Горящие холмы - Ламур Луис. Страница 24

Дрожа, они прижались друг к другу у костра. Большая рыжая лошадь стала бить копытом, и на мгновение ветер затих.

— Завтра мы будем спасены. Я знаю этого человека на ранчо. Это жесткий, но хороший человек.

— Надеюсь.

— Он… его зовут Слаутер.

— Он убивал.

— Да… когда это было необходимо. — Трэйс подбросил дров в костер. — Как и я.

— Еще до этого?

— Да.

— Скольких?

— Четверых… может, пятерых.

Они переждали яростный порыв ветра. Некоторые капли дождя проникли под навес и упали в огонь, костер зашипел.

— Ты никогда не рассказывал, почему убил Боба Саттона?

Джордан рассказал девушке о Джонни Хендриксе и лошадях, рассказал, как справился с охватившей его паникой, о буре, о длинных перегонах скота и о запахе паленой шерсти на кострищах. Рассказал о том, как они месяцы потратили, чтобы поймать, поставить клейма и приручить мустангов, рассказал об их усилиях создать не просто табун, а начать свой собственный бизнес. Дальше он поведал, как вернувшись из Дюранго, нашел тело своего друга.

— Джек Саттон, — сказала она. — Это его стиль. Думаю, с ним был и Морт Бэйлесс, хоть он другой.

Трэйс Джордан подошел к крысиному гнезду за новой охапкой хвороста. Он сложил дрова у огня, затем обошел костер и сел, но продолжал молчать, глядя, как приходит утро.

Небо становилось все светлее. Снаружи деревья и кустарники казались поникшими, замершими и черными из-за опавшей еще до дождя листвы. В пустыне образовались лужи, которые отражали смутный свет, под хмурым небом они были похожи на металлические зеркала, серые и черные, отражающие грозовые тучи.

Все это представилось взору Джордана. Все это и еще кое-что. Он увидел пятерых мужчин с ружьями, и все они смотрели на него.

Это значит… их бегство ничего им не дало.

Он стоял неподвижно, но ум его работал очень быстро. Как всегда в подобные минуты казалось, время остановилось, и каждая мысль была ясной и четкой.

Трэйс узнал крупного мужчину с сильным квадратным лицом, это мог быть Бен Хиндеман. Мелкие черты лица у другого— это старый Якоб Лантц, и с ними остальные, которых он не знал и, возможно, никогда не узнает. Он увидел их лошадей, и три из них принадлежали ему.

Джордан видел их, видел их оружие и знал, что погоня закончена. Он знал, его плащ распахнут, револьверы на бедрах и он мог бы убить одного, двоих или даже троих, прежде чем они убьют его.

Можно попытаться. Это надо было сделать. Легендарный Дэйв Мазер уложил пятерых в перестрелке в Додже; Перри Авен пристрелил четверых в Холбруке.

Но Мария Кристина сидит у костра, слишком близко, и ее может задеть или она станет жертвой, если кто-нибудь из их друзей захочет отомстить.

— Как дела, ребята, — как бы между прочим проговорил он. — Сыро на улице, не так ли?

Услышав его голос, Мария Кристина выглянула наружу. Ее лицо исказилось от внезапного шока, и она упала на колени.

Тот грузный мужчина в макинтоше изучал Джордана сквозь завесу дождя. Ничего удивительного, думал Хиндеман, что все тянулось настолько долго. Лантц был прав, этот человек как загнанный волк… которого прижали к стене.

Якоб Лантц был чуть поодаль. Он сидел в седле и смотрел на Джордана.

— Ты убил старого Боба? — Хиндеман скорее констатировал факт, чем задал вопрос. Он потянулся за револьвером. — Ты его убил… за что?

— Ты знаешь, за что. Он ездил на украденной лошади. Украденной у меня. — Он кивнул головой, показывая на их лошадей. — Вот эта серая моя и вот эта гнедая тоже. И эта серо-коричневая, она отзывается на кличку Пет. — Трэйс посмотрел на лошадь. — Пет! -громко позвал он. Серо-коричневая подняла голову и навострила уши.

Всадники молчали. Хиндеман не двигался, но Джо Саттон почувствовал за собой вину. Не было сомнений в том, что лошади украдены у этого человека. Это чувство охватило их всех, они усомнились в своей правоте.

— Теперь это уже не важно, — произнес Хиндеман. — Мы пришли, чтобы повесить тебя.

— Ты напрасно говоришь «мы», возможно четверым из вас вешать меня уже не придется. А может, и никому из вас. Подождите, пока закончится стрельба… раньше времени заговорили о повешении.

Бен Хиндеман изучал стоящего перед ним. человека, а Бен был не дурак. Их было пятеро против одного… если не считать девчонку, но похоже она вмешается. Она достаточно быстра, чтобы подстрелить Саттона.

Пятеро против одного. Им нужно лишь поднять ружья, ему же лишь выхватить револьверы; Бен Хиндеман знал, что тот, кто одолел старого Боба и вывел из игры Джека Саттона, будет быстр и уверен в себе.

Если начнется стрельба, то без сомнения кто-то погибнет.

— Брось револьверы, — сказал он, — и тогда девчонке мы ничего не сделаем.

— Нет! — Голос Марии Кристины прозвучал как удар хлыста. — Не делай этого! Они убьют тебя! Если бросишь оружие, я буду стрелять!

Бен Хиндеман сидел на лошади неподвижно под проливным дождем. Впервые в жизни он попал в такую ситуацию.

Мария Кристина будет стрелять, и у нее есть ружье. Они могли убить ее, но Бен Хиндеман не выносил, когда убивают женщин. Только не это.

Он перевел взгляд с женщины на мужчину — худого, совершенно не боящегося поражения человека с изможденным и небритым лицом. Его прижали к стене… но он готов к борьбе.

А женщина теперь стояла во весь рост, ноги расставлены, тело приготовилось к броску, большие и прекрасные глаза, таили в себе смертельную опасность.

С каким-то сожалением Бен подумал, что здесь погибнут мужчины и женщина. Подумал о том, что больше никогда не сможет взглянуть никакому мужчине в лицо без стыда, если она будет убита. Он посмотрел на Джордана, и целую минуту они смотрели друг другу в глаза, и Хиндеман знал, что другого пути нет.

Он никогда не слышал пустых легенд о его храбрости. Ему было необязательно доказывать это, и если он умрет здесь сейчас, это ничего не докажет.

Он все это себе представлял не так. Настигнуть, схватить и убить в перестрелке. Здесь совсем другое дело.

Но все завершится здесь, и Бен Хиндеман знал, как отступить.

— Не возражаешь, если мы войдем? — мягко спросил он.

Целую минуту не было произнесено ни одного слова, а затем Якоб Лантц тронул своего коня. Он ехал медленно, но он уходил. Он видел нечто, что не замечали остальные. Он уезжал с линии огня. Он пообещал себе, что не будет в этом участвовать.

— Нет, о Боже!

В наступившей утренней тишине голос Морта Бэйлесса прозвучал особенно громко. Он схватился за револьвер.

В отличие от остальных, у него одного не было в руке ружья, и он решил использовать это. Он понял по вопросу Бена Хиндемана, что тот уступает, и решил действовать.

Трэйс Джордан видел все это ясно и отчетливо. Черные фигуры людей четко выделялись на фоне однотонного серого утреннего неба, дождь все лил, лошади потемнели от дождя, земля казалась металлически-серого цвета и блестела. В одно мгновение он ухватил суть момента, тот самый миг, когда Морт Бэйлесс решился на убийство и тем самым перешел через тот край, которого они пытались избежать.

Морт был быстр. Он схватился за рукоятку револьвера и за край макинтоша. Но в любом случае, он не успел. Пуля пронзила его тело, и, когда он соскальзывал с седла и лошадь прыгнула, вторая пуля проделала маленькую голубую дырочку в его черепе.

В следующую секунду, после возгласа Морта, Джордану показалось, что Хиндеман застонал, и Джордан ощутил что-то похожее на симпатию к человеку, который оказался в такой компании.

Мгновение — и все закончилось, мгновение яростной стрельбы прошло. Морт, свалившись с лошади, упал прямо в лужу. Человек рядом с ним потерял равновесие, в момент был выведен из игры.

Трэйс Джордан выстрелил в Морта Бэйлесса, тут же бросился в сторону и выстрелил в Бена Хиндемана, зная, что это самый сильный и самый опасный человек. Хиндеман получил пулю и повис в седле, его револьвер упал на землю.

Неожиданно Джордан услышал грохот выстрела винчестера 73-го калибра. Он почувствовал, как пуля застряла у него где-то в плече, и изготовился для второго выстрела в Хиндемана. Человек, потерявший равновесие, лежал неподвижно. Джордан вновь выстрелил и бросился в противоположную сторону от девушки, отвлекая от нее огонь. Она выстрелила, и пуля попала прямо в Хиндемана, а затем Трэйс выстрелил в него еще раз.