До тебя миллиметры - Савельева Валерия Андреевна "(ВалеRka)". Страница 5

И в такое время сбегать из института домой? О не-е-ет! Димка точно не хотел, чтобы сетования мамочки с кодовым названием «когда ты найдёшь себе девушку и подаришь нам внуков?», обращённые к Саше (все в семье знали, что ответ «никогда», но мама продолжала журить сына по старой привычке), плавно перетекли в «оглядись, вокруг столько прекрасных девочек, а ты…». Продолжение было разное: зациклился, свихнулся, прожигаешь жизнь зря – и множество иных не менее «лестных» вариантов.

Димка ещё раз зло пнул ножку стула. Из соседней аудитории выглянула крошечная девчонка с тугими косичками, видимо, спо-шница, и недовольно зашипела, призывая быть тише – у них контрольная.

Дериглазов хмыкнул. Контрольная. В начале учебного года. Куда катится этот мир?

Видимо, в ту самую задницу, в которой оказался он сам сегодня с утра. Димка застонал, массируя пальцами виски, и попытался сосредоточиться.

Итак, что он имеет? Четвёртый – и последний – курс обучения бакалавра в архитектурно-строительном институте. На дворе шестое сентября, самое начало учебного года. В вузе проверка, преподаватели все злющие и нервные, студенты тоже не отступают, нужны тишина и покой… и в этот самый момент в их группу является его личный призрак прошлого, будущего и настоящего.

И нет, он не преувеличивает! Потому что Вероцкая была его призраком и в шестнадцать лет, и в девятнадцать, и сейчас – в двадцать один. Впрочем, никто, кроме него самого, в это не верил. Ну, влюбился в девчонку ещё в детстве? В десять, в двенадцать? Неважно. Ну, повстречались пару недель, когда вам было по шестнадцать? И что с того? Ведь потом случилось то, что случилось, девушка решила больше тебя никогда не знать, чётко дала это понять…

Давно было пора переступить подростковую влюблённость, забыть о какой-то там «Вере» и переключить внимание на более подходящую кандидатуру, а ты пять лет продолжал бегать за ней, пытаться в чём-то убедить и искать встречи. В чём последний год совершенно не преуспел.

Нелестная картина вырисовывалась. Но проблема в другом: Дима не мог и, честно говоря, не хотел ничего с собой поделать. Ему было хорошо и так – с редкими звонками, странными разговорами и ещё более редкими встречами. Ему не нужен был какой-то там суррогат, ему была нужна она – и точка.

И, кажется, сама Вселенная сегодня ему подыгрывала, потому что в это самое мгновение, за пятнадцать минут до звонка, дверь аудитории распахнулась, являя девушку во всём чёрном. Димка даже на мгновение залюбовался.

Пока девушка не начала вдруг заваливаться на бок.

-03-

Вера изо всех сил старалась сосредоточиться на лекции и своих записях, но всё шло наперекосяк с того самого момента, как она оглянулась. Когда её глаза встретились с морскими, когда у неё пересохло в горле, а Поплавский – кажется, так звали этого темноволосого моложавого профессора? – выставил Димку за дверь. Прожигающего спину взгляда больше не было, и стоило бы радоваться, но нет, теперь Вера попросту не могла сконцентрироваться и даже пропустила вопрос, на который в обычных условиях могла бы ответить даже посреди ночи. А чем больше ответов, тем больше баллов; чем больше баллов, тем лучше оценка. Разве она пришла сюда не учиться?

Впрочем, что уж греха таить, наперекосяк всё пошло ещё раньше: когда представившийся старостой шатен едва не разбил ей нос её же ручкой – тяжёлой, металлической, сделанной по заказу отца специально на её девятнадцатый день рождения. Пришлось даже просовывать пальцы под маску и мягко ощупывать переносицу. Вдруг действительно что-то треснуло? Боль была неимоверная.

А потом на горизонте образовался ещё этот улыбчивый идиот с именем то ли на Р, то ли на Х, который теперь сидел рядом и благоухал отвратительным одеколоном, от которого желудок устраивал настоящий бунт. Вера уже раза три подавила подступающую к горлу тошноту.

Носа вновь коснулся гадкий тошнотворный аромат чего-то горько-полынного. Боже, он что, весь флакон этого безобразия на себя вылил? Таким одеколоном любой другой неприятный запах отобьёшь – и всех окружающих завалишь за компанию. И если даже Вера в маске настолько отчётливо ощущала вонь, то каково же было остальным?

Она даже огляделась украдкой, но не заметила, чтобы кто-то по соседству от них морщился. Парни спокойно слушали лектора – правда, не факт, что слышали, но это уже другой вопрос, – девушки, кажется, наоборот были рады компании этого чудика. А сам он определённо не собирался отступать от первоначального плана.

– Ну так что, не хочешь познакомиться? – протянул парень, улыбаясь, как маньяк, и поправляя смоляно-чёрную прядь, выбившуюся из модной причёски.

Вера глубоко вздохнула в мечтах избавиться от вони полыни, но ничего не ответила, полностью игнорируя нового однокурсника. К тому же Поплавский смотрел перед собой рассредоточенным взглядом, обращённым прямо к ним.

– Я слышал, что ты умеешь разговаривать. Даже имя запомнил: Ве-ра, – по слогам произнёс сосед и добавил, разразившись тихим смехом: – Вселяет Надежду.

Вероцкая искренне понадеялась, что он не местный КВН-щик. Но даже если входит в команду, то не пишет тексты, потому что иначе четверокурсников архитекторов в этом году ждёт грандиозный провал.

– Ну же, поговори со мной, у меня сестра медик, я знаю толк в девушках в масках. Это выглядит возбуждающе.

– Прискорбно, по всему получается, что тебя возбуждает сестра, – всё же не удержалась Вера. – А это уже инцест.

Сосед так и застыл с открытым ртом, явно собираясь сказать что-то ещё, но растеряв все слова. Немая пауза принесла волну удовлетворения, прокатившуюся по телу, а вот странное першение и нарастающий комок в горле заставили поморщиться. С чего бы это?

Вера прокашлялась, но легче не стало. Минут через пять, когда вонь полынного одеколона начала въедаться в мозг, нос стало медленно закладывать: сначала одну норку, потом другую, потом вдруг оказалось, что ей совсем нечем дышать, закружилась голова…

Закашлявшись, Вера уткнулась лбом в парту. Итак, у неё частично заложило нос и глотку, перед глазами плясали мушки, а это могло означать только одно.

– Вероцкая? Что с вами? – забеспокоился преподаватель.

– Это… одеколон… – только и выдавила она.

Поплавский с неожиданной для такого крупного мужчины расторопностью и ловкостью – в нём было роста метра два – протиснулся в узкий проход между партами и, подхватив студентку под локоть, попытался поднять.

– Аллергия, – выдохнула она, наконец, хоть и сама в это не верила. У неё? Какая аллергия? Да Вера Вероцкая всегда была самой сильной и здоровой: никаких простуд, аллергий, кожных заболеваний и иной заразы.

«Только шрамы по всему телу и почти полгода сращивания костей», – мысленно усмехнулась она, позволяя преподавателю практически волоком вытащить себя из-за парты.

– Неудивительно, тут любой бы задохнулся, – проворчал Поплавский, зыркая на этого… то ли на Р, то ли на Х. – Тихо! Видите, девушке плохо? Молчим и ждём, когда продолжим лекцию. Размышляем над последним вопросом.

Профессор усадил её на стул рядом со своим столом и принялся рыться в огромном портфеле. Вера меланхолично наблюдала за ним, стараясь дышать медленно, но уверенно, а в голове так и крутились дурные мысли: вот это оперативная реакция на аллерген! То вообще никакой аллергии, а то присел рядом клоун, искупавшийся в отвратительном одеколоне, и БАЦ – она уже не дышит. Что за магия?

– Так, таблеток нет, но мы сейчас проводим вас в медпункт. Волков, давай, тебе не страшно пять минут пропустить. А вы, Вероцкая, пока водички выпейте…

Поплавский оторвался от портфеля, махнул рукой тому самому шатену, который час назад едва не разбил ей нос, а потом… Вера резко отшатнулась, не позволяя чужим пальцам коснуться маски, даже на ноги вскочила. Нет-нет-нет, только не перед всей группой в первый день её учёбы здесь! Хватило и этого приступа аллергии. Она хотела оставаться незаметной для однокурсников, не привлекать внимания, и что из этого получилось? Выставила себя посмешищем?