Принцесса (ЛП) - Кент Клэр. Страница 27

Он проталкивает свой член внутрь меня, и это медленно, полно и туго.

Я стону от проникновения и тру свои соски по кругу. Все так приятно. И в то же время томительно. Я мотаю головой из стороны в сторону. Выбившиеся пряди волос падают мне на лицо.

— Я так сильно скучала по тебе.

Когда Грант погружается в меня, мы застываем в полной неподвижности. Его руки сжимаются у меня на ягодицах. Его глаза скользят вверх и вниз по моему обнаженному телу, от моего разгоряченного лица к тому месту, где мы соединяемся.

Это изысканная пытка. Чувствовать его так глубоко внутри себя, но не иметь возможности пошевелиться. Я могла бы извиваться. Попробовать двигать бедрами. Добиться своего. Но вместо этого я расслабляюсь и чувствую это. Чувствую Гранта. Его медленную, глубокую, бессловесную силу.

Когда он наконец начинает двигаться, то делает это жестко и быстро, и это именно то, что мне нужно. Он трахает меня так хорошо, что мое тело и кровать сотрясаются от силы его толчков, и я издаю громкие, срывающиеся звуки беспомощного удовольствия, которые становятся все пронзительнее

Я сжимаю его предплечья, проваливаясь в оргазм, и мои ногти впиваются в его кожу, пока мое тело сжимается и расслабляется в серии диких спазмов. Грант тоже теряет ритм. Он рычит, как животное, продолжая вбиваться в меня. Он близко. Я это вижу. Мне нравится наблюдать, как он теряет контроль. Только в такой ситуации я вижу, как он расслабляется.

Грант вскидывает голову. Его пальцы сильно сжимаются. Я ожидаю, что он выйдет из меня, как обычно.

Но он этого не делает.

Он кончает резкими толчками, проливаясь в меня несколькими струями. Он издает долгий, протяжный звук нескрываемого удовлетворения, а затем его хватка на мне, наконец, ослабевает.

Мы оба шумно дышим, все еще вздрагивая от случайных отголосков. Грант осторожно опускает меня обратно на кровать, отчего его член выскальзывает из меня.

— Черт, — бормочет он. — Я собирался выйти.

— Наверное, ничего страшного, — говорю я хрипло, опустошенная и немного сбитая с толку всем, что только что произошло. — Неподходящее время цикла, чтобы забеременеть.

Мой живот ощущается как-то странно. Мои руки влажные и дрожат. Мои щеки пылают, но все остальное начинает холодеть.

— Ты в порядке? — спрашивает Грант, повалившись на кровать рядом со мной так, словно его тело внезапно лишилось всех костей.

— Да. Я… думаю, да, — в смотрю на его лицо. Мне отчаянно нужно знать, что он сейчас чувствует, но его всегда так трудно понять.

Его тело обмякшее. Уставшее, как и мое. Он протягивает руку и притягивает меня к себе, заключая в крепкие объятия.

Я вздыхаю и устраиваюсь рядом. Мне становится лучше, когда Грант обнимает меня. Такое чувство, что я нужна ему.

Так же сильно, как он нужен мне.

Грант даже не рассказал мне, как прошла поездка. Что они с Джексоном узнали о лагере у нашего бункера. Он просто пришел, затащил меня в нашу комнату и трахнул, даже не в силах дождаться вечера. Он на мгновение настолько потерял контроль над собой, что забыл выйти.

Он спросил, скучаю ли я по нему. Как будто это важно для него.

Теперь он утыкается носом в мою шею. В мои растрепанные волосы. Он глубоко вдыхает, как будто втягивает мой запах. Одна из его рук скользит вниз, чтобы снова обхватить мою попку. На этот раз нежно. Собственнически. Что-то напряженное и нуждающееся смягчается внутри меня, потому что я уверена, что не выдумываю это.

Затем Грант шепчет мне в волосы:

— Я тоже скучал по тебе.

Глава 8

Волчьи Стаи все еще держат лагерь над бункером, используя здания, которые мы построили, и все ресурсы, которые мы оставили на поверхности. Там, должно быть, собралось по меньшей мере четыре или пять различных жестоких банд, объединивших свои силы в одну. Они пытаются проникнуть в сам бункер, поскольку, очевидно, знают, что он в себе содержит, но пока им это не удается.

Вот что Грант сказал мне после своей вылазки на разведку с Джексоном.

Работая сообща, Стаи слишком опасны для региона, чтобы позволить им остаться, даже если бы мы были готовы оставить наших людей запертыми в бункере. Подобная группа будет продолжать собирать отставших, хулиганов и всех остальных, кто предпочел бы с помощью насилия получить желаемое. Поэтому в день возвращения Гранта и Джексона Фэйт и Джексон рассылают кучу сообщений, пытаясь собрать силы, чтобы вытеснить Волчьи Стаи и отвоевать бункер обратно.

Мы ждем три дня, но никто не приходит.

Фэйт не выглядит обеспокоенной. Она объясняет, что для распространения новостей без телефонов и интернета требуется время, но с каждым днем я становлюсь все более и более встревоженной.

Здесь, в «Новой Гавани», довольно много компетентных бойцов, но Фэйт и Джексон не отправят их всех одновременно. Если это не сработает, охранять ферму будет некому. Самое большее, чем они готовы рискнуть — это восемью или девятью людьми.

Такого количества, плюс я и Грант, далеко недостаточно, чтобы отвоевать наш лагерь обратно.

Что, если больше никто не придет? Что, если все затаятся, пытаясь защитить себя? Это естественный порыв. Я бы не стала никого винить за это. Катастрофа часто так влияет на людей.

Но это не то, что мы способны сделать в одиночку.

На четвертое утро я просыпаюсь одна в нашей постели. Должно быть, еще не рассвело, но Грант почти не спит, так что он, должно быть, уже встал.

Я сажусь и свешиваю ноги с кровати. Мое сердце уже бешено колотится от той постоянной тревоги, с которой я сейчас живу.

Это нехорошо для меня. Мне нужно поплавать — подвигаться, очистить разум, контролировать дыхание. Но у меня больше нет своего бассейна.

И, возможно, у меня никогда больше его не будет.

По какой-то причине осознание этого пронзает мою грудь. Это так больно, что я сгибаюсь, подобрав колени и закрывая лицо руками. Я сотрясаюсь в сдавленных рыданиях без слез.

— Бл*дь, — хриплый голос доносится с порога. — Что случилось, принцесса? В чем дело? — Грант входит и садится рядом со мной, приподнимая мой торс, чтобы видеть мое лицо.

Мои ладони все еще прикрывают его. Я сдерживаю эмоции до тех пор, пока мои плечи не успокаиваются. Только тогда я опускаю руки.

— Ничего. Ничего не произошло.

— Не лги мне. Ты плакала. Ты все еще пытаешься не заплакать прямо сейчас. Скажи мне, что, черт возьми, происходит! — он не кричит. Он почти никогда не кричит. Но его голос охрип от того, что, как я теперь понимаю, является искренними чувствами. Выражение его лица свирепое и требовательное.

— Я плачу не из-за чего-то важного. Это… это глупо. Глупо и эгоистично.

Некоторая напряженность исчезает с его лица.

— Мне все равно, если это глупо. Я все равно хочу знать, в чем дело.

Я колеблюсь, потому что знаю, как мелочно это звучит, но мне кажется, что прямо сейчас Грант заботится обо мне, и мне это так нужно. Поэтому я выдавливаю из себя:

— Я просто… Я просто скучаю по бассейну, — одна нелепая слезинка вытекает наружу.

Грант очень осторожно смахивает ее большим пальцем. Затем выдыхает:

— Черт.

— Я же говорила, что это глупо. Я знаю, что глупо расстраиваться из-за этого. Ну то есть, на кону реально жизнь и смерть, а у меня небольшой срыв из-за… из-за этого. Но это единственная вещь во всей моей жизни, которая всегда была рядом. Это… это давало мне почву под ногами. Даже когда мир разваливался на части, я все равно могла плавать каждое утро. Это всегда определяло меня. А теперь… — я так стараюсь не заплакать, что у меня перехватывает дыхание. — А что, если у меня больше никогда не будет бассейна?

Грант обнимает меня одной рукой и притягивает к себе. Я утыкаюсь в него, ища утешения. Нахожу его. Проходит целая минута, прежде чем он, наконец, бормочет:

— Тогда я найду тебе хорошее озеро, и ты сможешь в нем поплавать.

Эти слова настолько удивляют меня, что я слегка отстраняюсь, ровно настолько, чтобы, моргнув, посмотреть ему в лицо.