Перевоспитать бандита (СИ) - Лари Яна. Страница 7

Ночью видимость плохая, зато слышимость компенсирует. Я забираюсь под куст у забора, чтобы не выдать себя шелестом трав и не сломать себе ноги.

— Женечка, выходи по-хорошему...

Дышу через раз. Тяжёлые шаги замедляются, звучат совсем близко…

Жутко становится прямо до дрожи.

Этот бандит наверняка не в первый раз людей отлавливает. Чутьё у него звериное просто!

— Ну, раз ты так хочешь, давай поиграем...

Притаившись, не двигаюсь и не моргаю.

Только бы не попасться под горячую руку. Господи, пусть он дальше пойдёт.

Неожиданно рядом звонит телефон. Шансон, прости господи... про Магадан!

Коротко выматерившись, сосед отвечает.

— Ну, что там, пробили? Понятно. Так я и думал, что крыса. Меры вы знаете… Ну и? Что вы бздите в две задницы? Кончайте с ним. Всё, отбой, говорю! Я занят.

Отлично. Он ещё и мокрушник.

Вся в холодном поту закусываю ладонь. Мама, я в полной заднице!

А шаги тем временем опять приближаются. В тусклом свете луны уже различимы кроссовки.

Очередной звонок чуть не взрывает мне сердце.

— Да! — рявкает он уже с неприкрытой яростью. — Да что ты? Надо же… — ехидно стынет его тон. — Я учил тебя пользоваться пистолетом. Суёшь в отверстие и вперёд. Всё, не беси меня. Как-нибудь справишься.

Я вся сжимаюсь, как будто это меня хотят прикончить, предварительно сунув пистолет в какое-нибудь «отверстие». И за малым не срастаюсь с кустиком на молекулярном уровне, когда ветки начинают трещать над моей головой.

Улыбка на лице соседа реально маньячная!

— Ку-ку, красавица. Добегалась?..

Глава 8

Глава 8

— Выползай, красавица.

— Не буду.

— Я пока прошу по-хорошему, хватит жопу морозить. Ну-ка, живо ко мне!

— Где хочу, там сижу! Это моя собственность.

— Не беси меня, Женечка. Завтра выкуплю этот дом, станет моя.

— Тебе меня не запугать, рожа бандитская.

— Я ещё не начинал. Накормила меня дрянью какой-то и думаешь я теперь тебе пёсик ручной?!

Что-о-о?! Так мои кексы никто не оскорблял!

— Да мужики за этой «дрянью» в очередь встают!

— Не мужики, а лохи немощные.

— А ты весь из себя мачо брутальный?

— Нормальный я. Ещё никто не жаловался, — огрызается Павел.

— Ну-ну, рассказывай. Так-то у тебя аргументы вялые, — Задираю голову, но всё равно не получается смотреть выше ширинки.

— Я тебе сейчас покажу вялые… — сдавленно рычит Хаматов, как будто я его смертельно оскорбила.

Чувствительные все такие, боже мой…

Тут на мою удачу, соседа снова вызывает Магадан. И пока он, чертыхаясь, отклоняет звонок, я сайгаком выстреливаю из кустов.

— Стой, зараза! — доносится мне злобно вслед. — Мы ещё не закончили!

— Ты просишь плохо! — не уверена, что он расслышал всё как надо, потому что на ухабах получается что-то вроде «ты просто лох!». Что приводит преследователя в ещё большее бешенство, а мне поддаёт такого ускорения, что на гоночной трассе пришла бы первой к финишу.

Вдоль дороги деревья расплываются прозрачной акварелью, сливаясь в тумане с низкими тучами. Впереди поворот, и если всё пройдёт гладко, то он на пару секунд меня потеряет из вида.

А куда побежит незнакомый с местью человек? Логично, что прямо. Поэтому сворачиваю на первую же тропинку.

Освещения нет и видимость так себе. Зато меня не найти по клубам пыли. Из-под подошв вылетают только клочья травы, да роса мочит щиколотки. Ох и бодрит!

— Стой, мать твою! — доносится справа. — Ты же ноги сломаешь себе, идиотка!

Да лучше гипс, чем проснусь подстилкой бандита!

Не знаю, сколько времени петляю. Тропинка обрывается полосой препятствий: кладбище, кусты, могилы… Значит, правильно бегу. Ворота эти я уже видела, когда гостила у Юрьевной.

Вот сейчас влечу, всё ей выскажу! Элитный район у реки, говорила она, пастораль… А про соседей, блин, предупреждать не надо?!

Но дома у завуча в разгаре скандал. В окно вылетают такие слова, как «прибью», «отрежу» и «раздевайся, скотина». Так сразу не понять, супруги ещё ссорятся или уже мирятся? Но свидетелем ни того, ни другого я быть не хочу.

Почесав затылок, иду на конюшню, мимо Афанасия к сену. Зарываюсь в стог и, сложив руки за голову, смотрю в потолок.

Если Юрьевна взялась выяснять отношения, можно не суетиться. Приступ словесного недержания ещё не скоро пройдёт. Можно спокойно подумать, что делать дальше. А ситуация стрёмная, с какой стороны ни глянь.

Это на адреналине можно спокойно сигать через ночное кладбище, и никакие шорохи не будут подозрительными. Какой дурак восстанет из могилы, когда по той бежит стадо бизонов? А теперь меня немного отпускает, и до восхода я носа отсюда точно не высуну!

Да и какие претензии к Юрьевной? Опять посоветует бить по рукам негодяя. Иначе запишет в твари дрожащие, и больше ни слова приличного я от неё не услышу. Но как же, ударишь его! У бандюги вон лапы какие... загребущие, сильные…

Так в позорных мыслях о руках Хаматова я незаметно для себя засыпаю.

Снится мне Павел. Темно, жарко, одуряюще пахнет примятая трава — разврат, как он есть. Все две минуты, что я протестую, сосед обещает завязать с криминалом. А потом расстёгивает брюки, и возражения на том себя исчерпывают. Да только в миге от грехопадения, мне в бок упирается… ствол пистолета!

— Совсем девка спятила! — говорит. — Жить надоело?

Подскакиваю как ошпаренная. Смотрю по сторонам, моргаю.

Потом ещё раз. Постепенно вспоминаю прошлый вечер. Ступор сменяется конфузом крайней степени. Ещё немного — вспыхну!

Муж Юрьевной тоже порядком растерян. Не каждое утро в конюшне аншлаг.

— Простите, Василий. Который час?

— Почти семь!

— О, нормально. Мне ко второму уроку, успею. Спасибо, что разбудили.

Пошатываясь, поднимаюсь на ноги. Давно я так не высыпалась! Только всё тело чешется.

— Ты ополоумела? Куда намылилась? Во двор нельзя! Натаха увидит — обоим хана! — Он встаёт у меня на пути, потрясая вилами, черенком от которых недавно ткнул мне под рёбра. — Жена как раз меня в измене обвиняет. Вчера проверяла на царапины, в сарай выгнала спать. А тут ты вся из себя Венера. С соломой в волосах!

— Да ну, вы что такое говорите? Я всё объясню.

— А если не поверит?

При её-то больном воображении?

— Такое возможно, — признаю с неохотой. — Что же нам делать?

Василий морщит лоб, прислоняет вилы к стене, проходится перед стойлом коня — руки за спину. Тревожно выглядывает в щель от двери.

— А знаешь – что? Полезай-ка ты в лаз! — Показывает на просвет между досками шириной в сантиметр.

— Как?!

— Бочком, конечно же, — выдаёт он на полном серьёзе. — Только похлёбку с собой прихватить не забудь.

— Зачем? — Хлопаю глазами, отказываясь верить в серьёзность его слов.

— Алабаи у нас добряки только пока накормленные, — рассказывает он, почёсывая жиденькую бороду, и ногой придвигает ко мне жестяное ведро. — Бери-бери, тут тоже кости.

В смысле «тоже»?! — на этом моменте бы возмутиться, но честно говоря, сейчас не до того.

— Мне кажется, это плохая идея.

— У тебя есть другое предложение?

— Нет, пожалуй.

Василий ловко отодвигает доску в стене прямо за стогом и замирает, к чему-то прислушиваясь.

— Бегать быстро умеешь?

— Вполне, как выяснилось.

— Прекрасно. Проваливай. Срочно!

Моя голова благополучно проходит в узкий лаз в момент, когда со стороны двери раздаётся грохот.

— Вот ты где, негодяй!

Юрьевна. Опять не в духе.

От души выматерив свою любовь к выпечке, в ускоренном темпе пытаюсь протиснуть зад вслед за туловищем. И застреваю.

Взгляд мечется по местности, пока не упирается в две конуры. Оттуда на меня таращатся алабаи. Каждый размером с медведя. Проклятье!

Надо было сразу сдаваться. Теперь чего говорить-то?! И чем? Жопой к озверевшей хозяйке?! Извините… Простите… Я тут подумала, дай-ка в гости зайду. С чёрного хода… Ну нафиг. Вот это я попала, ядрёна кукуруза!