Твоя кровь, мои кости (СИ) - Эндрю Келли. Страница 55

Ее сердце сильно сжалось.

— Я хочу пойти с тобой.

— Плохая идея. — Он потрогал обрывок паутины и, оглянувшись, стряхнул липкие остатки с пальцев. — Крошка здесь не единственная, кого невозможно уничтожить, помнишь? Оставайся на месте. Жди моего сигнала.

Питер оставил ее там, прежде чем она успела возразить, исчезнув в призрачной воронке коридора. Она смотрела ему вслед, и страх пронзал ее насквозь. Он был прав. Было слишком тихо. Она ждала, прислушиваясь. Минута тянулась медленно, как вечность. На стене из трещины в штукатурке выскользнул паук и исчез за буфетом.

Где-то в другом конце дома раздался оглушительный удар чего-то тяжелого об пол. Стекло разбилось вдребезги. Слегка взвизгнув, Крошка вырвалась из ее объятий и убежала в темноту. Уайатт последовала за ней, с трудом переводя дыхание.

Она нашла Питера в оранжерее.

И он был не один.

Лунный свет лился сквозь витражи, заливая его и полдюжины обитателей в прозрачно-розовых одеждах. Питер опустился на колени перед ними, вынужденный оказаться среди осколков стекла. Рядом на полу лежало разбитое растение в горшке, из-под бесцветного корешка которого высыпалась земля.

А там, прямо за его спиной, стоял точеный портрет Джеймса Кэмпбелла, и бездонная глубина его глаз была ей так же чужда, как и все остальное. Лопнувшие кровеносные сосуды испещряли горло Джеймса, тонкие фиолетовые прожилки вились по челюсти. Казалось, он был переполнен ядом, его веки опухли и блестели, как сливы.

Она нащупала в кармане ингалятор как раз в тот момент, когда взгляд глаз Питера встретился с ее.

— Сделай это, — одними губами произнес он.

Она знала, чего он хотел… чтобы она забыла об ингаляторе и вместо этого разбила ожерелье. Разорвала связь и отправила зверя обратно в ожидающую тьму. Но что случилось бы с Джеймсом, если бы она это сделала?

— Не могу вспомнить, когда в последний раз видел небо, — сказал он той ночью в ее спальне. Он провел пять лет, гния в могиле. Пять лет во власти чего-то древнего и коварного.

Она не стала бы отправлять его на вечность в темноту. Не раньше, чем она сделает все возможное, чтобы остановить это. Они всегда были втроем.

Стоя на коленях, Питер едва заметно покачал головой. Она притворилась, что не заметила этого.

— Знаешь, — задумчиво произнес зверь, и это было совсем не похоже на Джейми, — раньше я думал, что эта сторона неба высасывает магию из людей. Здесь все уродливо — жестоко и по-каннибалистски. Но три дня назад я наблюдал, как Уиллоу-Хит перерождается под твоим влиянием.

Ее пальцы крепче сжали ингалятор.

— И что?

— Итак, представь, что могла бы сделать такая ведьма, как ты, если бы жила вечно.

— Меня не интересует бессмертие.

— Ложь, — промурлыкало чудовище. — Люди рождаются с природным инстинктом выживания любой ценой. Ты должна быть благодарна. Я предлагаю тебе вечность на блюдечке с голубой каемочкой.

Словно по сигналу, фигура в плаще положила кинжал на ближайший стол. Острое, как игла, церемониальное лезвие блеснуло розовым между рядами потрескавшейся терракотовой посуды. На лезвии был выгравирован символ пеликана, стигматы птицы были инкрустированы кроваво-красным рубином, который пульсировал в лунном свете.

— Позволь мне объяснить это проще, — сказал зверь, когда фигура отступила обратно в тень. — Как и ты, я делаю только то, что в моей природе. Мне нужно питаться. Тебе нужно жить. Ни то, ни другое не может случиться, пока Питер дышит.

Уайатт не клюнула на его наживку. Она была слишком занята подсчетом людей. Всего было шесть фигур в капюшонах, стоявших полукругом в тени, словно статуи. Они с Питером ожидали застать зверя одного — ослабленного столкновением с вдовой. Но это? Они были в меньшинстве.

Они никогда не смогут выбраться отсюда самостоятельно.

Стоя над Питером, зверь наблюдал, как она борется со слабеющими возможностями.

— Это не обязательно должно быть жестоко, если тебя это беспокоит. Я могу показать тебе, как сделать так, чтобы он ничего не почувствовал.

Она снова взглянула на кинжал, и ей пришла в голову очень плохая идея. Если она собирается воспользоваться ингалятором, ей нужно подойти поближе.

Намного ближе.

А Питер стоял на коленях прямо у ног существа.

Она приложила все усилия, чтобы придать своему лицу сомневающееся выражение.

— Я не убийца.

Услышав дрожь в ее голосе, зверь широко заулыбался.

— Ах, но Питер такой. Уэстлоки позаботились об этом. Ваша семья постепенно избавлялась от него, пока он не стал острым и бесчувственным, как оружие. Если бы ситуация была обратной, он, не задумываясь, вонзил бы этот клинок тебе в сердце.

— Ты лжешь. — Она сморгнула навернувшиеся на глаза слезы и потянулась к нитям своей силы. Ухватиться за них было несложно. Ее скрутило в тугой узел, паническое урчание в животе отчаянно нуждалось в разрядке. Слева от нее ряд портулака в горшках засох и почернел.

— Осторожнее, маленькая ведьма, — сказал зверь, хотя вид у него был торжествующий. — Мы бы не хотели, чтобы в такой момент эмоции взяли над тобой верх.

Внезапно произошло какое-то движение, и Уайатт заметила, что несколько членов гильдии в плащах подошли ближе. В отличие от первого члена гильдии, их капюшоны были откинуты назад, и их лица были освещены лунным светом. Она обнаружила, что смотрит на пару живых трупов, широко улыбающихся безгубыми ртами, с темными пустыми глазницами.

От этого зрелища у нее перехватило дыхание.

— Что это?

— Других жертв было немного сложнее разбудить, чем твоего Джеймса, — признал зверь, пренебрежительно махнув рукой. — Они не смогли собрать себя по кусочкам так же аккуратно. Неважно. Они сделали свое дело. В тот первый день в Уиллоу-Хит ты стояла у ворот и даже не подозревала, что разговариваешь с трупами.

— Что ты подразумеваешь под жертвами?

— Это убийства Питера, — сказал зверь. — Это я пытался сказать тебе все это время. Все до единого тела в этой комнате были убиты мальчиком, сидящим перед тобой. И если ты ничего не предпримешь, то будешь следующей.

— Питер никогда бы не причинил мне вреда, — прошептала Уайатт, и в ее голосе послышалось сомнение. Коричневые пятна потемнели на кочанах зимнего салата-латука.

— Ты действительно такая тупая? — Зверь цокнул языком. — Посмотри на себя, в церемониальном наряде, вся подобранная и готовая. Ты облегчила ему задачу. Что он сказал тебе той ночью на лестнице? Я наблюдал за вами обоими даже тогда. Я помню каждое слово. И ты тоже.

— Да. — Она надеялась, что Питер понял, что все это было напоказ. — Он сказал мне, что легче убить то, что не убегает при виде тебя.

Питер, стоявший на коленях, отшатнулся, будто она ударила его.

Существо, стоявшее над ним, ликовало.

— Ты видела конец на лице стража смерти. Я знаю, что видела. Ты была вся в белом, кружева стали красными от крови. Ты всегда была последней жертвой Питера. Как думаешь, его план изменился? Как думаешь, несколько пустых обещаний перечеркнули целые жизни тщательных интриг? Взойдет кровавая луна, и он выпотрошит тебя до косточек.

— Он лжет. — Голос Питера звучал сухо. — Уайатт, посмотри на меня. Это неправда, и ты это знаешь.

Проигнорировав его, она потянулась за кинжалом. Тот со скрежетом упал со стола, сталь запела. Рукоять казалась тяжелой в ее руке. Сердце бешено колотилось о ребра. Она нетвердой походкой преодолела расстояние между ними, оставляя за собой гниющие растения.

И там, прямо за зверем, начало цвести первое из запретных растений.

— Не знаю, чему верить, — сказала она мягко и кротко.

Зверь бросил на нее взгляд, который любой другой мог бы принять за сочувствие.

— Ты всегда была мечтательницей. Это твой роковой недостаток… тебе гораздо легче поверить в фантазии, чем в правду.

На спине существа расцвели запретные цветы, превращаясь в яркие, как драгоценные камни, венчики.

— Тебе понравилось, как он поцеловал тебя там, в коридоре? — спросил зверь, все еще насмехаясь над ней. — Это было все, на что ты когда-либо надеялась?