Как был покорен Запад - Ламур Луис. Страница 37

Он собирался вернуться к своему отряду, если сможет найти его. Он пошел на войну, чтобы сделать дело, а дело это, нравится оно ему или нет, еще не закончено. Что сказал бы папа, если бы узнал, что его сын думает дезертировать? Папа всегда презирал дезертиров — и вообще тех, кто бросает дело, не доведя его до конца…

В последующие годы он не мог припомнить всего по порядку — марши, биваки, схватки, снова марши — все смешалось у него в памяти в какую-то бессмысленную кашу.

Он вернулся в свое подразделение и обнаружил, что остался единственным живым унтер-офицером, да и офицер был только один. Он стал сержантом при Чикамоге note 48, а вскоре после этого его произвели в офицеры на поле боя. Он стал лейтенантом не потому, что проявил какие-то чудеса храбрости или превосходные командирские качества, а просто потому, что в подразделении не осталось никого старше него по рангу. Только потом он разобрался, что это было обычной причиной для присвоения офицерского звания на поле боя.

После дела у горы Лукаут он стал первым лейтенантом, выучившись искусству боя трудным путем… если не считать того, чему он научился из рассказов отца. Долгими зимними вечерами Лайнус любил рассказывать сыновьям истории о том, как воюют индейцы, и Зеба эти рассказы научили куда больше, чем он осознавал.

О смерти отца он узнал при Чикамоге. Какое-то время почта не поступала, и он впервые услышал об этом, когда с пополнением в их роту прибыл тощий сутулый кентуккиец.

— С ним до самого конца был Келли… а я побежал дальше на холм. Мы заняли этот холм точно по его плану, несмотря на контратаки. А потом твой па, когда уже лежал и умирал, сказал что-то здорово странное… что-то насчет «увидеть зверя». Не знаю уж, что это должно значить…

Да, это был папа, несомненно.

Не раз папа рассказывал ему и Джеремае, как он ходил «поглядеть на зверя» и как это чуть не стоило жизни ему, да и маме тоже.

— Зеб, — настойчиво повторял он, — не раз в жизни тебе представится случай пойти «поглядеть на зверя». Вот тут ты остановись и прикинь, во что оно обойдется, прежде чем сделаешь хоть шаг.

Зеб Ролингз прошел вместе с Шерманом до самого моря note 49, а потом вдруг война окончилась, и он оказался на борту парохода — стоял и напряженно высматривал, когда покажутся живописные скалы у Пристани Ролингза.

Его высадили на берег со спальной скаткой и ранцем за плечами. Пароход отчалил, а он долго стоял, глядя в сторону дома. Это было перед самым полуднем, над трубой поднималась тонкая струйка дыма. Он слышал, как кудахчет курица… видно, яйцо снесла.

Зеб взвалил свое имущество на плечи и двинулся через поле к дому. Он шел ровным шагом, а сердце гулко колотилось, и к горлу подступал ком.

Лайнус и ма… они осели на этом месте, когда край был еще новым и диким. Лайнус построил дом своими собственными руками, обтесал бревна и сложил стены, а два маминых брата, Сэм и Зик, ему помогали.

У маленького кладбища он резко остановился. Здесь добавились две новые могилы, отмеченные надгробными камнями. Он почувствовал в животе холодный страх еще до того, как прочел имена. Они были написаны рядом друг с другом, как и должно было быть:

ЛАЙНУС РОЛИНГЗ ЕВА ПРЕСКОТТ РОЛИНГЗ

1810-1862 1820-1865

Хлопнула дверь дома, и Зеб увидел Джеремаю — он стоял на крыльце, прикрывая глаза от солнца ладонью. И вдруг он выпустил из руки деревянное ведро и бросился бежать.

— Зеб! Это и правда ты?

Зеб, ничего не видя перед собой, протянул руку в сторону могилы матери.

— Я не знал. Никто мне…

— Так ты не получил моего письма? Мама умерла больше трех месяцев назад, Зеб. Она уже не смогла стать снова прежней после того, как мы узнали о смерти отца… и, знаешь, я думаю, мысль о собственной смерти ее не пугала, — она без него жить не могла…

Зеб медленно поднял глаза, посмотрел на тщательно обработанную землю. Он увидел стога сена, новый амбар — куда лучше старого. Решетчатая клеть была заполнена желтыми кукурузными початками… скот сытый, упитанный.

— Здорово ты справляешься, Джеремая, я бы так не смог. — Он протянул руку. — Думаю, мне надо ехать дальше…

— Ты мне нужен, Зеб. Останься. Если мы тут будем работать вдвоем, мы сможем из этого места…

— Я сюда вернулся единственно из-за мамы — а она умерла. Ты тут работал не покладая рук, Джеремая, и справляешься куда лучше, чем когда-нибудь получалось у отца или у меня. У тебя есть настоящее чувство к земле, и земля на это чувство отвечает. Да ты, если захочешь, на гранитной скале сможешь хлеб вырастить. Я тебе не нужен, а ферма эта — твоя, полностью. Так будет по-настоящему справедливо.

— Я не считаю это справедливым, Зеб. Почему же это она должна полностью принадлежать мне? А что ты будешь делать? Куда поедешь?

— Да я еще особо не думал об этом, Джеремая… мне предлагали перевестись в кавалерию и отправиться на Запад. Наверное, так и сделаю.

— Знаешь, у тебя голос, как у папы… Ты всегда на него похож был.

Зеб усмехнулся, хотя в горле по-прежнему стоял комок.

— Думаю, я собираюсь поглядеть на зверя, Джеремая.

— Ты будешь воевать с индейцами, как па. Тебе нравится воевать, а, Зеб?

— Помнишь, па рассказывал нам про гризли, с которым ему пришлось помериться силами когда-то? Я говорю не про хромого медведя, этот был в Скалистых горах. Я тогда спросил у него, нравится ли ему драться с медведями, а он сказал, что нет — просто он хотел попасть в какое-то место, а гризли оказался там первым.

Он снова протянул руку:

— Ну, до свиданья, Джеремая.

— Н-ну… — Джеремая смотрел на него, чувствуя, что надо что-то сказать, но не находил слов. — Ладно, до свиданья.

Зеб резко отвернулся — ему больше не хотелось смотреть ни на брата, ни на этот дом с его воспоминаниями.

Он уже прошел несколько шагов, когда Джеремая снова окликнул его.

— Поищи нашего дядю, Сэма Прескотта, Зеб! А может, повидаешься с тетей Лилит!

Джеремая стоял один, опустив большие руки, и смотрел вслед уходящему брату. Зеб был последним из их семьи, а те, кто уходил на запад, больше не возвращались. Лайнус, правда, вернулся, но это было еще до появления Джеремаи на свет. А больше ни один не вернулся.

— Что-то там должно быть такое, — сказал он вслух. — Что-то там должно быть, что их забирает.

А потом, усмехнувшись, добавил:

— Может, это тот самый зверь?

Часть четвертая. ЖЕЛЕЗНЫЙ КОНЬ

Глава четырнадцатая

Джетро Стьюарт неподвижно сидел на лошади, глядя на трупы. Как только он наткнулся на них, глаза его тут же обшарили окрестности в поисках возможной засады, но до ближайшего подходящего укрытия было по крайней мере двести ярдов, а следы были оставлены несколько часов назад.

Очевидно, убитые были рабочими с железной дороги, но индейцы решили прекратить их работу и подкрепили свое решение стрелами.

Джетро Стьюарт был человек сухой, немногословный, он экономил движения и не тратил зря времени. Он соскочил на землю, забросил тела на спины вьючных лошадей и надежно привязал. Потом снова поднялся в седло, последний раз тщательно осмотрел местность, убедился, что ничего не пропустил, и двинулся обратно к железной дороге.