Трепет. (не) его девочка (СИ) - Маар Чарли. Страница 32

Я сижу напротив стола в его кабинете и мну чуть удлиненные рукава кофты пальцами. Хорошо, что удалось убедить Рустама Довлатовича не идти со мной вместе к врачу. Даже не знаю, как он согласился подождать меня в холле. Если бы он пошел, мои нервы точно треснули бы.

— Скажите, а нельзя о результатах анализов сообщить напрямую мне? — несмело интересуюсь у врача, заправив прядку волос за ухо. — Я же оставила свой контактный телефон. Мне есть восемнадцать, так что нет никакой необходимости беспокоить Рустама Довлатовича.

Лицо врача освещает мягкая улыбка, он склоняется над какими-то бумаги и начинает что-то в них писать.

— Вам мы, конечно, сообщить можем, но и Рустаму Довлатовичу позвонить я буду вынужден. Личная просьба держать его в курсе.

У него определенно мания к контролю надо мной. Он хочет быть в курсе всего, не оставив мне ни глотка свободы.

— Но ведь… есть такое понятие, как врачебная тайна, разве нет?

Взгляд врача ложится на меня исподлобья, на миг мужчина перестает писать.

— Есть законы, Яна Андреевна, а есть те, для кого они существуют лишь формально. Не хочу вас обижать… Рустам Довлатович — мой давний знакомый. Мне бы не хотелось иметь с ним конфликт. К тому же, вряд ли в вашей болезни есть что-то вопиющее. Вам же нечего скрывать, так? Я не в курсе ваших… хм… отношений, но желательно, чтобы вы это уладили между собой, не вмешивая сюда меня.

И правда, почему я так завелась из-за этих анализов? Просто захотелось показать, что хоть какая-то область моей жизни может быть ему недоступна? Как глупо и бессмысленно. Мне даже неудобно становится перед врачом, который вообще не имеет к моим проблемам с бывшим отчимом никакого отношения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Извините. Спасибо вам. Я могу идти?

Поднимаюсь со стула, чтобы направиться к выходу, но врач меня останавливает.

— Минуточку, Яна Андреевна. Вы противозачаточные пьете?

От этого вопроса кровь приливает к вискам и ушам, жар обволакивает грудь, движется к горлу и, будто пальцами, сжимает его. Почему он спрашивает? Это заставляет меня испытывать неловкость, а также задуматься о том, что сейчас я их не пью, но вскоре, возможно мне придется начать это делать…

— А… что такое?

— Это касается возможных изменений в вашем лечении. Если появится необходимость назначить вам антибиотики, то я обязан вас предупредить, что они снижают эффективность оральных контрацептивов. Если вдруг начнете принимать их, то на весь следующий месяц желательно выбрать другой способ контрацепции, — профессионально и грамотно поясняет врач, никак не реагируя на мое очевидное смущение.

Он просто выполняет свою работу, Яна. Скорее всего, врач подумал, что мы живем с Рустамом Довлатовичем вместе, вот и решил меня предупредить. В его словах нет ничего необычного. Но мне все равно очень стыдно. Он считает, что мы вместе. Все так будут думать, если я с ним останусь. Все, рано или поздно, будут знать. А вдруг, врач уже сейчас в курсе того, что Рустам Довлатович был моим отчимом? Ему ведь это может быть известно. Тогда, что он думает обо мне? Что я сплю с собственным отчимом?!

— Спасибо за… предупреждение. Я учту. До свидания, — быстро киваю и тороплюсь к двери. Вылетаю из кабинета, как ошпаренная, и тут же врезаюсь в грудь Рустама. Отскакиваю назад и прижимаюсь спиной к двери.

— Все в порядке? — сводит брови мужчина, разглядывая мое, наверняка жутко красное лицо. — Мне показалось, тебя долго не было. Что с тобой?

Я качаю головой и опускаю взгляд.

— Ничего. Все… хорошо.

Не собираюсь пересказывать наш разговор с врачом ему.

— Не похоже, — сильнее хмурится "отчим", подходит ближе и опускает руки на мою талию. Сжимает. Пульс ускоряется, потому что мое безвольное сердце не может не реагировать на его близость, на запах его духов. Он слишком близко и его слишком много. Я отворачиваю голову и перестаю дышать, слышу его шепот на ухо. Горячее дыхание мужчины стекает по моей шее вниз к груди.

— Яна, в чем дело?

— Ни в чем. Я же сказала, — цежу сквозь зубы.

— Я тебе не верю. Ты взвинченная опять. Я не успеваю за твоим настроением, девочка. Тебе придется говорить со мной начистоту.

Хочет начистоту? Ладно. Значит я так и сделаю. Скажу честно, о чем думаю и что меня тревожит. В конце концов, я имею право знать. Поднимаю голову вверх, все еще не дыша. Его пальцы начинают поглаживать мой живот, и я нетерпеливо стряхиваю их.

— Он… в курсе? — задаю вопрос, растворяясь в глубине черных глаз мужчины.

— Кто и о чем? — выдыхает Рустам Довлатович мне в губы. Я провожу по ним языком, а он переводит на них взгляд, какое-то время смотрит, и вновь возвращается к глазам так, будто ему это с трудом удается.

— Врач, — хриплю, чувствуя, что ладони отчима снова упрямо ложатся на мою талию. — О том, кто мы друг другу. Он знает?

— А кто мы друг другу, Яна?

— Прекрати. Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю.

Его ладони слегка сдавливают талию, затем отпускают, поднимаются к лицу и обхватывают его. Дрожь прокатывается по позвоночнику, змеей ползет по ногам и животу, жалит мое тело, пуская в кровь яд, из-за действия которого тело начинает плавиться.

— Нет. Не знает. Это его не касается. Это никого не касается.

Я медленно выдыхаю, облегчение распирает грудь. Для меня это важно. Важно, что врач ни о чем не знает.

— Это все, что тебя беспокоило, Яна? Теперь мы можем поехать завтракать?

Руки отчима по-прежнему сжимают мои щеки, губы практически касаются моих губ. За спиной дверь, передо мной он. Из этого капкана нет выхода. Выхода нет, даже если он сейчас отойдет. Все равно я зажата, скована, связана.

— Можем, — хочу ответить твердо, но выходит какой-то вялый шепот.

— Что тебе сказал врач?

— Что позвонит тебе насчет анализов.

— Хорошо, — сощуривает взгляд мужчина, еще какое-то время не отпускает меня, и я не в силах попросить. Я просто жду, когда он сам отойдет. Кажется вечность проносится перед глазами до того момента, когда отчим наконец это делает.

— Идем, — он отступает на шаг назад и подает мне руку. Я бросаю взгляд на его широкую ладонь, но свою в нее не вкладываю. Я уже знаю, что почувствую, когда снова его коснусь, поэтому просто иду вперед мимо отчима. Дышать тяжело. Он отпустил меня, но я все еще в капкане.

— Ваше меню.

Молодой официант в ресторане, куда привозит меня Рустам Довлатович, вежливо представляется, после чего раскладывает перед нами меню и карты напитков, и уже собирается оставить нас, чтобы мы могли спокойно выбрать заказ, но отчим жестом останавливает парня.

— Ты будешь кофе, Яна?

Беру в руки меню, обшитое мягкой бордового цвета обложкой, и пытаюсь игнорировать тот факт, что наши с Рустамом Довлатовичем ноги под столом соприкасаются. Издевательство какое-то. Почему здесь такие маленькие столики? Он сидит напротив, а все равно, что рядом. Подтягиваю ноги к себе и носочки завожу под стул. Отчим усмехается, потому что сразу замечает мои избегающие действия.

— Так что?

— Буду, — бурчу я, кинув взгляд на официанта, и сразу уставившись в меню. Лишь бы на отчима не смотреть.

— Принесите сразу два кофе, один сладкий с молоком, другой крепкий черный без сахара.

Рустам Довлатович еще о чем-то переговаривается с официантом, пока я делаю вид, что читаю меню. Не могу точно сказать, хочу ли есть, потому что живот сводит, но не уверена, что от голода. Вполне вероятно, в этом чувстве виноват человек напротив. Стараюсь отвлечься, но выходит плохо. Буквы в меню расплываются, затем превращаются в сплошные черные линии, в которые я тупо пялюсь. С минуту бестолкового разглядывания страничек, я откладываю меню в сторону и пальцами начинаю растирать виски.

Закажу что-нибудь, без разницы что, главное, чтобы отчим не приставал.

— Выбрала? — тут же звучит его настойчивый голос.