Фауст. Сети сатаны - Пётч Оливер. Страница 46

– Через… Альпы? – спросил он. – А куда же вы едете?

– Ну, куда же еще… – Эмилио пожал плечами. – В теплые страны по ту сторону гор. Я родом оттуда и знаю их язык. В Ломбардии на артистов всегда есть спрос. Там все куда ярче и дружелюбнее. У горожан столько денег, что и нам всегда кое-что перепадает. А на зиму у нас есть место в Венеции – вернее, у Арчибальда…

– Довольно! – оборвал его Петер. – Не исключено, что этот малый шпионит за нами. Так что придержи язык! – Он ткнул пальцем в Иоганна. – А тебе лучше исчезнуть, пока Мустафа тебе все кости не переломал.

– Я… мог бы поехать с вами, – внезапно предложил Иоганн.

Слова сами собой сорвались с языка. Он с детства мечтал увидеть Венецию. С Тонио они едва не перешли Альпы, и вот теперь ему, возможно, представился последний шанс.

– Поехать с нами? – Петер, вскинув брови, рассмеялся. – С чего бы нам брать тебя в Италию, а?

– Я… мог бы возместить вам ущерб, – ответил Иоганн.

– И как ты собираешься сделать это?

– Господи, Петер, не валяй дурака! – вмешалась Саломе. – Он тоже артист, забыл? Наверное, из тех фокусников, каким был Лукас. – Она с улыбкой повернулась к Иоганну. – Что ты умеешь?

Юноша тяжело сглотнул. Голова, казалось, была набита ватой, правое плечо ныло, а когда он поднялся, его слегка пошатывало. Однако Иоганн понимал, что это его единственный шанс.

– Может, у вас найдется яйцо и платок? – спросил он.

Иоганн показал им фокус с яйцом, несколько трюков с картами и монетами, фокус с семью далматскими узлами, сломанной палкой и змеей из Гизы. Суть последнего трюка состояла в том, чтобы оживить и заставить двигаться обыкновенную веревку. Он хотел пожонглировать, но потом отбросил эту мысль. Жонглер в труппе уже имелся, и если им кто-то и был нужен, так это фокусник. Но только если б Иоганн произвел на них впечатление и его не вырвало бы на карты.

Когда представление подошло к концу, юноша поклонился и встал в ожидании приговора. Лоб его покрылся холодным потом, и он в любую секунду готов был потерять сознание.

Артисты сидели перед ним полукругом и не сводили глаз.

– Неплохо, – проворчал наконец Петер Нахтигаль. – Почти как у Лукаса. Но только почти.

– А по-моему, даже лучше, – сказала Саломе и смерила Иоганна многозначительным взглядом. – И у него есть шарм, и наружность… соответствующая. И язык подвешен. Людям это нравится, особенно девицам.

– Трюк с яйцом и впрямь хорош, – добавил Эмилио. – Такого я еще не видел. А фокусы с монетами можно еще отточить. Он неплохо дополнил бы наши представления.

– Черт, вы что, всерьез хотите взять его? – выругался Петер и показал на прореху в зубах. – Этим я обязан ему! И повозку нам сломали из-за него!

– Брось, Петер, в драках мы недостатка никогда не испытывали, – с улыбкой произнесла Саломе. – Не он, так другой – обман рано или поздно обнаружился бы. – Она провела рукой по своим черным волосам. – Он возместит ущерб. Постепенно, одну монетку за другой. Верно я говорю?

Иоганн кивнул. Саломе взглянула на Мустафу, который все это время хранил молчание.

– А ты как считаешь?

Гигант долго смотрел на Иоганна. Потом сделал руками несколько странных знаков.

– Что он сказал? – спросил Петер.

– Он говорит, в нем кроется что-то темное, какая-то тайна, – ответила Саломе. – Но не думает, что парень шпионит за нами, – тут она усмехнулась. – И ему тоже понравился трюк с яйцом.

Петер Нахтигаль вздохнул и махнул рукой.

– Что ж, ваша взяла. В любом случае, попробовать ничто не мешает. – Он пристально посмотрел на Иоганна. – Но помни, парень, я не спущу с тебя глаз. И твою тайну тоже раскрою.

Они покинули Аугсбург следующим утром, через те самые ворота, которые Иоганн миновал накануне. Юноша в последний раз оглянулся на прославленный город, его многочисленные башни, дворцы и величественный собор. Но радости он не ощущал. За одну ночь его восторг сменился осознанием, что и в самом богатом городе господствуют бедность и нужда. Новое время, о котором говорил старый торговец, сулило выгоды лишь немногим. Остальные, как и прежде, голодали и заботились лишь о том, чтобы прокормить детей в зиму или пережить очередную засуху.

Иоганн бодро шагал рядом с дребезжащей повозкой, в которую запрягли тощую сивую кобылу. Вторую повозку, со сломанным колесом и оглоблей, Эмилио продал вместе с хромой клячей аугсбургскому живодеру. Много выручить не удалось, но этого должно было хватить, чтобы привести в порядок поврежденную повозку. Ко всему прочему они купили немного припасов в дорогу.

Дорога шла вдоль Леха. В это время года по реке уже плыли немногочисленные плоты, нагруженные вином, маслом и тканями, завернутыми для защиты от влаги в вощеную парусину. Товары на плотах доставлялись до самого Аугсбурга и еще дальше. Иоганн представил, каких трудов стоило переправить все это через горы. Ему и самому предстоял нелегкий путь через Альпы.

Петер Нахтигаль сидел на козлах, взявшись за вожжи, и смотрел прямо перед собой. Правый глаз его заплыл еще больше, повязка на голове съехала набок. До сих пор скрипач удостоил Иоганна лишь парой слов, и не похоже было, что в ближайшее время отношение его переменится. Он по-прежнему сомневался, действительно ли этот умник с проницательным взглядом станет хорошим дополнением к их маленькой труппе. По крайней мере, Саломе и Эмилио были на стороне Иоганна. Как к этому относится Мустафа, никто не знал – он до сих пор не проронил ни единого слова. Иоганн подозревал, что гигант просто нем.

Саломе, Эмилио и Мустафа шагали рядом. Повозка неспешно катила строго на юг, к Альпам. Глядя на горную цепь, которая белой линией виднелась на горизонте, Иоганн невольно прибавлял шагу. Он увидит Венецию, самый известный город в мире! До сих пор юноша знал о ней только из рассказов матери. Город был возведен на островах в море, и его пересекало множество каналов, крыши сверкали на солнце, и каждый день там причаливали корабли, нагруженные пряностями и всевозможными диковинами из Африки и Индии. Оттуда же начинался паломнический путь в Иерусалим, священный город христианского мира. Впервые за все эти дни Иоганну удалось хотя бы на время забыть о Тонио и том жутком сборище в лесу.

Саломе убежала немного вперед, проворно, как кошка, вскарабкалась на дерево у обочины и, свесив ноги, подмигнула Иоганну. Тот смутился и отвел взгляд. Для него до сих пор оставалось загадкой, как относилась к нему эта красавица с черными волосами и соблазнительными формами. Саломе было чуть меньше тридцати. И если Иоганн верно истолковал взгляд Эмилио и его поведение, они с Саломе были вместе. Правда, утверждать это с уверенностью он не мог. В любом случае, Иоганн решил держаться настороже. Сейчас ему меньше всего нужны были ссоры и стычки.

Из повозки доносилось тихое, нестройное пение. Это напевал магистр Арчибальд – он проспал до самого утра и теперь, похоже, медленно приходил в себя. До сих пор Иоганн видел его либо пьяным, либо спящим.

– Эй, парень! – окликнул юношу Петер. Он присвистнул и щелкнул поводьями. Лошадь двинулась медленной рысью. – Сделай одолжение, – продолжал скрипач, – присмотри за старым пьянчугой, а? У меня есть подозрение, что он снова приложится к вину. А мне хотелось бы вечером дать представление в Ландсберге, и нужно, чтобы Арчибальд до тех пор оставался трезвым.

Иоганн кивнул. Он был рад, что у Петера нашлось для него поручение. Юноша запрыгнул в повозку, откинул навес и забрался внутрь. На него сразу пахнуло алкогольными испарениями вперемешку со старческим запахом. Внутри царил полумрак, все было заставлено сундуками и ящиками. В самом углу Арчибальд копался в одном из сундуков, напевая при этом себе под нос. Иоганн смущенно кашлянул. Старик вздрогнул и торопливо опустил крышку сундука.

– Э… просто хотел посмотреть, на месте ли вифлеемская солома, – пробормотал он. – Могли ведь и позабыть второпях.

Его седые волосы торчали во все стороны, а вот борода оказалась заметно короче, чем накануне, во время представления. Иоганн уже понял, что косматая мафусаильская борода была накладной.