Безрассудная (ЛП) - Робертс Лорен. Страница 48

— Ни в коем случае. — Она смеется. — В последний раз, когда ты заплетал мне волосы, они были в полном беспорядке, помнишь?

— У меня не было практики.

На ее лице мелькают эмоции. — Ну, я уверена, с тех пор ты подтянул свои навыки.

Я теряюсь лишь на мгновение, прежде чем до меня доходит.

Она думает, что у меня были другие женщины.

Эта мысль почти заставляет меня рассмеяться, и все же я подыгрываю.

— Тебя это беспокоит, Грей?

Она ныряет в темный переулок, увлекая меня за собой. — Ты собираешься это исправить или это сделать мне?

Она все еще пытается распутать косу, когда я прислоняюсь к стене. — Это не ответ.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — фыркает она, расплетая косу. — Что то, что ты заплетаешь волосы другой женщине, беспокоит меня? Это жалко, и я этого не скажу.

Я вздыхаю и делаю шаг за ее спину, чтобы собрать то, что осталось от косы, в свои руки. — Ну, я этого не делал. — Мне удается распутать ремешок и запустить пальцы в ее волосы.

— Что не делал? — жестко спрашивает она.

— Не заплетал волосы ни одной женщине, кроме тебя, — мягко говорю я. — Ну, тебя и Авы.

Я чувствую, как ее спина выпрямляется под моими пальцами. — Авы? — Она невесело усмехается. — Дай угадаю, одна из твоих многочисленных любовниц? Возможно, та, которая тебе действительно нравилась?

Я молчу долгое время, сглатывая эмоции, подступающие к горлу. — Да, она мне нравилась. Я даже любил ее.

— Приятно слышать.

— Она была… — Я выдыхаю. — Она была самой жизнью. Всем тем хорошим, чего мне не хватало.

Она оглядывается через плечо, но я отталкиваю ее лицо к стене. — Зачем ты мне все это рассказываешь? Чтобы заставить меня ревновать?

Я улыбаюсь. — Нет причин ревновать…

Она перебивает меня. — Правда? Потому что это звучит как…

— К моей сестре., — заканчиваю я, говоря поверх нее.

Мне кажется, я слышу, как у нее отвисает челюсть.

— Я… — заикается она, подыскивая слова. — Я не…

— Не знала, что у меня есть сестра? — просто говорю я. — Конечно, не знала. Ты и все остальное королевство не должны были знать.

Ее волосы выскальзывают из моих рук, когда она поворачивается ко мне лицом. — Что ты имеешь в виду?

Мои пальцы ловят ее подбородок, мягко поворачивая ее обратно к стене переулка, чтобы я мог снова собрать ее волосы между пальцами. — Она родилась одиннадцать лет назад — ее день рождения был почти три недели назад. По состоянию здоровья моя мать не должна была иметь больше детей. Но Ава была неожиданностью. Незапланированной. — Я тихо вздыхаю. — Роды были… тяжелыми. Мы чуть не потеряли королеву из-за этого. Я помню, как сидел у ее кровати, держа маму за руку, пока Целители делали все, что могли.

Коса уже наполовину распущена по ее спине, волосы скользят в моих руках. — Ава не должна была выжить после родов, но она стала чудом, несмотря на все шансы.

— Что… — нерешительно начинает Пэйдин, — что случилось?

— Она была больна. Целители сказали, что жить ей осталось недолго. И из-за этого отец приказал держать ее в тайне от королевства. Он не хотел, чтобы весть о хрупкой королеве и ее больном ребенке распространилась. Очевидно, что больные королевы — это позор. Признак слабости короля и королевства. — Я передергиваю плечами, чувствуя, как в них нарастают напряжение и гнев. — Итак, Ава была скрыта, была секретом, который хранил весь персонал. И до сих пор остается.

— А дальше? — мягко спрашивает Пэйдин.

— Ей было четыре года, когда болезнь забрала ее у меня. — Я сглатываю. — Я научился заплетать косы благодаря ей. Она была слабой, и причесывание ей давалось с трудом. Поэтому я научился делать это за нее. Я использовал любой повод, чтобы провести время вместе. Я выдерживал любые тренировки, которым подвергал меня король, потому что знал, что она ждет меня по ту сторону. — Трясущимися пальцами я расплетаю косу Пэйдин. — У нее были красивые густые черные волосы. Большие серые глаза, как у моей матери. Все шутили, что она была более красивой версией меня. И когда я смотрел на нее, я видел лучшие части себя.

— Кай… — начинает Пэйдин. — Я не знала.

— Она не должна была выходить за пределы замка, в котором ее заперли, — продолжаю я.

— Не должна была? — тихо спрашивает она. — Звучит так, будто она это делала.

При воспоминании об этом на моих губах появляется мягкая улыбка. — О, она это делала. Я позаботился об этом. Когда стало ясно, что болезнь может настигнуть ее в любой момент, я тайком вывел ее в сад однажды ночью. Она обрызгала меня ледяной водой из фонтана, нарвала столько цветов, сколько смогла. — Я делаю паузу. — И она смеялась. Чума, несмотря ни на что, она всегда смеялась. Сама ее сущность была заразительна.

Между нами повисает тишина, когда Пэйдин медленно поворачивается ко мне лицом. — Ты никогда не говоришь о ней.

Я отвожу взгляд, пожимая плечами, как будто печаль от всего этого не поглощает меня целиком. — Это слишком больно. Китт тоже никогда о ней не вспоминает. Он знает, что не стоит. Но все любили ее. Все знают, что нельзя говорить о ней слишком много, когда я рядом. — Я провожу рукой по волосам. — Даже в смерти она все еще кажется тайной. И я хочу говорить о ней — хочу. Это эгоистично, правда. Но каждый раз, когда я смотрю на себя, я вижу ее искалеченную версию.

— Мне так жаль, — шепчет Пэйдин, ее пальцы нерешительно проводят по моей руке. — Я понятия не имела.

— Большинство людей так и не узнают, — с горечью говорю я. — Даже после ее смерти король — отец Авы — отказался рассказать о ней всему королевству. Она похоронена под той ивой в саду. Той самой, под которой ты нашла меня той ночью во время Испытаний. — Я вижу, как осознание этого расширяет ее глаза. — Я навещаю ее так часто, как только могу.

— Так вот почему ты там был, — бормочет она.

Я качаю головой, глядя на неровные булыжники под ногами. — Я хотел рассказать тебе. Но никогда не думал, что смогу.

Ее ладонь нащупывает мою руку, нежно и неуверенно. — Спасибо, что рассказал мне. — Она звучит застенчиво. — И мне очень жаль, что так случилось с Авой.

Я слегка улыбаюсь, отчаянно пытаясь скрасить настроение и думая о чем угодно, только не о своей мертвой сестре. — Итак, я никогда не заплетал волосы любовнице. И не думаю, что моя четырехлетняя сестра — повод для ревности.

Ее губы приподнимает улыбка в знак понимания. Ей знаком звук смены темы. — Как будто я вообще могу ревновать.

Я вздыхаю с облегчением от ее готовности поиграть со мной. — Это мило, когда ты притворяешься, что это не так.

Она быстро закатывает глаза и проводит пальцами по косе. — Неплохо, Азер. Я не до конца уверена, что ты не тренировался на ком-то.

— Только на тебе, дорогая.

— Хм, — хмыкает она, перекидывая волосы через плечо. — Как мило.

Я смотрю на заходящее солнце. — Давай двигаться. Мы успеем пройти еще немного до наступления ночи.

Я поднимаю ее огромную шляпу с того места, где бросил ее на землю. Она фыркает, когда я натягиваю ее ей на голову и закрываю глаза. Приподняв поля, чтобы посмотреть на меня, она заправляет хвостик своей косы, прежде чем мы выходим на пустынную улицу.

— Ты наступаешь мне на руку.

Ее ботинок давит пальцы, которыми я обхватил перекладину лестницы. — Ой. Упс.

— Да, упс.

— Я ничего не вижу здесь, наверху, — шепчет она мне.

Амбар, в который мы пробрались, погружен в тень, а чердак над конюшней — тем более. Мы уже почти покинули Дор, и все, кто готов отважиться на прогулку по Святилищу Душ, останавливаются здесь, чтобы пересечь его. Под нами тихо ржут лошади, устраиваясь в конюшнях на ночь.

Кандалы трутся о мою лодыжку, когда она забирается на чердак. Я нащупываю путь вверх по лестнице, пока не натыкаюсь на удивительно прочные деревянные доски. Со вздохом я переворачиваюсь на спину, вдыхая запах сена и животных, которые его едят.