В объятии Зверя. Том 2 (СИ) - Тирс Зена. Страница 17

— Все готовы? — произнесла Ингрид.

— Готовы! — кивнул Лютый.

— Выдвигаемся! — приказала Волчица, натянув поводья.

Путь в Лидинхейм пролегал по густому лесу, среди гигантских валунов. Несмотря на холод, от земли поднималась сырость, и воздух был вязким. Мгла сгустилась меж белых деревьев, и чёрные скалы выступили из тумана, словно призраки. Снег сделался тяжёлым и вместо привычного хруста хлюпал под копытами лошадей.

Эрвульф ехал впереди. Лютый замыкал отряд, следуя за кзоргом. Рейван сидел в седле напряжённо, и воевода видел, что он мучается. Отяжелевший от мороси мех одежд истязал его больную спину.

Несмотря на очевидную слабость своего врага, Лютый был встревожен. То и дело ему казалось, что Рейван покажет свою истинную личину и наградит Ингрид смертельным ударом, чтобы отнять золотую гривну.

Вечером на стоянке Тирно принялся готовить ужин. Рядом с ним расположилась Ингрид. Рейван сидел чуть в стороне вместе с надсмотрщиком Тори.

Лютый с Эрвульфом приволокли сухой ствол, и воевода протянул соратнику топор, чтобы тот расколол его на поленья, а сам присел к Ингрид.

Одетая в меха, с разрумяненным от мороза лицом, она казалась воеводе ещё более красивой, и желание защитить её от любой опасности разносилось у него по жилам с каждым ударом сердца.

— Видел в чаще следы варгов, — процедил Лютый. — Как бы твари не напали. Нужно запасти на ночь побольше дров.

— Боишься зверей? — хмыкнул Рейван, расслабленно откинувшись к стволу дерева.

Лютый разозлился. У каждого в отряде было занятие, а кзорг прохлаждался и подшучивал. Тирно, почувствовав разгорающееся напряжение, тяжело вздохнул и погремел поварёшкой в котелке. Ингрид сложила руки на груди, взволнованно поглядев на Рейвана, а затем на Лютого. Воевода разозлился только сильнее оттого, что она стремилась защитить брата-кзорга от него — почти своего мужа.

— Не замёрз сидеть? — сказал Лютый, повернувшись к Рейвану. — Иди за дровами!

Глаза кзорга зло сверкнули.

— Не любишь, когда тебе приказывают? — прыснул Лютый.

Рейван встал и, прихрамывая, подошёл к Эрвульфу, чтобы взять топор. Лютый тоже подошёл. Рейван нагнулся, чтобы извлечь топор из полена, но воевода наступил на черенок ногой.

Их взгляды встретились. Лютый прочитал на лице Рейвана звериную готовность к броску и испугался его необузданной ярости. Воевода вдруг понял, что ярость эту рождала боль, тлеющая в его душе, как уголь в кострище. Лютый видывал этот взгляд у Ингвара, когда тот обращался думами к первой своей жене и корил себя за деяния, совершённые далеко в прошлом. Воеводе захотелось завести с Рейваном разговор, такой же, какой временами бывал с его отцом: самый задушевный. Но Рейван был кзоргом, а значит, не мог стать другом.

— Иди без топора, — сказал Лютый.

Рейван направился в чащу. Тори вскочил, чтобы пойти за кзоргом.

— Сиди. Я схожу с ним. — Лютый извлёк топор и двинулся за кзоргом.

Он шёл у Рейвана за спиной, двигаясь след в след, и поедал его взглядом. Вдруг воевода увидел в волосах кзорга камушек, показавшийся знакомым, — белый перламутр с золотой окантовкой. В ярости он кинулся на Рейвана и схватил его за косу.

— Что это? Откуда это у тебя⁈ — зарычал он. — Она тебе дала?

***

Рейван развернулся, ухватив Лютого за запястье.

— Сам как думаешь? — прорычал он и вырвался.

Лютый качнулся, потеряв равновесие, но тут же собрался и широко расставил ноги. Он поглядел Рейвану в глаза, потом снял с пояса топор. Кзорг сжал кулаки, готовый дать отпор.

— Да я голыми руками тебя уложу! — фыркнул Лютый, отбросив топор в сторону.

Не успел Рейван проводить взглядом его полёт, как в следующий миг воевода снёс его с ног. Они упали в снег, крепко вцепившись друг в друга.

— Святая сука! Я говорил тебе не прикасаться к ней! — ругался Лютый.

— Заткнись! — ответил Рейван.

Он больше всего боялся услышать от Лютого подробности его жизни с Маррей. Боялся представить, как они любили друг друга. Боялся, что галинорец первым делом укорит его в мужской несостоятельности, и потому бил его прежде всего по лицу, не давая заговорить.

Они отчаянно давили друг друга, награждали ударами, сминая под собой снег. Оба желали дать выход своей давно накопленной ярости.

Раздалось ржание лошадей и крики со стороны стоянки, а затем — жадное звериное рычание. Лютый и Рейван вмиг замерли. Кзорг толкнул воеводу в грудь, потребовав слезть с себя. Они поднялись и, как два гончих пса, рванули в сторону лагеря.

В коней вцепились варги, они висели на лошадиных гривах и крупах. Две лошади уже были разорваны на части, и снег под ними был красным от крови. Тирно лупил по морде бросившегося на него зверя палкой, выхваченной из костра. Ингрид, Эрвульф и Тори, стоя спиной к спине, били мечами плотно окруживших их хищников. Варги метались из стороны в сторону, целясь оторвать кусок живой плоти.

Один из варгов попытался схватить Тори за бедро, но тут же получил сталью по зубам. Другой прыгнул на Ингрид и повалил её. Рейван успел оказаться рядом. Не имея в руках ни меча, ни ножа, он бросился на зверя и сунул тому руку в пасть, чтобы варг не сомкнул челюсти на горле Ингрид.

Лютый схватил меч и мощными ударами разрубил нескольких хищников. Остальные, завидев человеческую подмогу, скрылись в лесу.

Варг, что вцепился в Рейвана, долго терзал его руку через меховое одеяние, а потом обмяк, наглотавшись кзоргской крови.

— Как ты? Жив? — Ингрид склонилась к Рейвану.

Вид крови и звериные трупы вызвали у неё внутреннее содрогание. Даже повидав прилично мёртвых тел в битве за Нордхейм, до сих пор она не могла оставаться равнодушной к смерти.

— Жив, — хрипло ответил Рейван, прижимая раненую руку к телу. — Ты сама как, цела? — с тревогой проговорил он.

— Я цела.

Ингрид прикрыла рот обеими руками, запах крови вызвал приступ тошноты. Лютый отодвинул Волчицу в сторону и протянул кзоргу флягу с настойкой.

— Сильно ранен?

— Заживёт, — ответил Рейван, сделав несколько глотков.

Рейван принялся стягивать мех одежд, чтобы добраться до раны. Тирно принёс ему повязки из снаряжения.

— Вот, Лютый, смотри, старый походник всегда ко всему готов, — пробормотал рудокоп.

Лес зловеще темнел в сумерках, туман становился плотнее.

— Всех лошадей порвали, — сказал Тори и, перехватив фляжку у кзорга, тоже отпил.

Лютый глядел на то, как Рейван перевязывает себе руку, и понял, что он не таит угрозы для Ингрид: только что он спас ей жизнь.

— Возьми, — воевода достал боевой нож.

Рейван принял нож и полушутя оскалился в ответ. Лютый лишь вздохнул: он больше не желал с ним ни драться, ни спорить. И даже внимание Рейвана к Маррей не казалось ему теперь столь опасным — Лютый видел, что кзорг стремится уберечь тех, к кому привязан.

— Справишься? — произнёс воевода, глядя на то, как Рейван при помощи зубов затягивает узел повязки.

Кзорг мотнул головой, отказавшись от помощи.

— Тори и Эрвульф, оттащите трупы в лес, пусть дожирают, — приказала Ингрид. — И отправляйтесь за дровами, пока совсем не стемнело.

Наступила ночь. Лютый следил за костром, а Эрвульф караулил лагерь. Все остальные, кроме Ингрид, спали подле огня. Она пошевелила плечами, чтобы почувствовать тяжесть гривны на шее. Следом в животе заворочался комок. Ингрид только недавно начала ощущать в теле этот едва уловимый трепет и поняла, что в ней зародилась жизнь.

Лютый осторожно огляделся и, убедившись, что никто его не видит, положил руку на бедро Ингрид.

— Как я по тебе соскучился, — прошептал он, склонившись к ней.

Ингрид ещё ничего не сказала ему о ребёнке: боялась его власти над собой. Воевода никогда не позволил бы ей отправиться в дальнюю дорогу в бремени.

Ингрид тревожилась в преддверии встречи с ваном Стейнвульфом. Она желала передать ему гривну миром, на переговорах, но боялась, не решит ли вождь Лидинхейма узаконить своё положение мечом, не потребует ли от неё сделаться женой его сына, не отберёт ли Нордхейм.