Кэтлоу - Ламур Луис. Страница 13

— Сразу же за дверью, если пожелаете, — небрежно бросил Кэтлоу, — или же через полчаса напротив «Квартц-Рока».

— Я выберу время и место сам, — ответил Миллер.

— Вы вылитый Мэтт Джайлс, — заметил Биджа.

Когда Миллер вышел, Корделия спросила:

— Что еще за Мэтт Джайлс?

— Человек, с которым как-то довелось встретиться. Почему-то решил, что Миллер должен знать о нем.

Он снял со стены гитару Корделии, настроил ее и спел «Буффало Галс», а затем почти без перерыва «Хорошенькую Бетси с песчаной косы». Биджа пел свободно и весело, так же, как пел обычно на стоянках и в казармах для пастухов. Он все делал от души и с особым вкусом. А пока пел, наблюдал за Корделией.

«Да, — подумал, — в ней чувствуется порода». Она казалась ему мужественной, спокойной и сильной, но прежде всего — настоящей леди. Утонченная, однако не капризная, исполненная грации Корделия была дружелюбной и в то же время сдержанной. Что она думала о нем, Кэтлоу даже не предполагал. Встречался с ней, просил о новых встречах, несколько раз посетил ее дом.

Сейчас, когда ему предстоял отъезд, к своему удивлению, почувствовал, что впервые не желает уезжать. Он вспомнил, что сказал Кауэну о возможной женитьбе, и понял — готов подписаться под каждым своим словом. О его жизни ей ничего не было известно. Она принимала его за скотовода, подыскивающего место для ранчо, такие появлялись здесь, в Аризоне, нередко. Генри К. Хукер чуть не потерял одно из своих стад во время перегона через этот штат. Животные внезапно чего-то испугались, разбежались кто куда, а когда паника улеглась, их нашли всех до единого, мирно пощипывающих траву в долине Салпхир-Спрингс. Там он и основал свое ранчо «Сьерра-Бонита». Его примеру последовали другие. В Тусоне все это было известно любому ребенку на улице, а Кэтлоу по всем признакам вполне походил на скотовода.

Хотя это и казалось невероятным, но тем не менее Корделия, судя по всему, не слышала о нем ни одной истории. Впрочем, ее отец знал о Кэтлоу столь же мало, как и она. Мосс Бартон в поте лица занимался своим бизнесом — продажей седел, сапог, уздечек и прочих кожевенных изделий, мало обращая внимания на слухи, ел, как правило, дома, крайне редко посещал салуны.

Пока Биджа играл, ловко перебирая струны, мысли его вернулись к задуманному рискованному предприятию. В его команде насчитывалось двенадцать человек, некоторых он прежде не знал, но они были отобраны со всей возможной тщательностью. Биджа очень хорошо понимал, что ему предстоит. У него был острый, изобретательный ум, и сейчас он использовал свой природный интеллект на полную мощь.

Каждая деталь была учтена и спланирована. Не только продвижение к месту и сам захват ценностей, но и дальнейшие пути с добычей. По его твердому убеждению, именно в этой, последней части заключалась главная трудность предстоящей операции. Если им будет сопутствовать удача, они смогут достигнуть пункта назначения незамеченными, если все пройдет гладко, заберут золото. А вот как потом благополучно скрыться — над этим он и ломал голову.

Если их схватят во время попытки завладеть золотом, то, скорее всего, пристрелят на месте. В противном случае придется гнить заживо в мексиканской тюрьме. Суды там работают ни шатко ни валко, никто не будет особенно торопиться ради горстки гринго, забравшихся в Мексику в поисках приключений.

Все члены его банды говорили по-испански на мексиканский манер, все могли сойти за мексиканцев. Это должно было помочь во время пути на юг, если их обнаружат, хотя Кэтлоу надеялся, что этого не произойдет.

Один из его подручных был метисом, который знал потайные места, где можно найти воду как на равнинах, так и в горах, известные только диким зверям и еще более диким, чем звери, индейцам. Кэтлоу и его люди должны были избегать проторенных дорог, также как и встреч с апачами, чтобы достигнуть самого сердца Соноры незамеченными.

Среди тех, кого он отобрал, не было болтунов, тем не менее Биджа посвятил команду только в часть своих планов. Маршрут для бегства вообще был известен лишь ему одному, еще двое были в курсе его задумки со скотом.

Возможно, он человек импульсивный, но эту вылазку распланировал самым тщательным образом. Биджа собирался провернуть грандиозное дело и выйти из игры. Затем уехать в Орегон, заняться скотоводством.

Было позже десяти, когда он покинул дом Бартонов. При этом принял меры предосторожности, заставив Корделию отнести лампу на кухню, прежде чем вышел через переднюю дверь.

А у дверей собственного дома его поджидал Старик Мерридью.

— Там внутри маршал полиции… Хочет поговорить.

Бен Кауэн сидел в кресле-качалке в темноте. Биджа снял стекло с керосиновой лампы, поднес спичку к фитилю, поставил стекло на место и наклонился над лампой. Яркие блики и тени заиграли на его скуластом лице.

— Пришел, чтобы меня сцапать?

— Нет, — ответил Бен, — просто дать дружеский совет.

Биджа не мог удержаться от смешка.

— Ничего другого я от тебя не получал, Бен. Ну, так что на этот раз?

— Миллер. Ты приобрел серьезного врага, он опасный тип.

— Кто он? Картошка в мундире! Я не напрашиваюсь на неприятности, но если они так ему нужны, что ж, может их получить в любое время.

— Не следует его недооценивать. Он похуже, чем Джайлс.

— Он? — скептически переспросил Кэтлоу. — Миллер? Ты, часом, не заболел?

— Я знаю, о ком говорю. Выслеживал его от Нью-Мексико досюда. Этот человек — матерый волк! Он будет выжидать год, два года, если это необходимо. Он ненавистник, Биджа! Нам не понять, что это такое, но ненавистник в итоге покруче любого из нас.

— Это все, за чем ты пришел?

— А разве мало? Ты помнишь, чтобы я хоть раз шарахнулся от тени? Я знаю этого человека.

Кэтлоу сел, убавил фитиль, чтобы тот не коптил.

— Ладно! Если ты говоришь, что он страшен, придется это учесть на будущее.

— Я собираюсь забрать его, но хочу накрыть его там, где никто не пострадает, если начнется пальба. Я ведь тоже умею ждать.

Биджа пересел на кровать, стянул сначала один сапог, потом другой. Так и сидел, с сапогом в руке, блаженно пошевеливая пальцами ноги. Затем бросил сапог, расстегнул пояс с револьвером в кобуре, повесил в изголовье кровати, так чтобы оружие находилось под рукой, пока он будет спать.

Керосиновая лампа отбрасывала причудливые тени по углам и стенам. В комнате почти не было обстановки: кровать, стул с прямой спинкой, кресло-качалка, на которой сидел Бен, шкаф, стол с кувшином на нем да умывальник. В углу возле двери валялось седло Биджи, седельные сумки и свернутое по-походному одеяло.

Бен вынул из кармана сигару, раскурил ее. Его взгляд упал на упряжь в углу. Здесь еще была фляжка, причем лишь недавно наполненная. А поскольку Биджи дома не было, видимо, ее наполнил кто-то другой, скорее всего, Мерридью. Значит, они собираются в дорогу.

— Хотел бы тебя отговорить от того дельца, что у тебя наклевывается, — сказал Бен, — ты сам завел о нем разговор.

— Дьявольщина! — вырвалось у Кэтлоу. — Я-то думал, ты рад спровадить меня из города, если судить по тому, как ты подсуетился проводить домой мою девушку. Никак стараешься меня отшить?

Бен Кауэн отрицательно покачал головой:

— Ты должен знать ее лучше, чем я. Она оказалась одна на улице, а кроме того, застала меня за подслушиванием ее разговора с отцом. Речь шла о Миллере. Она пыталась заставить отца выставить его вон, а это могло кончиться тем, что Миллер его попросту убил бы. — Он поднялся с кресла. — Биджа, это серьезное государственное преступление, если ты пересечешь границу с Мексикой. Мой долг остановить тебя.

В ответ Биджа только ухмыльнулся, стаскивая рубаху. У него были сильные, тренированные мускулы. А каковы они в деле, Бену довелось испытать на собственной шкуре.

— Так в чем же дело? Раз надо, значит, останови! А мне по-прежнему хочется заполучить тебя. Ты один стоишь половины этого сброда!

— У тебя есть Старик Мерридью — нам обоим до него далеко! — заметил Бен. — Вот уж кто волк, так волк, причем старый и из страны гор. Натрави его на Миллера — тебе больше не о чем будет беспокоиться.