Ночные птицы - Армстронг Кейт. Страница 4

Магия Сейер проявилась поздно: всего шесть месяцев назад. И мать захотела показать ее Мадам, но Сейер отказалась. Но потом мама начала кашлять так, что платки окрашивались кровью, а ее «ах, если бы» зазвучали невнятно и тревожно.

Ах, если бы ты присоединилась к Ночным птицам, ты бы могла вернуть нас в свет.

Сейер не собиралась вступать в круг, которому когда-то принадлежала мать, но пообещала сделать это в надежде, что это поможет той выздороветь. Однако этого не произошло. Мать умерла, а Сейер осталась одна. Она продолжала сомневаться, становиться ли Ночной птицей. Но что еще ей оставалось? Считать каждую монету, продавая кофе? Или вступить в банду? Или обратиться к отказавшемуся от нее отцу? Последнее представлялось ей невозможным. Так она и оказалась здесь, в сердце общества, к которому стремилась вернуться мать. Вот только Сейер страшно желает разнести его в пух и прах.

Она останавливается рядом со столом для закусок, на котором служанка расставляет кофейный сервиз. Аромат возвращает ее в те дни, когда она, несмотря на протесты мамы, работала в «Двух светляках». Ведь им надо было на что-то жить. Ей нравился запах кофе, чистых скатертей и гул, доносящийся от столиков, где студенты обсуждали политику и звезды. Но больше всего ей нравились оборванцы и карманники, которые околачивались рядом с кофейней. Они-то и научили ее, как выживать: как смешиваться с толпой, обращаться с ножом и незаметно вытаскивать деньги из карманов очарованных твоей улыбкой прохожих.

Один гость протискивается мимо горничной, отчего стопка тарелок, которую она удерживает в руках, начинает покачиваться. Парень не стесняясь пользуется тем, что она пытается не уронить тарелки, и придвигается ближе. Сейер не видит его рук, но все понятно по лицу отчаянно краснеющей девушки. Горничная не станет жаловаться, ведь парень – молодой лорд. Сейер морщится. В Симте страдают не те, кто этого заслуживает.

– Ей не нужна твоя помощь. Оставь девушку, – вмешивается Сейер.

Парень обиженно фыркает, но не споря отходит от столика.

– Ох, – вздыхает горничная. – Спасибо, мисс.

Она приседает в реверансе. Но ее благодарность злит Сейер.

– Тебе помочь расставить тарелки? – спрашивает она.

Глаза девушки расширяются от удивления.

– Это работа не для леди.

То же говорила и мать, когда Сейер устроилась на работу в «Два светляка».

Слова, которые она больше не услышит от нее.

Сейер с трудом сглатывает ком в горле. Впрочем, хорошо, что горничная ей отказала. Вряд ли бы ей удалось наклониться в этом платье. Оно сшито по последней моде, с заниженной талией, плотно облегая до середины бедра. По спине спускается, сверкая множеством маленьких бусин, тонкий шлейф, в который портной-трикстер вплел магию, чтобы он напоминал звездное небо.

«Улыбнись, девочка моя, – сказала Лета, вручая его Сейер. – Ты звезда, созданная исполнять желания. И каждый хочет заполучить тебя, скрыв от остальных твое яркое сияние».

После званого вечера она станет Куропаткой – это кодовое имя Лета выбрала для нее из-за того, что птицы этого семейства умеют сливаться с окружающей средой. А магия Сейер дарует возможность стать невидимой. Она не хочет такой судьбы, но не может нарушить данное маме обещание.

По крайней мере, это лето ей придется провести здесь. Лета поклялась, что ей достанется все, что заработает Куропатка. А за пару месяцев эта сумма превысит то, что она бы заработала в «Двух светляках» за десять лет. Так что Сейер больше не будет нуждаться в чьей-то помощи или необходимости посещать подобные вечера.

Сейер натыкается взглядом на Матильду, которая стоит на другом конце зала, маня ее пальцем. Матильде хочется, чтобы они втроем были как стайка птенцов, которые делятся друг с другом нарядами, секретами и мечтами. «Ночные Птицы – как сестры, – однажды сказала Сейер мать. – Они единственные, кто по-настоящему знает тебя». Но где были Ночные птицы, когда мама нуждалась в них? Наверное, смеялись, сидя за столом на каком-нибудь сверкающем вечере, подобном этому.

Сейер пришла сюда не ради сестер. А чтобы обчистить карманы этих завсегдатаев вечеринок, как они того и заслуживают. Ведь она не из тех звезд, что созданы исполнять желания. Она звезда, которая сжигает.

Дедушка Эйсы говорил, что в ней течет кровь шелдар. Это древняя история, рассказывающая о временах, когда продуваемые всеми ветрами Иллишские острова заполняли не только рыболовные сети и ржавые сундуки, но и сильная, звенящая магия. Которая однажды может вернуться. «Только женщины становились шелдар, – говорил дедушка, нанизывая на прутик дневной улов, чтобы приготовить рыбу на костре. – Считалось, что в них живет Неистощимый источник. Эти ведьмы были бесстрашны и свирепы, как море».

«А еще они стреляли в своих врагов волшебными стрелами, – добавляла бабушка таким тоном, что становилось понятно: она считала рассказы деда пустыми фантазиями. – И ездили верхом на медведях с оленьими рогами».

«Им не нужно было на ком-то ездить, – возражал дед, – ведь у них были крылья».

Эйсе нравились их замысловато собранные волосы, в которые вплетались кости и морское стекло. А еще ей безумно хотелось стать такой же бесстрашной.

«Помни, девочка моя, – говорил дедушка, когда погибал урожай или наступал день выплаты аренды, – в тебе поет кровь шелдар. Прислушайся к этой песне – и она придаст тебе смелости».

Иногда, когда Эйса стояла на пляже, погрузив ноги в темно-синий песок, ей казалось, что она слышит эту песню внутри себя – более пронзительную, чем желание, более сильную, чем страх. Но Эйса не шелдар. Она обычная девушка.

Дедушка умер прошлой зимой, и больше никто не рассказывал ей истории. Ее отец считает их нечестивыми байками. Он воздерживается от использования магии и регулярно ходит в церковь. А Церковь Эшамэйна – Тех, кто пьет из источника, – проповедует, что магия священна и не создана для рук смертных. Определенно не для женских. Однажды они уже отравили Неистощимый источник, из которого течет магия. Вот почему отцы церкви много веков назад охотились на шелдар. И считают, что полностью избавили мир от девушек, в крови которых течет магия. Но вот одна из них, стоит здесь, стараясь держать себя в руках.

Эйса прислоняется к стене рядом с раскидистым папоротником, радуясь, что смогла ускользнуть от стола Динатрисов и давящего внимания Оуры. Ей до сих пор не верится, что ее мама дружила с матерью Матильды, что они вместе выросли в Симте. Слушая рассказы мамы, она не представляла, насколько это большой город. Город, переполненный людьми, которые говорили на неизвестных Эйсе языках, сплетая их в одном разговоре, так что она с трудом что-то понимала. Даже спустя месяц, проведенный у Динатрисов, она чувствовала себя здесь чужой. Особенно в этом бальном зале. Мраморный пол кремового цвета с красноватыми прожилками совсем не похож на земляной в доме ее семьи. Земля втерлась в ее ступни и не отмывается, сколько бы она ни пыталась.

Воздушное платье зеленовато-голубого цвета, напоминающего ледяной мох, который растет среди скал в Иллане, пенится вокруг ее ног. Оно скромнее, чем у большинства, но Эйса все равно чувствует себя выставленной напоказ. Стены зала увешаны зеркалами, но она так и не заставила себя посмотреть в них.

Ей нужно найти кого-нибудь из Ночных птиц. Возможно, рядом с ними первый званый вечер будет не таким ужасным. Конечно, Эйса еще мало их знает – сияющую и нетерпеливую Матильду и резкую, скрытную Сейер. И все же они родились в Симте. И не понимают, что значит быть чужаком, который постоянно вздыхает из-за тоски по дому. Эйса скучает по семье, по суровым утесам, по грохоту океана. Единственное ее желание – вернуться домой.

«Сейчас ты здесь, – сказала Матильда несколько дней назад, когда красила Эйсе ногти в бледно-голубой цвет. – Больше никаких грязных полов и рыбных пирогов. Так почему бы тебе не насладиться этим?»