Галлоуэй, мой брат - Ламур Луис. Страница 21

Ну и ну… Он был старше и, без сомнения, мудрее, чем я, и все же пришел ко мне за советом. Одно-единственное я знал такое, чего он не знал — или, по крайней мере, не так хорошо знал. Я знал белого человека. И не все, что я знал, говорило о белых хорошо, но то же самое можно было сказать и о его народе. У всех у нас есть хорошие, и плохие стороны. Белый человек нарушал договоры, индеец убивал невинных людей без всякого предупреждения. Ну, белый человек тоже вносил свою долю в эти дела…

Советоваться с Галлоуэем не было нужды. Мы оба понимали друг друга так, как будто одной головой думали. Не знаю, что мог думать Ник Шэдоу, — кроме разве того, что мы должны дела делать как можно лучше. Ну, а что мне делать, я знал.

— Мы собираемся устроить тут ранчо, — я широким жестом показал на окрестные холмы. — Мы собираемся разводить коров и лошадей. Нам понадобится помощь. Ваши молодые люди умеют ездить верхом?

— Наши старики тоже умеют ездить верхом, — ответил он гордо.

— Допустим, ты приведешь свой народ с гор и вы разобьете лагерь вон там,

— я показал на участок поближе к горе. — Твой народ сможет жить там, а твои молодые люди могут работать у нас. Есть тут одна тонкость: поначалу твоему народу придется держаться поближе к нам. Здесь есть некоторые люди, которым не понравится, если вы будете жить здесь. Вам придется держаться поближе к ранчо или жить где-то в горах, пока они не привыкнут к вам.

Старик расположился на ночь неподалеку от нас, а утром его уже не было. Галлоуэй посмотрел на меня и хихикнул.

— Ну, купил ты себе хомут на шею, — сказал он. — В жизни такого не видел.

— А ты что, по-другому сделал бы? Он улыбнулся.

— Точно так же. Только я не спрашивал бы у него, умеют ли его молодые люди ездить верхом. Это все равно, что спросить, умеет ли рыба плавать.

— Я действительно спросил, умеют ли они ездить верхом, — сказал я. — Это называется «риторический вопрос». По крайней мере, так бы это назвал Ник Шэдоу.

— А как он к этому отнесется?

— Одобрит. Ник одобрит все, что противоречит предрассудкам окружающих. Да ему это просто понравится. Он сроду поступает по-своему, и ему наплевать, что говорят об этом в школе.

До прибытия скота надо было сделать очень много. Мы разведывали пастбища, которые собирались использовать, и собирали сушняк на топку. Обычно просто набрасывали на бревно петлю и волокли на такое место, откуда его удобно будет взять, когда ляжет снег. Вокруг было полно упавших деревьев, и мы их сволокли целую кучу, зная, что впереди долгая зима, а ходить за дровами у нас не всегда будет время.

Потом мы начали обтесывать бревна для хижины и соорудили лодочку-волокушу, чтобы подтаскивать камни для камина. Время от времени один из нас выбирался подальше от дому — подстрелить лося или оленя на мясо. По ручьям водилось много бобров, но мы не собирались их беспокоить. Пруды, которые разливаются перед бобровыми плотинами, помогают сдерживать паводки и сохраняют воду там, где она нужна.

Мы все время держали ухо востро, чтоб не прозевать эту данновскую шайку, но никто из них не показывался.

Галлоуэй съездил в Шалако купить дополнительно провианта и привез новость.

— Берглунд говорит, Данны выписали сюда одного парня. Он еще молод, двадцать один или двадцать два года, но, когда доходит до стрельбы из винтовки, сущий дьявол. Я так понял, этот Рыжий заглядывал к Берглунду и ему сказал пару слов, чтобы тот нам передал. Этот молодой стреляет без промаха, он из той породы, что залягут где-то в кустах и ждут, пока ты попадешься на мушку. Он говорит, Данны приехали в эти края после очень серьезной драки, и половина всех, кого они ухлопали, на счету этого малыша. А зовут его Верн Хадди.

М-да, когда на тебя начинает охотиться такой снайпер, жизнь становится небезопасной. Ему всего-то и дел — найти подходящее место и дождаться, пока представится возможность произвести прицельный выстрел, — обычно второй выстрел ему не требуется. И если такая охота началась, то все, что ты можешь сделать, — это не дать ему возможности для такого выстрела. Нельзя подставляться, торчать на фоне неба или стоять неподвижно на открытом месте; когда едешь на лошади — смотри во все глаза и следи за лошадью. Она обычно раньше тебя узнает, когда кто-то окажется поблизости. Всегда надо выбирать для себя подходящий фон, такой, чтоб твоя фигура на нем терялась…

А пока что мы продолжали разведывать местность. Без этого нам было не обойтись, просто мы старались теперь быть поосторожнее. Мы объезжали возле своего лагеря круг радиусом в сотню ярдов, проверяя, нет ли следов, потом второй круг, ярдов на триста, а потом и третий, на четверть мили.

И однажды я увидел волка.

Я подстрелил оленя и разделывал его, чтобы отвезти в лагерь, как вдруг заметил этого волка. Ну, я отрезал кусок свежего мяса и кинул ему. Он исчез но когда я через минуту снова глянул в ту сторону, мяса уже не было.

Что-то странное было в этом волке. Почему он бросил остальных и отправился следом за мной? Неужели от меня пахнет смертью?

Уже почти у самого лагеря я случайно повернулся в седле и краем глаза заметил этого волка — он в кусты шмыгнул. Ну, я выудил еще кусок мяса из шкуры, в которой его вез, и бросил на дорогу. Понятия не имею, зачем я это сделал. Может, решил, пускай лучше жрет оленье мясо, чем мое.

Галлоуэй переместил наш лагерь ярдов на сто глубже в кусты. Когда я приехал, он замешивал тесто для хлеба на старой закваске, а на углях у костра пыхтел горшок с бобами.

— Не нравится мне это, Флэган. Наши ребята должны бы уже появиться. Совсем это мне не нравится.

— На рассвете я выеду за холмы. Посмотрю на тропе.

— Будь поосторожнее. Надвигаются неприятности, Я это нутром чую.

Еще до-восхода солнца я сел на грулью и двинулся к холмам. Старый шестизарядный «данс-и-парк» лежал в кобуре, но винчестер я держал в руках. Было еще темно, так что я поехал назад, в заросли, и ехал напрямик через лес, пока не наткнулся на старую медвежью тропу.

Этой тропой никто не пользовался постоянно, но я все равно не рискнул долго держаться ее, резко свернул под углом, вверх по склону, и тут вдруг я заметил, как что-то мелькнуло внизу, в кустах. Это был тот самый волк, и он держался впереди меня.

Внезапно он резко остановился, подняв лапу, а потом метнулся в кусты как пуля.

Я мгновенно выдернул ноги из стремян и свалился с лошади как подстреленный — да так оно чуть и не вышло. Когда ноги коснулись земли, я услышал грохот выстрела и прыгнул вперед, в кусты, как в воду, тут же вскочил на ноги и короткими перебежками устремился к обнаженным скалам, выпирающим на склоне горы. Я поспел как раз вовремя, чтобы увидеть человека, бегущего со всех ног к своей лошади, с ходу вскинул винтовку и выстрелил в дерево, к которому она была привязана. Я, конечно, мог только догадываться, в каком месте привязаны поводья, но то ли действительно перебил повод, то ли лошадь оборвала его, когда куски коры хлестнули ей в морду, — во всяком случае, лошадь удрала, а когда этот человек снова промелькнул между ветками, я тут же выпустил пулю туда, где он должен был быть, но он нырнул в кусты.

Я прыгнул с разбега в седло, когда мустанг уже сорвался с места, и мы понеслись вниз по склону как черти. Рядом со мной прорезала воздух еще одна пуля; и я ответил двумя выстрелами из винтовки с бедра по кустам. Мой мустанг ударил грудью кусты и пронесся насквозь. А за кустами на открытом месте бежал вниз по склону человек. Он остановился, крутнулся на месте и вскинул винтовку, но я успел выстрелить раньше, пуля развернула его, и он упал.

Когда я подъехал, он сидел на земле, держась за бок, и свирепо глядел на меня.

— Все, ты пропал, — процедил он. — Они тебя убьют за это.

— Ну, ты уже попробовал меня убить, — ответил я. — Это ты Верн Хадди?

— Я?! Не-ет, на твое счастье, я — не он. Он еще не приехал. Если б я был Верн Хадди, ты б уже был покойник. Я, если хочешь знать, Джоуб Данн, двоюродный брат Кудряша.