Отказ не принимается (СИ) - Кей Саша. Страница 26

Я еще хлопаю глазами, а Воронцов уже натягивает на нас одеяло, матерясь шепотом.

Видимо, он еще надеялся, что нас пронесет, и дети бегут куда-то в другое место, но, увы ему.

Ручка двери поворачивается, и спальня заполняется галдежом:

– Мам, я встал! – возвещает маленький Капитан Очевидность.

– Хочу корону, – требует Тиль косу, которую я вчера обещала ей сделать.

– Варя, дверь! – стонет, уронив мне лоб на плечо, Воронцов.

Я бестолково смотрю, как дети, помогая друг другу, забираются на высокую кровать, и меня начинает разбирать смех.

Я стараюсь сдерживаться, но смешки прорываются все равно.

– Весело тебе? – шипит Виктор, переползая через меня на другую от детей сторону. Похоже, помнит про мусоровоз. Да и Тиль не особо задумывается, куда она там опирается. – Тронь, это тебя не спасет.

Он говорит мне это на ухо, и у меня во рту мгновенно пересыхает.

Весь ужас ситуации настигает меня.

Взгляд Воронцова сообщает, что теперь его ничто не остановит, и он свое возьмет. Последние сутки в этом доме будут напряженными.

С каждым разом Виктор заходит все дальше, умудряется сломить мое сопротивление, с каждым днем все более нерешительное. И вот теперь, когда я допустила такое, его уже не свернешь. Это даже я понимаю.

И сейчас, когда дети елозят рядом, суют мне в лицо попеременно то машинку, то расческу, я все равно ощущаю вожделение Воронцова. Чувствую не только эрекцию, упирающуюся мне в бедро, но и эмоциональный фон Виктора.

А я, как последняя динамщица, демонстративно тискаю Тимку, лохмачу волосы Эстель и всем своим видом показываю, что Воронцову ничего не светит. Помутнение прошло, и я осознаю, что переспать с Виктором было бы ошибкой. Каким бы привлекательным, сексуальным он ни был, наши дороги завтра разойдутся, и Воронцов превратится в моего начальника. А это лишние осложнения в моей и без того непростой жизни, полной забот весьма далеких от ежедневных проблем Виктора. Ему меня не понять.

Сообразив, что ничего больше не будет, Воронцов уходит к себе, гневно поводя лопатками. Напоследок он бросает на меня такой взгляд, что я принимаю разумное решение держаться подальше от Воронцова весь день.

Но, как назло, ничего не выходит.

Роковые ли это случайности или закономерности, подстроенные Виктором, но все идет совершенно не по плану.

Я сталкиваюсь с Воронцовым на каждом шагу, будто мы не в огромном коттедже, а в двухкомнатной хрущевке, где ни от кого не скрыться.

И обстановка в доме накаляется.

Мне кажется, даже Екатерина это чувствует.

Атмосфера наэлектризована. Невоплощенные желания витают в воздухе.

Каждый раз, встретив меня на кухне или на лестнице, Виктор не отказывает себе в том, чтобы прикоснуться ко мне.

И после сегодняшнего волнительного утра, это не может меня не нервировать. Нет, я вовсе не горю возбуждением, но все же, какая-то неясная тоска по его рукам меня одолевает. Я вспыхиваю, краснею, прячу глаза и стараюсь убраться с пути Воронцова.

К сожалению, это помогает ненадолго.

Хозяин в своем доме, Виктор абсолютно везде.

После обеда, за которым под взглядом Воронцова я еле смогла впихнуть в себя кусочек запеченной курочки, я не выдерживаю и отправляюсь с детьми на улицу.

И даже там я чувствую, как он смотрит на меня из окна, пока мы строим горку и заливаем ее подкрашенной красками водой.

Но дети такие дети, и обоих надирает попробовать отличные качественные сосульки на вкус, так что я отвлекаюсь. А когда наши догонялки перетекают в валяние в сугробе, к нам неожиданно присоединяется Виктор.

В отличие от нас он с непокрытой головой и без шарфа и быстро огребает от Тиль пригоршню снега за шиворот.

Докрасовался.

Кусаю губы, чтобы не засмеяться в голос над нахохлившимся Воронцовым.

Ведь еще ночью с температурой валялся, но я ему не мамочка, чтобы указывать что делать, хотя он явно ждет от меня какого-то проявления заботы.

– Все еще веселишься? – Виктор заваливает едва поднявшуюся и еще не успевшую отряхнуться меня обратно в сугроб. – Смейся, смейся, – грозит он. – Ты за это поплатишься.

И пока дети пытаются пробраться к нам, Воронцов быстро и крепко меня целует.

А после рывком поднимает меня на ноги, от чего голова кружится, и я заваливаюсь на Виктора.

– Вот так должно быть, поняла? – мрачно спрашивает он.

Я не успеваю ему ответить, потому что нас снова валят в сугроб, только сверху теперь прыгают Тиль и Тимка.

Все переходит в беспорядочное кидание снежками.

И под это дело я смываюсь, оставив проказников на Воронцова.

Предупредив Екатерину, что погреюсь до ужина в ванной, я отправляюсь к себе. Полежав немного в ароматной пене, я решаю опробовать душевую кабину с массажными струями. Когда еще доведется? Можно, конечно, записаться в СПА, но где найти на это время? В памяти всплывают дожидающиеся меня в мастерской сапоги.

Оказывается, зря я не воспользовалась этой штукой раньше. Это приятно и даже очень.

Только вот мое уединение нарушают самым бесцеремонным способом.

Вырывая меня из блаженства, в дверцу кабинки протискивается Виктор.

Он абсолютно обнажен. И я понимаю, что бежать мне некуда.

– Дети…

– Собирают из пазлов звездное небо и закончат нескоро, – Воронцов кладет ладонь мне на горло и скользит ей вниз до тех пор, пока не накрывает мою грудь. Сердце заходится, ударяя ровно в центр его ладони.

Он прижимается ко мне, и у меня отнимается голос.

– Пора платить по счетам, Варя. Я долго ждал. Больше не убежишь.

Глава 36

Моя судорожная попытка прикрыться руками и влажными волосами проваливается. В отличие от душевой зоны с тропическими струями, кабина довольно тесная. Хотя мне так не казалось, пока Воронцов не присоединился ко мне, а теперь, он делает полшага в мою сторону, и я оказываюсь зажата между ним и стенкой. Мои соски задевают его грудь, когда я делаю вдох.

Я понимаю, что должна воспротивиться.

Возмутиться.

Закричать, в конце концов, или оттолкнуть.

Но в глубине души я понимаю, что мне хочется запретного, а настойчивость Виктора будто бы снимает с меня часть ответственности, подтачивая мою непоколебимость.

Демон-искуситель за левым плечом нашептывает на ухо: «Ты взрослая. Что плохого в том, чтобы переспать с понравившимся мужчиной? Когда тебе в последний раз нравился кто-то настолько, что ты вообще об этом задумывалась?»

И лицо горит от осознания женской слабости.

Как назло, Воронцов вовсе не начинает каких-то агрессивных атакующих действий, и его поведение сбивает меня с толку, вызывая волнение. Он не спешит распускать руки, действует, как захватчик, который уверен, что у него достаточно времени, и сопротивление будет сломлено в любом случае.

Воронцов опирается на стену за моей стеной, и я замираю в этой ловушке. Смешно. Кругом вода, а у меня во рту пересохло.

Напряжение растет.

Шум воды заглушают удары сердца.

Подавленное мной за день томление возвращается, постепенно нарастая. Взгляд Виктора не опускается ниже, он пристально смотрит мне в глаза, и я вижу в его зрачках отражение пламени, что его сжигает.

Того самого огня. Беспощадного. От которого не спастись.

И все правильные мысли сами вылетают из головы.

Сейчас, когда между нами двоими нет ничего лишнего: ни одежды, ни детей, ни рабочего стола, ни коллег из магазина, остаются только двое – мужчина и женщина.

Я вижу, как струи воды ударяются о мощные плечи и, разбиваясь на сверкающие брызги, стекают по ключицам на мускулистую грудь и дальше вниз, но я не решаюсь проследить их путешествие туда, где напряженный мужской орган, чуть покачиваясь, задевает мой живот.

Мне достаточно уже того, что я чувствую.

Член гладкий и подрагивает, заставляя меня трепетать.

Непроизвольно облизывая губы, наблюдаю за веной, пульсирующей на крепкой шее.

Зачарованно смотрю на пробившуюся щетину и тонкий шрам на подбородке.