От Земли к Андромеде (СИ) - Мишарин Борис Петрович. Страница 26

   - Ваш коридорный спит, будить и тревожить его не надо. В соседней одиночке маньяк, на нем сорок две девочки. Единственное условие - он должен до утра жить и сдохнуть только перед проверкой. Утром я вернусь и камеру закрою. Вы ничего не видели и не слышали.

   Мужчина исчез, зэки переглянулись, они знали о маньяке, но добраться до него не рассчитывали.

   На утренней проверке режимники и ДПНСИ застали в блоке коридорного контролера спящим, разбудив его с трудом, они не добились четкого ответа, он все еще находился в полусонном состоянии. Но камеры все закрыты, все в порядке. Проверив все, последней открыли одиночку. Труп маньяка отправили на экспертизу. Позже судмедэксперт рассказывал некоторые подробности в кулуарах заведения:

   "Его имели всю ночь, зад и прямая кишка порваны. Уже утром сделали из яиц смятку. Руки вывернуты в плечевом суставе, когда трахали эту сволочь раком, то одновременно поднимали на дыбу, чтобы секс медом не казался. Всю ночь мучили, утром он от болевого шока умер, когда яйца раздавили. Страшная смерть, но такому еще мало, я написал в заключении - острая сердечно-сосудистая недостаточность. Сердце от переживаний не выдержало, на хрена нам проблемы. Первый раз в жизни пошел на фальсификат заключения и не жалею. А коридорного охранника кто-то здорово снотворным нашпиговал" ...

   * * *

   Николай с Вероникой щелкали орешки у камина. На улице моросил дождик с ветром, зябкая, мрачная и сырая погода не проникала внутрь дома. Лишь охранники на улице поеживались, обходя временами территорию двора по периметру. Бывшие спецназовцы ФСБ не роптали, что выполняют простую работу, им хорошо платили и это возмещало отсутствие бывалого адреналина.

   Березовые поленья в камине потрескивали, язычки пламени скакали в причудливых формах, выплескивая иногда приятный запах костра в гостиную. Тепло и уютно сидеть в кресле, щелкать кедровые орешки и размышлять о смысле жизни.

   Николай уже давно ощущал неудовлетворенность бездействия. Его управляющая компания отслеживала и проверяла отчетность алюминиевого завода и "Газойла" в полном структурном объеме. Ковалевы были богаты, очень богаты, но они росли не золотой молодежью, для которой основной формой жизни являлось ничего не деланье, гулянки и тусовки их не прельщали.

   Пора подумать о смысле жизни, о месте в обществе. Совсем не о месте жирующего олигарха. После подсказки Николая Вероника уже выбрала свой путь, семейная чета считала его наиболее правильным, обоснованным и полезным. Вероника даже почувствовала себя лучше от мыслей, что нашла себе применение.

   - Как быть с тобой, Коленька? - спросила озабоченно она.

   - Да, со мной сложнее, не хочется идти по одному пути, даже если он правильный и нужный людям. Общество еще не готово к восприятию революционных теорий в науке. Такие теории должны идти сверху, а снизу они приведут к психбольнице. Представь себе, что я предложу академикам посещать свои занятия, - он усмехнулся, - какой-то там тип без кандидатской и докторской степени пожелал их обучать учености. Тот же академик от медицины быстро определит меня в дурдом и на этом все закончится. Защищать диссертации намеренно низкого уровня, соответствующего времени, не хочется, а прыгнуть вперед не получится, не дадут. Потратить пять лет впустую, чтобы стать академиком и потом уже двигать науку - бред, но, видимо, без этого не обойтись. Можно что-то самому сделать, а потом предъявить, как факт, от которого не уйти, деньги у нас есть. Но я еще с отраслью не определился. Двигатели, межпланетные космические корабли построить или супероружие создать? Хотя... начнем с малого, министр обороны будет вынужден обратиться ко мне сам.

   - Ты хочешь...

   - Да, Вероника, выхода у меня другого нет.

   Утром Ковалева отправилась в областную администрацию, при которой находилась вновь созданная специальная комиссия. Написала заявление. Его приняли и посмотрели с недоверием, граничащим с враждебностью. Опять эти чертовы экстрасенсы за получением лицензии на работу.

   В области решили навести порядок в этой сфере, запретив деятельность всех народных целителей, экстрасенсов и прочих колдунов без наличия лицензии, выдаваемой специальной комиссией, в которую входили профессиональные врачи-практики, ученые и фармацевты. Специальная комиссия отказалось от прежнего подхода, когда делались замеры энергетического поля, рассматривались документы, свидетельствующие о специальном обучении и так далее. Ни к чему хорошему это не приводило, ибо многие учителя на таких курсах сами являлись обычными шарлатанами. Вопрос решили просто и четко - подбирали десять больных с достоверным диагнозом, кандидату на лицензию предлагали поставить диагноз. Если он ставился правильно во всех случаях, то наблюдали за энергетическим воздействием. Никто еще из известных экстрасенсов области лицензию не получил. До лечения не доходило ни у кого - лучший кандидат смог правильно поставить диагноз только у шести больных.

   Встречу-проверку знаний назначили через две недели в областной больнице. Комиссия в полном составе явиться не соизволила, отдав все бразды на усмотрение председателя, доктора медицинских наук профессора Ларионова Леонида Кузьмича. Веронике пришлось ждать его целый час, пока он читал лекцию студентам. Ей хотелось высказать профессору, что чужое время тоже необходимо ценить, но приходилось терпеть.

   Ларионов посмотрел на нее, словно на врага народа, бросил снисходительно:

   - Ждите, - и ушел в свой кабинет.

   Он и не занимался подбором больных до этого, но время назначено, пришлось идти в терапевтическое отделение, брать десять историй болезни. Заведующий отделением тоже решил поучаствовать в экзамене, хотя и не был членом комиссии. Профессор пригласил экзаменуемую в кабинет, глянул на документы.

   - Вероника Андреевна, не передумали становиться экстрасенсом? - с усмешкой спросил он.

   - Не передумала, - ответила она, - аттестация проходит в два этапа - постановка диагноза и лечение. Я бы хотела все совместить, если вы потом не станете вредить пациентам.

   - Вредить пациентам?.. Вы соображаете, что говорите? - нервно удивился профессор.

   - Конечно, Леонид Кузьмич, я думаю, что говорю. Допустим, вы приводите ко мне больного с диабетом, я ставлю диагноз и исправляю больные бета-клетки островков Лангенгарса. Последующее введение инсулина ему будет вредно. Поэтому договоримся так - всех больных вы обследуете, но никакого лечения не проводите, ибо оно будет вредить выздоровевшим пациентам.

   Профессор расхохотался от души.

   - Нет, ты посмотри Юрий Филиппович, - обратился он к своему коллеге, - она исправит поврежденные бета-клетки. Никто их в мире исправить не может, а она в две секунды все выправит. Такой самоуверенности я еще не встречал. И что будем делать?

   - Вас смешат мои знания, профессор? Удивительно... только что здесь смешного?

   Ларионов подавил в себе смех.

   - Извините, Вероника Андреевна, конечно, ничего смешного в этом нет. Просто мне не приходилось еще экзаменовать подобных прелестных созданий, наделенных чувством... - он не договорил и замолчал.

   - Хорошо, мы пойдем другим путем, - предложила Ковалева, - который отвергнет все ваши сомнения. Я понимаю, что в некоторые вещи поверить сложно или же практически невозможно. Предлагаю следующее - наверняка в больнице есть кто-нибудь с воспалением легких, которое подтверждается аускультацией, лабораторными исследованиями и рентгенограммой. Вы даете мне минутку общения с таким больным. После этого слушаете его - ни каких хрипов: только везикулярное дыхание. Рентгеновский снимок покажет чистые легкие. Это то, что можно посмотреть сразу, позже анализ взятой крови подтвердит, что больной здоров. Невероятно, правда, но факт будет иметь место. Вы же ничем не рискуете, но вот вводить инсулин диабетику уже вряд ли станете после моего лечения. Экспресс-анализ вам подтвердит, что сахар в норме, а позже вы и сами убедитесь, диабет исчез, словно его и не было никогда. Займемся делом или станем, как в Госдуме заниматься пустословием?