Калифорнийцы - Ламур Луис. Страница 38

— Мы тоже ее друзья, — тихо сказал Дель Кампо. — Лучше женщины не знаю.

— Тут сейчас приходили двое. Они время от времени наведываются сюда. Думаю, они прячутся где-нибудь в зарослях. Появляются, только когда никого нет поблизости. Стоит кому-нибудь войти — тут же уходят.

— У этих людей есть имена?

Она развела руками.

— Одного, кажется, зовут Белтран.

— Вот как? — Дель Кампо задумчиво почесал подбородок. — Я его знаю. Ты правильно сделала, что сказала. Он негодяй, самый гнусный мерзавец. Там, где он появляется, обязательно кто-то погибает. — А тот, второй? Такой худой и грубый? С похотливыми, бегающими глазами?

— Да.

— Это Веласко.

— Ты что, знаком с ними? — спросил Поланко.

— Я их знаю еще по Чиуауа, а слухи о них ходят даже в Соноре. Спасибо, тетушка, что ты предупредила нас.

— А что тут такого? Обыкновенные бандиты ходят сюда, чтобы выпить, посидеть, вдосталь повеселиться и перекинуться в картишки, а потом поспешно сбежать, едва завидев солдат. А эти боятся любого человека. Мне кажется, они что-то затевают, понимаете? И поэтому не хотят, чтобы их здесь кто-либо видел. Я много думала об этом. Я думала и о сеньоре, и о Вустоне, и просто ума не приложу, что делать.

— Спасибо, тетушка. — Дель Кампо поспешно натянул перчатки. — Допивай вино, Поланко. Нам пора.

С моря дул свежий ветер, приносивший с собой запах соли и водорослей. Он шелестел листьями старой сикоморы и замирал в густых кронах дубов. Ветер охлаждал воду в больших котлах, качавшихся под крышей, и словно четки перебирал стручки перца, нанизанные на веревки, что были натянуты по всей веранде.

В загоне, горячась, бил копытом конь. Где-то в зарослях ворковали голуби.

Двое погонщиков на взмыленных лошадях стремительно влетели во двор ранчо. Тут же соскочив на землю, Дель Кампо бросился к дверям:

— Сеньора!

Она вышла на крыльцо из прохладного полумрака дома, и они рассказали ей обо всем, что им случайно удалось узнать.

Внимательно выслушав их, она покачала головой:

— Шона нет. Сегодня утром он уехал в горы, чтобы найти там тело Старца и похоронить его. Он уже далеко отсюда.

— Тогда мы должны его догнать.

Монтеро вышел из загона.

— Не надо, — остановил он их. — Шон решил ехать один. Он сам сказал мне об этом. — И, немного помолчав, он нерешительно добавил: — Я думаю, это касается только его. И Старца.

— А вдруг они нагрянут сюда?

— Здесь сеньора. Мы должны подумать о ней.

Джонни Мимс вышел из хижины, сооруженной на скорую руку из столбов и камышовых навесов, оставшихся от праздника.

— Нам он тоже так сказал.

Мимс вытащил из кармана кисет с табаком и принялся набивать трубку.

— Так что вам, ребята, лучше остаться здесь. Им нет никакого резона убивать его одного. Поэтому прежде они постараются добраться до нее. Мы с ребятами сейчас проедем к теткиной харчевне и поищем следы. Если они приходили туда, то обязательно что-нибудь да оставили. Мы прочешем округу и найдем-таки их… или подкараулим где-нибудь.

— А если они нападут на него? — не унимался Поланко.

— Тогда пусть пеняют на себя, — усмехнулся Леркин Кемпбелл. — Я пару раз имел возможность составить ему компанию. Еще никому не удавалось застать его врасплох.

Оседлав коней, все трое выехали со двора. В конце концов, их появление в салуне ни для кого не будет неожиданностью. А что, если те двое тоже окажутся там?

Джонни Мимс был уверен в себе. Пусть только сунутся.

Шон Малкерин уверенно держался в седле. Для своего путешествия он избрал не тот маршрут, которым их вел Хуан, — слишком не дальновидно человеку, нажившему себе столько недоброжелателей, становиться предсказуемым и отправляться в горы одной и той же дорогой. На этот раз он перевалил хребет Топатоп, напоил коня и сделал небольшой привал в низине Десяти Сикомор, обдумывая свой дальнейший путь. Проехать в одиночку к уже известной цели намного проще, чем пробираться куда-то в первый раз по неведомым тропам.

Он пустил коня пастись, еще раз отвел к воде, а затем вернулся в скалы Рудного каньона, где и затаился в небольшой ложбинке. Если кто-либо отправился в погоню за ним, то отсюда он первым заметит их.

Жизнь научила его осторожности. И мудрость состояла в том, чтобы при любых обстоятельствах не нарываться самому на неприятности, а уж если избежать их не удается, то, по крайней мере, встречать их во всеоружии.

Для человека, путешествующего по пустынным местам, путь назад не менее важен, чем дорога, ведущая к цели, так как не исключено, что именно этим путем ему придется пройти завтра, тем более что на самом деле он мог оказаться совсем другим, чем виделся издали. Одни и те же камни порой выглядят и огромными валунами, и низкими скалами, если смотреть на них с разных позиций… здесь все очень неоднозначно. Познавая новые тропы, он многому научился и сумел понять, что и в жизни все зависит от выбранного угла зрения.

В прошлый раз за ними гнались, так почему же теперь его решили оставить в покое?

К ручью на водопой пришел олень, за ним еще один, и еще. Шон лежал неподвижно, наблюдая за животными. Еды он прихватил достаточно, к тому же ему не хотелось поднимать шум. Уж если кто-нибудь и отправился по его следу, то, несомненно, услышит звук выстрела. Шон то и дело поглядывал на своего коня. Мустанг, как и всякое другое дикое животное, чуток к малейшим шорохам, и уж незаметно подобрать к нему потруднее, чем к оленю.

Капитан заснул, потом проснулся и снова заснул. Лишь тихий шорох листьев на ветвях сикомор нарушал тишину. На рассвете он отправился дальше.

Туда, куда он ехал, теперь не вело ни одной тропы, и ему приходилось самому прокладывать себе путь сквозь заросли кустарника, заранее примечая возможные препятствия на пути и затем объезжая их стороной. Как обычно, встречались и каньоны, часто затопляемые водами, сбегавшими с горных вершин, и таких мест следовало избегать вообще или же заранее определить не только как попасть туда, но и как выехать обратно. Очень часто ливни в горах становились причиной наводнений, и тогда невесть откуда взявшиеся потоки в одно мгновение затопляли каньоны, находившиеся за несколько миль, в опаленной солнцем пустыне. Природа диких мест часто преподносила сюрпризы.

Солнце поднялось уже совсем высоко, когда он выехал на вершину горы над Медвежьим ручьем, откуда открывался вид на подковообразную впадину между скалами, ту самую, о которой рассказывала ему мать.

С такого расстояния горы напротив по виду ничем не отличались от всех остальных — безжизненные каменистые склоны их местами поросли соснами. Какое-то время он разглядывал незнакомую местность в подзорную трубу, прихваченную с «Госпожи Удачи», но ничего особенного так и не заметил.

Изучив открывшуюся перед ним картину, наметил маршрут. Сейчас он спустится вниз, а потом заночует где-нибудь между Петушиным и Медвежьим ручьями, а уже завтра утром войдет в нишу между скалами, отыщет пещеру и похоронит Старца, если его тело все еще лежит там.

Проверив на месте ли револьвер и винтовка, направил коня вниз по крутому, заросшему сосновым лесом склону, и всего через час нашел наконец то, что искал, — небольшой пятачок между скалами, откуда ложбина лежала перед ним как на ладони. Она казалась совсем не большой, с виду не более двух акров каменистой земли, и напоминала небольшую бухту, затерявшуюся среди гор.

Спустившись к ручью, Шон напоил коня и отпустил пастись. Разложив костер под деревом с таким расчетом, чтобы струйка дыма от него рассеивалась среди густой листвы и ветвей, приготовил себе скромный ужин, состоявший из куска вареного мяса, оставшейся кукурузной лепешки и кофе.

Быстро покончив с едой, он потушил костер, вернулся на склон, под сень сосен. И, глянув на небо, принялся сооружать себе из ветвей и кусков коры засохшего дерева небольшой шалаш.

— Черт побери, упустили, — досадовал Белтран. — Мы упустили его.

Веласко пожал плечами:

— Ну и что? Наверняка он поехал туда, где побывал Франсиско. Должны остаться следы. Если он даже сменил маршрут, то мы можем отправиться прямиком туда и подождать.