Дьявол с револьвером - Ламур Луис. Страница 7

Но не прошло и минуты, как она оглянулась. Мэбри, услыхав звуки канкана, вроде бы передумал уходить. Джо Носс исчез, а Арт Бойл остался, весь поглощенный зрелищем.

Когда запела высокая и стройная Доуди, ладно двигавшаяся в такт музыке, Мэбри отпустил дверную ручку и вернулся к бару. Доуди пела по-французски. Этот язык здесь почти никто не понимал, но общий смысл песенки, дерзкой и легкомысленной, так или иначе дошел до каждого. Девушка закончила свой номер, кокетливо покачивая бедрами. Затем на сцену вышла Дженис.

Она пела старые, задушевные песни. Пела об уюте домашнего очага людям, у которых никогда не было своего дома. Пела о любви людям, которые знали лишь случайных женщин. Она пела о прогулках по тенистым аллеям, — а ведь люди эти видели лишь суровые горные склоны и дикие прерии.

Том Хили слушал, стоя у бара. Слушал, с отчаянием осознавая, что никакая другая женщина, кроме этой девушки, ему не нужна, и в то же время прекрасно понимая, что она никогда не станет его женой или возлюбленной.

— Вы когда-нибудь были женаты, Кинг? — спросил он у стоявшего рядом Мэбри.

— А что, я похож на женатого?

— Я тоже не был.

В комнату вошел Баркер. Перекатывая во рту сигару, он пристально смотрел на Дженис. Затем что-то тихо сказал Арту Бойлу, который тотчас повернулся и вышел из комнаты.

Баркер подошел к бару и, не обращая внимания на Мэбри, заговорил с Хили.

— Погода устанавливается. Если вы готовы, можно выехать хоть завтра.

— Мы успеем приготовиться.

Хили не чувствовал удовлетворения. Конечно же, ему хотелось ехать, но глядя на поющую девушку, он испытывал какое-то смутное беспокойство. Он не имел права брать ее с собой, не имел права рисковать ее жизнью. Да и жизнями других членов труппы…

— Погонщики снимут с фургонов колеса и поставят полозья, — продолжал Баркер. — Когда они закончат работу, можно трогаться.

Хили вопросительно взглянул на Мэбри, но непроницаемое лицо ганфайтера ему ничего не говорило.

— Понадобится запас провизии, — добавил Баркер.

Хили достал из кармана небольшой мешочек и вытряхнул из него три золотые монеты. Баркер принял протянутое ему золото, одновременно поглядывая на мешочек своим цепким взглядом.

Мэбри резко повернулся и вышел на улицу. Взглянув на небо, он решил, что утром отправится в Шайенн. И правильно сделает. Остальное его не касается…

Тучи стали рассеиваться, ветер постепенно стихал. Он зашагал к амбару. Под ногами его поскрипывал снег.

Амбар освещался двумя лампами, свешивающимися с балки, которая протянулась по всей длине строения. Мэбри подошел к своему вороному, осмотрел его, проверил, в порядке ли седло. Положив руку на холодную кожу седла, он долго стоял в глубокой задумчивости.

Нет, не его это дело… В Баркере он мог и ошибаться. А Хили сам должен знать, что делает.

И все же, что ни говори, дурацкая затея — отправиться в такое путешествие в разгар зимы с тремя женщинами. Да еще и на грузовых фургонах… А какие там дороги? В лучшем случае лошадиные тропы…

Мэбри вспоминал лицо Дженис, вспоминал ее голос, песни, вызвавшие в его памяти картины детства. Он вполголоса выругался. Надо седлать коня и убираться отсюда восвояси. Не его это дело. А Хили, — он хороший парень, но дурак.

Снаружи послышались голоса и стук молотков, — погонщики снимали колеса с фургонов, чтобы поставить их на полозья.

Из своей комнатушки в дальнем углу амбара вышел конюх.

— У этих актеров здравого смысла ни на грош.

Мэбри промолчал.

— Какие фургоны?.. Там ведь бездорожье, — продолжал конюх. — И постоянно северный ветер в лицо…

— Знаете Баркера?

Конюх сразу поскучнел. Он смущенно откашлялся.

— Поздно уже. Пойду-ка лучше спать.

Мэбри вышел из амбара и, чиркнув спичкой, посмотрел на термометр. Два градуса ниже нуля. Хотя накануне было тридцать. Утром выглянет солнце, так что путешествие обещает быть приятным.

А вмешиваться в чужие дела он не желает. У него на это нет ни времени, ни причин. Через два дня его ждут в Шайене, и, следовательно, надо поторапливаться. Что бы там Баркер ни задумал, его, Мэбри, это не касается. И все же…

День обещал быть и ясным, и теплым. Поднявшись с первыми лучами солнца, Мэбри поспешно оделся. Он двигался почти бесшумно, поэтому никого не разбудил. Собрав свои вещи, Мэбри вышел в коридор.

Из комнат напротив доносились приглушенные звуки — там тоже уже встали. Он прошел через пустой салун и вошел в столовую.

Уилльямс сидел, склонившись над кофейником. Мэбри взял себе чашку, присоединяясь к бармену.

Повар принес завтрак; Уилльямс передал кофейник Мэбри.

— Остерегайтесь Бентона и Гриффина, — проговорил Уилльямс. — Они ничего не забывают.

— Я тоже.

В столовую неожиданно вошла Дженис, бросив взгляд в их сторону, она присела за стол. Повар принес ей завтрак.

— Вы уезжаете?

В ответ на ее вопрос Мэбри молча кивнул, не желая вступать в разговор. Но Дженис проявила настойчивость.

— Вы не одобряете нашего путешествия, не так ли?

— Не одобряю. — Он поставил чашку на стол. — Впрочем, это не мое дело.

— А почему не одобряете? — Он снова промолчал, принимаясь за еду. Дженис выждала минуту-другую, затем сказала: — Я спросила — почему?

— Подобное путешествие не для женщин. Слишком холодно.

— Кроме того, вам не нравится Энди Баркер.

— Да, он мне не нравится.

— Но почему?

— Ни один человек не отправится в такое путешествие зимой. Если только он что-то не замышляет…

— Вы же отправляетесь!

Он едва заметно улыбнулся.

— Я-то как раз замышляю… У меня срочное дело в Шайенне.

Она подумала, потом сказала:

— Я во всем полагаюсь на Тома Хили. Он знает, что делает.

— Вы говорили обо мне? — В дверях стоял Том Хили. Вид у него был озабоченный. Взглянув на Мэбри, он продолжал: — Я в ответе за труппу. Нам не видать успеха ни в одном городе от Шайенна до Солт-Лейк-Сити потому, что там уже выступала более сильная труппа, чем наша. Поэтому мы отправляемся в Олдер-Галч. Вы полагаете: я не знаю, что делаю? Но я прекрасно все понимаю.

— Меня это не касается. Поступайте, как знаете.

Мэбри подхватил свои вещи и направился к двери. Том Хили задумчиво смотрел ему вслед. В эту минуту ему больше всего на свете хотелось, чтобы Мэбри поехал с ними. Этот человек обладал знаниями и опытом, которых ему сейчас так не доставало. Однако упрашивать — не в его характере. Если бы в столовой не было Дженис, он, возможно, и поговорил бы с ним. Но сейчас, после того как он видел, какими глазами девушка смотрела на Мэбри, ему сразу расхотелось, чтобы тот их сопровождал. В дверях Мэбри обернулся. Взглянув на Дженис, он сказал:

— Желаю удачи. — И вышел, на мгновение заполнив плечами дверной проем.

Несколько минут все молчали.

— Я его знаю еще по Доджу, — неожиданно сказал Уилльямс. — А потом мы встречались в Юте. Крутой парень.

— Он действительно убил одиннадцать человек?

— Да. Одного при мне, в магазине Доуна. Парень по имени Лес Бенхэм и его дружки хотели отбить у Мэбри часть стада. Мэбри сказал, что не отдаст ни одного теленка.

— Отбили?

— Нет. Они были заняты похоронами Леса Бенхэма.

Неподалеку, в маленькой хижине лежал Гриффин. Плечо его заживало, но он был еще слишком слаб.

Баркер кивнул на занавешенный дверной проем.

— Там кто-нибудь есть?

— Мы одни. Что у тебя?

— Работенка для тебя. Двести легких долларов.

— Недурно. — Гриффин приподнялся на постели и начал сворачивать самокрутку. — Выкладывай.

— Двести долларов, если Мэбри не протянет до конца недели.

— Нет.

— Нет?

— Мне нравится тратить деньги, которые я зарабатываю.

— Испугался? — усмехнулся Баркер.

— Лучше держаться от него подальше.

— Триста. Согласен?

Гриффин не отвечал, Баркер молча ждал. Ему не хотелось поднимать цену, но он вспомнил о Дженис. Баркер редко обращал внимание на женщин, но эту девушку ему очень хотелось заполучить.