Безрассудная (ЛП) - Робертс Лорен. Страница 59

Раскаяние написано на его лице. Гнев запечатлен в напряжении его плеч, в глазах бушует буря

Он всю свою жизнь жил во лжи, которая помогала ему примириться с самим собой.

Он качает головой, и его тень на стене позади него делает то же самое. — Это не может быть правдой. — Он не смотрит на меня. — Есть ли еще записи? Что-нибудь еще об этом?

Я переворачиваю страницу и нахожу там еще больше слов. — Эта датирована несколькими неделями позже. Вот, взгляни на это. — Я придвигаюсь ближе к огню, заливая страницу светом, чтобы нам было легче читать.

Сегодня во время работы во дворце мне пришла в голову одна идея. Ужасная, предательская идея, которую не следует записывать. Но я знаю, что в Илье скрываются Обыкновенные, которым нужно помочь выжить. Скорее всего, и Фаталы тоже. И, возможно, наивно надеяться, что среди Элитных есть те, кто считает убийство Обыкновенных неправильным.

Я хочу найти этих немногих. Хочу создать сообщество, которое король не сможет игнорировать. Хочу сражаться вместе с Обыкновенными — за Обыкновенных и за тех, кто с ними заодно.

Я пока не знаю, как, но собираюсь попытаться.

Я смотрю на исписанную страницу. — Он говорит о Сопротивлении. — Я слегка улыбаюсь. — Неудивительно, что он спрятал этот дневник под половицей. Это улика.

Кай кивает, когда я переворачиваю страницу, чтобы мы могли прочитать следующую запись.

Я обыскивал заброшенные здания в трущобах и нашел пару Обыкновенных, готовых довериться мне. Я пригласил их в свой дом и рассказал о своих планах бороться за их право жить в Илье.

Теперь нас стало больше — не меньше дюжины. Наше маленькое Сопротивление растет. Я начал обучать Обыкновенных «удочерять» способности, помогать им влиться в общество, а не прятаться в заброшенных зданиях. Большинство приобретает способность Гипера, потому что это самая простая ложь.

Меня по-прежнему вызывают в замок из-за сезона лихорадки. Взятки короля заманчивы, но я играю свою роль Целителя и возвращаюсь в трущобы.

И так каждый раз.

Я с нетерпением переворачиваю страницу и обнаруживаю там другую тему.

Я встретил Обыкновенную-девушку. Точнее, женщину. Живя в трущобах, она подхватила лихорадку, которая обычно означает смерть. Но мне удалось найти ее вовремя. Она прекрасна — и это отвлекало меня от работы. Что-то в ее душе словно взывало к моей. Я твердо решил жениться на ней.

Наконец я сделал это. Я женился на ней.

Я стану отцом. Элис тошнило все утро с улыбкой на лице. Она уверена, что это девочка.

Слезы грозят пролиться, когда я читаю о матери, которую так и не встретила. Сквозь размытое зрение мне бросается в глаза дата, заставляющая мои судорожные пальцы остановиться. — Эта датируется тремя неделями до моего рождения, — тихо говорю я, поднимая глаза и обнаруживая, что Кай пристально смотрит на меня.

Она потеряла слишком много крови. Я не смог остановить это. Я чертов Целитель, и я даже не смог ее спасти. Я похоронил ее на заднем дворе вместе с нашим ребенком. Она была права. Это была девочка.

Мое сердце останавливается. Время замедляется.

— Я похоронил ее на заднем дворе вместе с нашим ребенком.

Я качаю головой, не обращая внимания на руку, которую Кай кладет мне на колено. — Я… я не понимаю. Отец сказал, что она умерла от болезни, когда я была совсем маленькой, но…

Я осекаюсь, перелистывая страницы, пока не нахожу следующую запись.

Я не собирался писать здесь после Элис. Я даже не собирался писать «после Элис», но прошлой ночью я проснулся от стука в дверь. Однако, когда я открыл дверь, там никого не было. То есть, пока я не посмотрел вниз.

А там была она. Маленькая девочка.

Кто-то оставил ее у меня на пороге. Ей не больше нескольких недель от роду, у нее полная голова серебристых волос и темно-синие глаза. Она прекрасна. Элис прослезилась бы при виде ее.

Я стану отцом. Элис хотела бы именно этого. Она уже выбрала имя.

Слеза капает на пергамент, заливая чернила.

Мне кажется, Кай что-то говорит, но я ничего не слышу из-за звона в ушах. Голова кружится, сердце колотится, дыхание застревает в горле, потому что я никак не могу его проглотить. Я не могу дышать. Не могу…

— Эй. — Грубые ладони Кая на моем лице вырывают меня из моих мыслей. — Эй, посмотри на меня. С тобой все в порядке.

Я тянусь, чтобы злобно вытереть слезы, текущие из глаз. — Нет, со мной не все в порядке! — Я, наконец, делаю глубокий вдох, пытаясь подавить нахлынувшие на меня эмоции. — Этого не может быть. Я не могу в это поверить, — шиплю я, повторяя слова Кая. — Это значит… что я была сиротой еще до того, как потеряла отца. — Истерический всхлип срывается с моих губ. — И это значит, что вся моя жизнь — ложь.

Кай качает головой, выражение лица суровое. — Нет. Твоя жизнь — не ложь, слышишь? — Он поднимает мое лицо, заставляя посмотреть на него. — То, что у вас разная кровь, не значит, что он не был твоим отцом. Он вырастил тебя как свою дочь. Он решил любить тебя.

Все, что он говорит, имеет смысл, и я ненавижу это.

Я хочу бушевать, хочу кричать, хочу сидеть здесь и жалеть себя. Потому что какая-то часть меня чувствует себя преданной, чувствует себя обманутой человеком, которого я называла отцом.

Я молча перехожу к следующей записи, когда руки Кая медленно соскальзывают с моего лица. Я чувствую, как он смотрит на меня, ожидая, что я сломаюсь.

Но я устала ломаться. Устала таскать с собой осколки себя, которые я слишком устала, чтобы собрать воедино.

Я фыркаю, возвращаю взгляд на страницу и продолжаю оцепенело читать.

Без Элис моя единственная цель — Сопротивление. Это единственное, что помогает мне держаться. И еще Пэйдин.

Слезы снова брызжут на страницу при виде моего имени. Подушечка большого пальца Кая проводит по моей щеке, стирая слезу. — Поговори со мной, — шепчет он, наклоняясь так близко, что я не могу его игнорировать.

Я качаю головой, пытаясь проглотить эмоции, забившиеся в горле. — Правду?

Он кивает. — Всегда правду.

Я прерывисто вздыхаю, борясь со слезами в промежутках между каждым следующим вздохом. — Я потратила всю свою жизнь, принимая тот факт, что никогда не смогу жить по-настоящему. Я — Обыкновенная, и это прекрасно — я живу с этим. Я смирилась с тем, кем я не являюсь, и буду мириться с этим до самой смерти. Но…

Он берет мою дрожащую руку в свою, побуждая меня к действию одним твердым взглядом. — Но я ведь заплатила свои взносы, не так ли? — Слова вырываются из моего горла, как будто я задыхаюсь. — Разве я недостаточно страдала? Я и так никто, а теперь и вовсе никому не принадлежу. Единственное, что в моей жизни было правильным, настоящим и принадлежало только мне, у меня отняли. — Я судорожно вздыхаю, глядя на огонь. — Как и все остальное.

Он качает головой, протягивая руку, чтобы убрать с моего лица прядь волос. — Ты не можешь быть никем, когда ты — все для кого-то другого. — Я поднимаю на него взгляд и вижу, что он избегает смотреть на меня. Проходит несколько мгновений, прежде чем он открывает рот и произносит слова, которые звучат неуверенно. — И именно такой ты была для своего отца. Независимо от того, был ли он твоей плотью и кровью или нет. Он любил тебя больше всех на свете.

Его слова сильно задевают меня — напоминание о том, что все может быть лучше, чем то, что он пережил от человека, который действительно был его отцом. Я затихаю, пытаясь успокоить дыхание. Затем я перелистываю страницу, не обращая внимания на непролитые слезы, наворачивающиеся на глаза. Усилием воли я заставляю себя сосредоточиться и продолжить чтение. Его слова отвлекают меня, а почерк успокаивает.

Сегодня на улице я повстречал Фатала. Он затащил меня в переулок и прошептал, что хочет помочь с моей идеей, о которой он узнал только потому, что оказался Чтецом Мыслей.

Мы несколько часов говорили о том, какие трудности ему пришлось пережить и как он хочет, чтобы Обыкновенные и Фаталы снова стали свободными. Но сначала нам нужно найти тех, кто прячется у всех на виду.