Лес удовольствий на троих (СИ) - Бэк Татьяна. Страница 4

Надеюсь, что новая Избранная сможет вылечить разъедающую меня язву скверны и продолжить род моих сыновей. А уж я предложу ей самых достойных.

Глава 4. Саша

— Да, вот так, ещё глубже! Сильнее! Не здесь! Не так! — перекатилась на спину и с недовольством уставилась на кислую мордашку блондина. — Старейшины же сказали, что ты должен исполнять каждый мой приказ, а сам массаж стоп сделать не в состоянии! Или хочешь, чтобы они узнали о том, что произошло на той поляне?

— Но ты же сама приказала доставить тебе удовольствие!

— Ладно, у тебя слишком извращённые понятия об удовольствии, чтобы просить ещё раз доставить его мне. Неудивительно, что вы вымираете с таким отношением к прекрасному полу!

Действительно, первое, что бросилось в глаза, когда я вошла в посёлок Первых — как называли себя его жители, —это полное отсутствие женщин. Оказывается, на одну девушку приходилось порядка тридцати мужчин (в нашем бы мире так), поэтому дам оберегали даже от взгляда чужаков, опасаясь сглаза. Но меня обещали познакомить со всеми после того, как пройду обряд инициации.

Странно, но здесь мне было легко и комфортно, словно я находилась не в другом мире, а наконец-то вернулась в дом детства после длительной отлучки. Здесь всё казалось игрушечным, ненастоящим, но при этом наполненным смыслом и чувством. Эти небольшие домики, вплетённые в основания или стволы деревьев; грозди лиан, закрывающие, словно шторы входы в жилища; стены вьющихся цветов, образовывающие незаметные на первый взгляд балконы, ниши и террасы. Урд пояснил мне, что каждый, кто хочет поселиться под сенью дерева, должен попросить разрешения. Обычно, для этого достаточно было начертить на стволе кровью знак служения и сразу лечь спать. Если с утра над просящим нависал шатёр из ветвей, значит он был принят. Но сколько покусанных гнусом и подхватившим сонную лихорадку Первых вышло без крова, никто не считал. Если тебя не принял лес, значит, нет и места среди его жителей.

Старейшины с почётом приняли меня, но взгляды у них были не особо радостные. Кажется, они не высоко оценивали мои шансы по спасение мира.

— Деревья мудрее людей, хоть некоторые из нас почти ровесники древнейшим дубам! — прошамкал высокий стройный мужчина (язык бы не повернулся назвать его дедушкой), чем-то похожий на Урда, — Мы не вправе оспаривать их решения. Если они не дали своей защиты просящему, значит, он этого не заслуживает. И не надо смотреть на меня так неодобрительно, дитя, наши изгнанные не становятся лёгкой добычей хищного зверя или голода. Перед уходом им собирают щедрый прощальный подарок. В конце концов, нас становится всё меньше, мы уважаем и бережём друг друга. Порой выживать одному проще. К тому же и селение Охотников, да заметут листья следы их грязных ног, находится близко. Даже ближе, чем мне хотелось бы. Многие из молодых ушли туда и без решения Глубинного леса.

— И что же там такого хорошего? Или нехорошего, если верит вашим словам? — мне были интересны источники нелюбви Первых к Охотникам. Да, этот Мир показал мне отрывистые фрагменты и яркий калейдоскоп бессмысленных образов, но я чувствовала, что источник этой антипатии глубже, чем могла показаться на первый взгляд.

— Всё просто… Они — убийцы.

Я почувствовала, что брови поползли вверх. Неужели по соседству древня киллеров? Или как они тут называются?

— Мы, Первые, были созданы по подобию Демиурга нашего мира. Кто-то зовёт его Древний, кто-то — Праотцом. Но он предпочитает имя Лес. Изначально он знал лишь любовь и свет, которые вложил в нас при сотворении. Но потом ему захотелось баланса, так под этим небом появились Хищники. Но Лес был справедлив и оставил нам день, озарённый Солнцем, а своим проклятым детям позволил гулять лишь в свете полной луны. Но и этого было достаточно, чтобы ночное племя начало нас уничтожать. Они являлись бесшумно, убивая молодых, насыщаясь их горячей кровью; забирали наших самых красивых женщин, а мы, обезумевшие от горя оставшиеся в живых, лишь рвали на себе волосы и призывали Праотца, но он был глух. Наконец-то наши мольбы услышала Праматерь и подарила детей от невольных союзов рабынь Первых и Хищников. Именно их мы и называем Охотниками. Они перебили своих безумных отцов, не оставив в живых никого. Да, Охотники похожи на людей, но они звери! Теперь ты понимаешь, почему так сильна наша ненависть? Моя невеста Клортос стала одной из жертв набега…

Мне хотелось разузнать подробнее об услышанном от Ла’Урда, но на его красивом лице застыло столь надменное выражение, едва мы пересекли порог его дома, что желание сразу отпало. А ведь я не виновата, что меня подселили к нему. Зато его жилище на дереве мне понравилось сразу: уютное, чистое, лишённое ненужных изысков и наворотов. Здесь дышалось легко и радостно, а солнце, бьющее сквозь витражные окна добавляли сказочности интерьеру. Пучки ароматных трав, развешанные на стенах, напомнили о самых счастливых летних месяцах, которые я в детстве проводила у бабушки в деревне.

— Я хочу помыться, вредный нечеловек! — мне нравилось поддразнивать блондина. Может я надеялась, что Урд повторит свою выходку на поляне. Но здесь, внутри родных стен, он стал другим, замкнувшись и сосредоточившись. А ведь я — его миссия, задание номер один, возможность спасти всех и стать героем. Только мы оба не знали, где найти на мне кнопочку «вкл», способную разбудить во мне истинные силы Избранной.

— Тела Первых не грязнятся, но если твоему человеческому организму необходимы водные процедуры, то рядом есть чистейшая горная речка, к которой я могу тебя сопроводить.

Никакого уважения к Избранной! А я действительно завидовала: даже на самом солнцепёке эти люди, похожие на эльфов, худощавые, с идеальными пропорциями и завораживающими глазами не демонстрировали и намёка на потливость, в то время как мои пряди давно приклеились ко лбу, лицо хотелось протереть влажной салфеткой, а рубашка, отданная Урдом, чтобы прикрыть наготу, пропиталась влагой насквозь.

— Да, я хочу на речку, но твоя компания мне не нужна! — не хватало ещё, чтобы он всюду шлялся за мной по пятам. — Только скажи, как туда дойти. И дай полотенце! И, если можно, ещё одну рубашку…

— А во что ты одевалась в своём мире?

Чёртов Лес, неужели нельзя было перенести меня сюда с одеждой? Желательно, чтоб это были любимые джинсы, удобная футболка и кроссовки. Да что угодно, лишь бы не побираться у самонадеянного красавчика. Иначе отказываюсь исполнять обязанности Избранной!

Глава 5. Вулфи

Ну и попойку вчера устроил старый Гульд. Каждый, кто уходит, чтобы не вернуться, организует отвальную. Но подобной не было давно. Гульд — старейший из нашего племени. Он не растерял хватки и зоркости, но вот сила в руках была уже не та. Другой бы нашёл работу или открыл трактир, но только не этот упрямец.

Я видел, как уходил кабан, со стрелой старейшего в бочине и, не раздумывая, спустил тетиву тут же, поразив зверюгу ровно в ухо.

— Гульд, сморщенная ты мошонка. Этот секач уже был одной ногой в своём раю, когда я стрельнул по-глупости. Прости меня! И давай разопьём по кружке. Но один клык будет моим! Отлично пойдёт на браслет!

— Волчок, злобный ты потомок Первых. Не будь твоя бабка лучшей знахаркой нашего селения, я бы натрепал тебе по ушам! Но твоя стрела повалила кабанчика, и мы оба это знаем. Глупо скрывать очевидное. Я уже стар. Так что, скажи Мэри, чтоб приготовила мне напиток странника. И пусть приходит вечером в таверну Ночного шакала. Я её не обижу, а может, и ублажу напоследок.

— Фуууу, давай без подробностей! В конце концов, она моя родственница, поимей совесть!

— Ну ладно, давай. Но я раз под сто имел эту ведьму. И это было… Первые сказали бы, что «восхитительно» или «чувственно», но, как по мне, просто «охренительно». Хотелось бы повторить перед тем, как я уйду навсегда.

Теперь Гурд пил напиток странника по пути к бескрайним небесным просторам, густонаселённым дичью, а я мучался похмельем хрен пойми где. Помню, как все подняли последний кубок за старейшего из охотников, а потом я выбежал, чтобы никто не увидел моих слёз. Ведь за это можно легко стать изгоем, особенно в клане Волков. Брёл сквозь бурелом и чащу, сбивая ноги и напарываясь на острые сучья, пока не пришёл к горному ручью, рядом с которым и уснул, успокоенный тем, что есть запас влаги на утро.