Пустота - Хорн Джек Дуглас. Страница 58
Эллен мчится в больницу, едва сама не угодив в аварию. Увидев Пола, хватает его и начинает укачивать, притиснув к груди. Пол в шоке. Плачет и зовет Эллен, пока ему делают рентген и анализы, осматривают, поражаясь, что ребенок остался практически без единой царапины.
Молодая женщина лежит на кровати, перепачканной пятнами крови. Цвет ее волос почти такой же, как свет солнца, льющегося в окно. Эллен и Айрис переглядываются. Сестры молча дают друг другу обещание. Они никогда не скажут Мэйзи и ее рыжеволосому сыну-здоровяку, насколько близко все было к тому, чтобы они потеряли и Мэйзи, и мальчика.
Все началось совершенно неожиданно. Беременность Мэйзи проходила идеально, но кризис наступил мгновенно. Айрис припоминает, что иногда так случается. Глядя теперь на мать и ребенка, ни за что не угадаешь, что была хоть малейшая опасность.
– Давай! – обращается Айрис к Питеру, улыбаясь. – Звони родителям. Они наверняка хотят поглядеть на твоего рыжего парня.
Питер не двигается с места.
– Ты в порядке?
Он сжимает ладонь жены одной рукой, а второй мягко придерживает сына под спинку.
– Ага, – отвечает Мэйзи и впервые в жизни осознает, что говорит правду. – Просто отлично. Тетя Айрис права. Клер тебя поколотит, если догадается, что ты заставил ее ждать на секунду дольше, чем нужно.
– А мы пока приберемся, все в порядок приведем! – заявляет Айрис.
Эллен отходит от кровати и направляется к окну. Мэйзи мурлычет младенцу колыбельную – ту же самую, какую Айрис ей пела, про Килларни, городок, которого никто из них никогда не видел.
Айрис встает рядом с Эллен у окна.
– Понимаю, может, семья и из Ирландии, но нельзя…
Взгляд сестры заставляет ее замолчать. Эллен смотрит на горизонт, как зачарованная.
В ее глазах появляются слезы.
– Я не подведу ее теперь.
Айрис качает головой и обнимает Эллен.
– Нет, милая, ты никогда не подводила Мэйзи.
– Я говорю не о Мэйзи, – неуверенно произносит Эллен.
Айрис гладит Эллен по волосам.
– Ты про Эмили?
Эллен задумывается.
– Эмили? Нет.
Она высвобождается из объятий Айрис.
– Если честно, даже не представляю, кого я имела в виду. Но что-то не так.
– Ты измучилась. Вот и все, – говорит Айрис. – Отдохни, сестренка, а я все улажу.
Эллен обхватывает себя руками и нервно оглядывается на Мэйзи.
– Ты уверена?
– Да. Мэйзи в надежных руках.
Старушечья рука повисает над телефоном. Хило раз десять снимает трубку и кладет обратно на рычаг. Она совсем старая и знает, что ей немного осталось. Хило кривит рот. Нет времени на вежливые расшаркивания. Она годами хранила тайну сестры, направляя свою ненависть на Тейлоров. Но потом дуреха Джинни позволила убить себя, и почему-то лютая ненависть стала для Хило слишком тяжелой ношей.
Она долго следила за младшими Тейлорами. Разумеется, эти ребята задаваки, но, в конечном итоге, они оказались не столь плохими, как она предполагала. А теперь Хило всеми своими ноющими костями чувствует, что она почти доковыляла до финишной черты.
Хило тронута тем, что дети и внуки ее сестры пытаются узнать свои корни по отцовской линии. И не понимает, почему раньше она думала иначе. Может, они с Тейлорами друг друга полюбят, может, начнут ругаться, но это уже не ее дело.
Они заслужили шанс, каков бы ни был исход.
Хило смотрит на телефон – зеленый, как авокадо, с квадратными серыми кнопками. Находит в себе решимость и набирает номер, написанный ручкой на обороте старого конверта. Из трубки доносятся длинные гудки, и Хило едва не вешает ее, но внезапно на другом конце линии раздается голос:
– Алло?
Хило задумывается. Непонятно, что на нее нашло? Что это она творит? Ладно, чему быть, того не миновать.
– Алло? – снова произносит голос.
– Алло. Я – Хило Уиллз. Нам надо поговорить.
Глава 34
В парке Форсайт полно народу, но Айрис и Эллен заняли место для семейного пикника в тени «дерева для лазания», как теперь его называли в клане Тейлоров и Тирни. Три одеяла, шесть садовых стульев и магия образовали нужную границу. Сегодня будет идеальный День независимости. Не очень жарко и не слишком влажно для Саванны. Эллен поправила темные очки, надвинула их на лоб.
– Каждый раз, когда я вижу эту сумку-холодильник, я Хило вспоминаю.
Айрис улыбнулась.
– У нее красная была. А наша синяя, – неуверенно произнесла она. – Хотя постой! Как знать? Может, это означает, что Хило до сих пор с нами.
– Готовая сыграть роль рефери, если нынешнее воссоединение родных пойдет не так, – засмеялась Эллен. Ее лицо смягчилось, становясь серьезнее. – Как думаешь, почему после стольких лет, держа в тайне то, что у папы были другие дети, она вдруг с нами связалась?
Айрис пододвинула стул.
– Понятия не имею. Она и Джинни десятилетиями ругались, но иногда мне казалось, клянусь, что они – две стороны одной медали. Полагаю, смерть Джинни заставила Хило задуматься о том, что она тоже смертна. Или она хотела что-то поправить.
– Или чувствовала себя виноватой в том, что возилась с демоном, который убил Джинни.
– Возможно, но я считаю, что правда лежит где-то посередине. Но даже догадываться не берусь, где именно, но поскольку Джинни нет, то плотина, которую выстроила Хило, рухнула. И Хило решила прибраться за собой, прежде чем сама уйдет.
– Ты не волнуешься по поводу встречи?
– Если честно, я жутко нервничаю. Но если остальные такие же, как Джессамина, тогда у нас и проблем меньше.
Айрис вздохнула.
– Многое изменилось!
Минуло уже два года после судьбоносной «Великой Перемены», как ее назвали якоря. Смерть Джинни стала отправной точкой для нового развития событий. Что ни говори, а ее кончина и впрямь оказалась тем самым спусковым механизмом, который ознаменовал окончание эры или даже целой эпохи. Грань не разрушилась, и то, что жизнь в мире шла своим чередом, было тому свидетельством. Однако она освободилась от власти якорей, будто по своей воле. Историки, такие, как, например, Айрис, знали, что лишь однажды в «жизни» грани произошел подобный важный водораздел. Давным-давно грань отделили от грандиозных монументов, которые прежде служили ей якорями, и привязали к ведьмам и ведьмакам, которые тысячелетия несли на себе этот груз. По поводу первой перемены шли споры, голосования, и она была проведена весьма тщательно. А нынешняя случилась в мгновение ока, и ни единая душа ее не предвидела.
– Магия нынче у нас просто обезумела, – посетовала Эллен. – Ведьмы, когда-то обладавшие недюжинной силой, теперь едва могут ложку согнуть, а другие, ничем не выдающиеся, вдруг оказались способны двери вышибать.
– Мы находимся в периоде адаптации, но мы обязательно приспособимся.
Почувствовав, как что-то щекочет ее ухо, Айрис замотала головой, полагая, что это обычная букашка.
– Интересно, были ли правдивыми те старые слухи?
– Какие именно? – рассмеялась Эллен. – Я уже со счета сбилась.
Эллен была права. Займись этим Айрис лично, она бы уже вагон слухов насобирала и захватила бы с собой ворох легенд, связанных с гранью. Возможно, сейчас пришло ее время. Айрис хорошенько расспросит знакомых ведьм о том о сем и сохранит все истории для потомства.
– Нам всегда говорили, что ведьмы получают силу от грани. Теперь многие утверждают, что все обстоит как раз наоборот. Дескать, якоря использовали грань, чтобы контролировать магию и делить ее между собой, как они считали нужным. Наверняка грань изменила равновесие, а может, оставила нам лишь те способности, которые у нас есть от рождения, без возможности помогать другим или заимствовать чужую энергию. Ведьмовское сообщество пребывало в растерянности, но единственными, кто реально пострадал, оказались бывшие якоря. Они потеряли прежнюю силу, будто грань отсекла ее скальпелем. Это коснулось и лояльных семейств, и отступников. Даже великая Гудрун не избежала трагической судьбы. Послала клич о помощи, прежде чем измерение, в котором она была в изгнании, схлопнулось и исчезло – вероятно, навеки.