встал, не выказывая никаких воинственных намерений. Да и трудно было это сделать — вода подходила к самой палубе. Так что, судя по всему, «Орегон» уселся днищем на камни, обретя внизу опору — теперь утопление ему не грозило, тем более вода достигла высшей точки прилива. Зато любые работы по ремонту сейчас здорово осложнились, причем на долгое время. Все дело в том, что гавань Сантьяго была совершенно не оборудована — обычный колониальный порт, чье предназначение обеспечить вывоз сахара, рома и табаку, и разгрузку привезенных для горожан необходимых товаров. Док имелся только в Гаване, которая являлась морской крепостью, пусть и не первоклассной. Именно туда нужно было идти адмиралу Сервере со своей эскадрой, но угля на переход просто не хватало.

— «Мерримак», сеньор капитан — тоже в проход идет!

Действительно — вслед за броненосцем появился угольщик, но в совершенно растерзанном виде, со снесенным мостиком и изуродованными надстройками — еще дымящийся, хотя пожаров вроде нет, видимо потушили. Транспорт тоже прошел выставленное минное заграждение без всяких проблем, и Сергей Иванович окончательно уверился, что оно отключено, и рубильник не замкнут.

— Хм, а не отдал ли Сервера приказ обесточить заграждение, во избежание, так сказать. Ведь возвращаться он не намеривался, а все имевшиеся пароходы числом в три штуки вывесили простыни с красным крестом. И то разумно — американцев сейчас много выловили, да и испанцев тоже. Потери на войне неизбежны, а три миноноски мы точно потеряли. Да и бой идет, канонада слышна. А «Бруклин» в состоянии перетопить «инфант», по крайней мере одну точно — у него снарядов хватит, а на броненосцах закончатся 140 мм снаряды, да и одиннадцатидюймовых фугасов не густо. Так что американцам лучше разорвать дистанцию, и расстрелять испанцев одного за другим, нам и отвечать будет нечем.

Сергей Иванович снова раскурил сигару, пыхнул дымком — угольщик тоже не стал идти, встал на якоря. Были видны подплывающие баркасы и шлюпки, затем появились катера, дымящие трубами — их было с полдесятка, не меньше. Изрядно удивило то, что шли к проходу, желая выйти в море.

— Они что — запасные торпеды подвесили уже? Непонятно, как только они раньше меня тут оказались. Похвально, что снова рвутся в бой — но сейчас без надобности, перетопят как котят в тазике…

Броненосец «Техас» из разряда тех первых «блинов», что всегда «комом» выходят…

Глава 31

— Сеньор альмиранте, нам никак не угнаться за «Бруклиным» — он набирает ход в восемнадцать узлов!

Сервера и сам видел, что американский крейсер, отстреливаясь из кормовой башни, среднюю заклинило от попадания 280 мм снаряда, начинает отрываться. И медленно обходил испанские броненосцы, что с неимоверным трудом кочегаров, среди которых уже было несколько умерших, едва держали шестнадцать узлов хода.

Ожесточенный бой шел уже полчаса и фактически означал поражение для испанцев — им не удалось хотя бы тяжело повредить американский корабль, огневая мощь последнего была утрачена только на четверть. Плохо то что погреба опустели, осталось всего несколько десятков 140 мм снарядов. Да и с одиннадцатидюймовыми было также плохо, но чуть больше — потому что скорострельность барбетных установок крайне низкая, а так бы все расстреляли, поставив все на один-единственный, но решительный бой.

— Дон Паскуаль, 'Бруклин сейчас оторвется, потом сделает разворот, и мы снова окажемся под обстрелом трех башен. А там четверть часа, и мы не сможем стрелять — у нас просто не останется снарядов.

Начальник штаба капитан де навио Бустаменте был на диво спокоен, как врач, установивший кончину смертельно больного пациента. Весь бой он простоял на мостике рядом с адмиралом, в окружении офицеров, что старательно демонстрировали бесстрашие истинного кабальеро. Да и командир «Инфанты Марии Терезии» дон Виктор Конкас не дал ни одного повода для упрека — команда броненосца отчаянно сражалась, и хотя комендоры могли быть поточнее, однако два десятка 140 мм снарядов в «Бруклин» попало, и несколько одиннадцатидюймовых, три или четыре поразили вражеский крейсер, вызвав пожар и заклинив бортовую башню.

Свою лепту внес идущий в кильватере «Альмиранте Окендо» — на него янки несколько раз переносили огонь, засыпая снарядами, и это давало время экипажу «инфанты» не только стрелять в выгодных условиях необстреливаемого корабля, но и наскоро чинить многочисленные повреждения. Да и его командир, капитан де навио дон Хуан Баутиста Ласага, родовитый аристократ, действовал в этом бою выше всяких похвал, каждый раз стараясь привлечь к своему кораблю все внимание артиллеристов «Бруклина», с его ужасающим залпом восьмидюймовых орудий, что приносили страшные разрушения небронированным конструкциям «инфант».

Сервера только молча проклинал тех кораблестроителей, кто снабдили его броненосцы пусть очень толстым, но коротким броневым поясом, который острословы называли «набедренной повязкой». Лучше взяли бы примером те же итальянские крейсера, где было всего шесть дюймов брони, уверенно держащей 203 мм и 152 мм снаряды. Тогда бы броневым поясом удалось бы прикрыть весь корабль по ватерлинии, кроме того сделать его чуть ли не на два фута шире. К тому же еще прикрыть дополнительными плитами самые уязвимые места, да вместо тех орудийных щитов из тонких стальных листов упрятать 140 мм пушки в забронированные казематы.