От Земли к Андромеде (СИ) - Мишарин Борис Петрович. Страница 49

   - Ничего не докажешь, гражданин начальник, в худшем случае меня уволят и все. Я не знаком с Ковалевым, у меня не было мотива его сажать незаконно. Оригиналы проверки у вас, выходит, что я ничего не уничтожал, материалы не видел, а, значит, и не знал заранее о виновности или невиновности Ковалева. Вы мастера шить дело белыми нитками, но не на того напали, граждане чекисты.

   - Уничтожение копий материалов нами уже доказано. Но вы не знаете главного, Протасов, задержана заказчица преступления и она уже дала показания на вас. Надеюсь вы не станете отрицать знакомство с Ольгой Петровской?

   Протасов мгновенно сник, опустив голову.

   - Знакомство с Петровской отрицать не стану, - произнес он без былого гонора, - но никаких заказов я от нее не получал. Все, от дальнейших показаний отказываюсь, ведите меня в камеру.

   - Тогда послушайте, что было на самом деле. Петровская в свое время мечтала о Ковалеве, он был ее соседом по лестничной клетке. Не был академиком, но был очень богатым человеком. Ковалев выбрал другую женщину, а за Петровской даже не пытался ухаживать. Вы попались, гражданин Протасов, на обыкновенную месть отвернутой женщины. Она отдалась вам с единственной целью - посадить Ковалева. И вы на это клюнули. Когда Ольга поняла, что вы не решаетесь пойти на преступление, она заявила цинично и прямо, что больше не даст вам. Вы надеялись, что посадите Ковалева и станете жить с Ольгой? Нет, для нее вы были лишь инструментом выполнения коварного плана. У вас сейчас будет с ней очная ставка, можете сами спросить.

   - Я вам не верю, - ответил Протасов.

   Ремезов видел, как задрожали его руки, он сник и расклеился. Уплывала мечта о его женщине, с которой было так хорошо в постели. На очной ставке он сразу же задал вопрос:

   - Оля, ты меня любишь?

   - Чего-о-о? Любить урода, который меня на нары определил? Разве ты мужик? Ты тряпошный пользователь, поползень обыкновенный... Я тебе дала, чтобы ты Ковалева посадил, урод, а ты сам сел и меня за собой потянул. Я от тебя по полдня в душе отмывалась, чтобы смыть отвращение от близости. О любви он заговорил... придурок. Все, баста, кончай очную ставку, начальник... любовничек нашелся хренов...

   Протасов тоже отказался в этот день от допроса, но на следующий попросился сам.

   - Гражданин начальник, я все расскажу. Да, я сфабриковал показания свидетелей, уничтожил материалы проверки и даже не знал, что это копии, подговорил и заплатил ревизорам за нужный результат ревизии. Но я был вынужден это сделать, меня заставила Петровская. Она сказала, что заявит на меня, что я ее изнасиловал. Я действительно спал с ней, но по согласию, как мне потом доказать обратное? Это она меня заставила, она, я действовал по принуждению.

   - А как же любовь? - поинтересовался Ремезов.

   - Какая любовь... - но, спохватившись, он поправился, - да, тогда я ее любил, но я не знал, что она стерва.

   - Понятно, - кивнул головой Ремезов, - вам, гражданин Протасов будет предъявлено обвинение в покушении на незаконное лишение свободы, статьи 30 и 127 УК РФ; фальсификация доказательств, статья 303, подкуп или принуждение к даче показаний, статья 309, похищение документов, статья 325 и злоупотребление должностными полномочиями, статья 285 УК РФ.

   - А Петровской? - поинтересовался Протасов.

   - Ей только покушение на незаконное лишение свободы, часть вторая, от трех до пяти лет.

   Несколько позже Ремезов доложил Президенту по телефону:

   - Здравия желаю, Владимир Сергеевич, генерал-майор Ремезов, разрешите доложить результаты...

   - Слушаю вас, - перебил его Президент.

   - Богатова действительно ввели в заблуждение. Обычная месть отвергнутой женщины, которая мечтала быть на месте Вероники Андреевны. Она соблазнила следователя Протасова и понудила его к совершению преступления, никакой неуплаты налогов на самом деле не было. Эта женщина оказалась дочерью Петровского, заведующего лабораторией. Ковалев просил, чтобы уголовное дело не сказалось на работе Петровского.

   - Я понял вас, Валентин Николаевич, просьбу Ковалева необходимо выполнить. До свидания.

   Ремезов вздохнул: "Фу, отчитался слава Богу". Он сразу же прошел к Петровскому в лабораторию.

   - Здесь говорить не совсем удобно, пройдемте ко мне, - предложил он.

   В кабинете Ремезов рассказал отцу Ольги подробности уголовного дела и что он может работать без оглядок на него.

   Петровский долго молчал. Потом произнес лишь одно:

   - Как мне Ковалеву теперь в глаза смотреть?

   - Николай Петрович в курсе и он не держит на вас зла. Это он просил, чтобы о деле никто не знал, и оно не повлияло бы на отношение к вам. Николай Петрович уважает вас.

   Петровский ничего не ответил и ушел в свою лабораторию. Дома он все рассказал жене.

   - Ольге дадут от трех до пяти лет по этой статье. Вот и воспитали мы с тобой дочку, Нина, позор то какой... Николай Петрович не обижается и даже просил Президента за меня, но как в глаза ему смотреть?

   Нина Степановна смахнула слезы и ответила твердо, словно закаменев от событий:

   - Мы ничего не можем изменить с тобой, Федя, мы должны крепиться и пережить это. Нас ударил самый близкий человек, наша дочь. Я уже взяла себя в руки и стану нести этот позор до конца своей жизни.

   - Да, Нина, ничего изменить мы не можем...

   Заседания суда прошли в закрытом режиме, Ольге дали три месяца общего режима, которые она уже отсидела и три года условно, освободив из-под стражи в зале суда. Родители встретили ее дома молча. Отец сказал только одно:

   - В соседнем обувном магазине есть вакантная должность продавца, пойдешь работать, умница ты наша высокообразованная.

   * * *

   Операция по очистке города началась для жителей внезапно. Из близлежащих городов стянули в Н-ск половину личного состава полиции, полностью задействовали ОМОН, СОБР и всех сотрудников УФМС, не взирая на должности. Окружили вещевые и продовольственные рынки, в автобусы грузили всех азиатов и кавказцев, отсеивая и быстро отпуская местных бурят. Не остались без внимания рестораны, строительные фирмы, отдельные цеха и помещения, где нелегально шили "европейскую" одежду, производили колбасу и прочее. Всех свозили на территорию бывшей колонии на окраине города, осужденных из которой уже увезли, распределив по другим местам лишения свободы. Получился своеобразный фильтрационный лагерь, где работали более пятидесяти представителей УФМС, полиции, ФСКН и ФСБ. В ходе операции было изъято большое количество наркотиков и оружия, более двух тысяч человек из стран СНГ, Китая, Кореи, Вьетнама и других стран Азиатско-Тихоокеанского региона находились в стране и городе нелегально, не имея при себе никаких документов. Некоторые отказывались от общения, ссылаясь на незнание русского языка. Их оставляли "на потом", объясняя, что будут сидеть, пока не выучат язык и не заговорят. На некоторых это действовало, они начинали говорить довольно неплохо. Граждан, имеющих постоянную прописку и русских жен отпускали сразу, беря на заметку.

   Уровень раскрытия преступлений в городе резко скакнул вверх. Были обнаружены ряд наркопритонов, каналов поставки наркотиков, мастерская по переделке газового оружия в боевое, раскрыты несколько убийств, в большем количестве кражи и грабежи. Взяты под стражу несколько сотрудников УФМС, оформлявших за взятки незаконную временную регистрацию и торгующих поддельными документами, сотрудников полиции, крышующих нелегальные цеха вьетнамцев и корейцев.

   Однако, на этом так называема зачистка не закончилась, операция продолжалась на второй, третий и последующие дни. Сотрудников из других городов отправили домой только через неделю, продолжая работать своими силами. Начинался другой более сложный этап операции выявления лиц, находящихся в городе незаконно. Настоящие мигранты из Украины были уже давно распределены по районным центрам и другим поселкам. В городе болтались другие выходцы из Украины, приехавшие нелегально. Большинство из них не имело каких-либо преступных намерений, но все равно проживало на территории незаконно. Но не только в городе находились выходцы из Украины, были и другие с европейским типом лица, в том числе и находящиеся в розыске. Каждый житель города знал, что выходя из дома он должен иметь при себе паспорт. Рейды проводили на улицах и на рабочих местах, находя в бытовках, складских помещениях и даже прячущихся под столами и в шкафах лиц без гражданства или прописки. Многие покидали город сами, но вернуться уже не могли. На всех главных и второстепенных дорогах стояли посты, проверялся водный транспорт, вокзалы и аэропорты. Как и в любой закрытый город прилететь в Н-ск можно было по приглашению, оформив официальное разрешение.