Западня - дю Террайль Понсон. Страница 28

Эрмина посчитала неуместным отвечать на его последние слова, спустилась вниз и села в экипаж.

В тот самый момент, когда тяжелая карета миновала ворота особняка Сентаков, расположенного на площади Дофин, вновь на своем вороном коне показался всадник, перед этим уже привлекший внимание молодой женщины.

Он совершил в седле несколько грациозных пируэтов, затем повернулся к Эрмине лицом и с улыбкой поклонился.

Женщина в ответ лишь холодно кивнула головой и поехала дальше.

– Это, должно быть, господин де Самазан. Беда лишь в том, что он показался мне слишком невоспитанным. Вместо того чтобы гарцевать верхом перед особняком с видом воздыхателя, лучше явился бы с визитом.

После этих слов Эрмина напрочь о нем позабыла, и у нее осталось лишь одно желание – побыстрее приехать к сестре.

Путь, впрочем, был недолог, и несколько минут спустя она уже входила в гостиную Филиппины.

Жена Годфруа осталась все такой же милой и симпатичной, какой мы ее когда-то знали. Она была самой очаровательной хозяйкой, о которой можно только мечтать, и Мэн-Арди, обладая таким сокровищем, считал себя счастливейшим мужем и отцом.

Рядом с Филиппиной на ковре возились трое очаровательных детей, старшему из которых, Клодиону, названному так в честь деда, было семь лет.

Увидев тетушку, он сбросил на пол младшую сестренку, до этого катавшуюся на нем верхом, и побежал обнять Эрмину. Самый младший, которому едва исполнилось год и месяц, был поглощен тем, что самозабвенно рвал книгу, доверенную ему матерью.

– Эрмина, дорогая моя, здравствуй, – сказала Филиппина.

– Здравствуй, сестра.

– Эге! Что-то ты раскраснелась, можно подумать, что у тебя неприятности.

– И да, и нет.

– Тогда рассказывай.

– А где Годфруа?

– Работает в библиотеке.

– Прошу тебя, вели его позвать.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас.

– Но что случилось? – кротко спросила Филиппина.

– Сейчас узнаешь. А вот и Годфруа, так что трезвонить в колокольчик, чтобы позвать слугу, нет никакого смысла.

– Эге! Это же наша очаровательная, божественная сестренка Эрмина, прекраснейшая мадам де Сентак.

– Годфруа, друг мой, – сказала молодая женщина, – приберегите свои высокопарные речи до следующего раза и слушайте меня.

– Вот как? Значит, дело серьезное.

– Более чем.

– Я весь внимание.

– Для начала вы должны мне кое-что пообещать.

– Все, что пожелаете, сестренка.

– Мой муж никогда… слышите, никогда не должен узнать, зачем я сегодня к вам приезжала.

– Договорились, – ответил Годфруа, никогда не питавший к Сентаку особой симпатии.

– Ты, Филиппина, тоже не проболтайся, обещаешь?

– Обещаю, от всего сердца.

– Вот и хорошо! Мой дорогой Годфруа, я хочу знать, действительно ли мой муж, рассказавший утром долгую историю одной игры, в которой он проявил себя крайне бескорыстным человеком…

– Быть того не может.

– Так вот я хочу знать, действительно ли он играл.

– Кто был его партнер?

– Мартен с острова Маврикий.

– Это тот, у кого слуги всех цветов и оттенков кожи?

– Он самый.

– И когда же, по его словам, состоялась эта игра? – спросил Годфруа.

– Минувшей ночью.

– Мне это представляется маловероятным, – сказал Мэн-Арди.

– Да? Почему?

– Потому что господин Мартен как раз собирался в Бале и вчера вечером должен был уехать.

– Но уехал? Или нет?

– Это я узнаю уже в самом ближайшем будущем.

– Когда вы сможете мне об этом сообщить?

– Боже праведный, дорогая моя сестренка, если вы соблаговолите побыть несколько минут с Филиппиной, я быстро схожу к господину Мартену.

– Нет-нет, не делайте этого?

– Но почему?

– Потому что муж может тоже отправиться к нему – попросить удостоверить его ложь. Встретившись там с вами, он догадается, что вас послала я, а мне этого не хочется.

– Вы соблюдаете все мыслимые меры предосторожности. Дело становится все серьезнее и серьезнее.

– Наведите справки. Пошлите кого-нибудь, с кем муж незнаком.

– Нет ничего проще. У меня есть один бравый портовый рабочий. В данный момент он болеет, скучает и не откажется за двадцать су выполнить поручение. Я пошлю его, предварительно снабдив инструкциями.

Годфруа на несколько минут вышел.

– Мой человек ушел, – сказал он, вернувшись. – Я велел ему выяснить, когда уехал господин Мартен – вчера или сегодня.

– Отлично, благодарю вас.

– Значит, Сентак начал играть?

– Не думаю. Надеюсь поймать его с поличным и уличить во лжи.

– Он что, сказал, что проигрался, чтобы выманить у вас денег?

– Нет, напротив, утверждал, что выиграл.

– И что же?

– Этот его выигрыш меня как раз и пугает.

– Боже правый, что же он собой представляет? Живого крокодила?

– Не совсем. Муж привел в дом некое подобие обезьяны со свирепым взором.

– Обезьяны?

– Вроде того. Супруг называет это черное, отвратительное чудище индусом, само же оно отзывается на имя Мюлар.

– Значит, это слуга.

– Да, один из лакеев господина Мартена, – ответила Эрмина. – Помимо прочего, я буду крайне вам признательна, если вы выясните, числился ли в действительности этот Мюлар среди слуг Мартена.

– Черт возьми! Милое мое дитя, так значит, этот индус вас тревожит?

– Я его боюсь.

– Вы с ума сошли!

– Если угодно, можете считать меня сумасшедшей, но поверьте, если бы мои страхи не были подкреплены и другими основаниями, я никогда бы не озаботилась этим персонажем.

– Страхи? Другими основаниями? Помилуйте, Эрмина, над вами что, нависла угроза?

– На данный момент я больше не могу вам ничего сказать. Когда придет время и я буду нуждаться в помощи, можете быть уверены, что вы станете первым, к кому я обращусь.

– Все это выглядит очень таинственно.

– Я не хочу поддаваться необоснованным подозрениям, поэтому прежде чем говорить, желаю получить доказательства. Пока же окажите мне услугу и наведите справки о Мюларе.

– Обещаю вам. Завтра утром вы будете знать о нем все.

В этот момент слуга возвестил, что посланец Годфруа вернулся.

– Что вам ответили? – спросил Мэн-Арди.

– Что господин Мартен еще позавчера уехал в Этолье.

– Благодарю вас, друг мой, – сказала Эрмина, протягивая славному малому серебряную монетку.

Тот удалился.

– Я была права, – сказала Эрмина.

– Больше вы ничего не можете нам сказать? – спросил Годфруа.

– Нет. Это не только моя тайна. Запомните лишь одно, друг мой – речь идет о моей жизни.

– О жизни? Твоей? – воскликнула Филиппина, вскакивая на ноги, чтобы заключить сестру в объятия, будто желая ее защитить.

– Да.

– Эрмина, я знаю, что так просто вас не напугать, и если вы завели этот разговор, значит, над вами действительно нависла угроза, – сказал Мэн-Арди. – Но вы не должны ничего от нас скрывать. В сложившихся обстоятельствах опоздание всего лишь на час может обернуться большой бедой.

– Мой дорогой Годфруа, это тайна господина Гонтрана.

– Де Кастерака?

– Да.

– Какое отношение он имеет к этому делу?

– На этот вопрос он ответит вам сам. Если посчитает нужным.

VII

Пока Эрмина пыталась прояснить окружающую обстановку, чтобы обезопасить себя от угрозы, о которой говорил Гонтран, Сентак отправился в город и стал прогуливаться перед кафе, где по вечерам собирался весь цвет бордоской молодежи.

В тот момент, когда муж Эрмины подходил к этому месту, ныне застроенному домами аллеи де Турни, к нему подошел элегантнейший молодой человек и сказал: – Позволительно ли будет мне засвидетельствовать почтение господину де Сентаку?

Сентак отступил на шаг и вгляделся в собеседника.

– Вы, должно быть, ошиблись? – сказал он.

– Почему? Разве вы не господин де Сентак?

– Это действительно я. Но вас знать не имею чести.