Адский договор: Переиграть Петра 1 (СИ) - Агишев Руслан. Страница 22

— … Паля, гдядь-ко, шаволится! — откуда-то сверху до Дмитрия донёсся радостный шепелявый возглас. — А, говоришь, зашиб. Видишь, не зашиб! Гы-гы! — довольно забормотал голос.

Сразу же Дмитрия начали тормошить. Воровали с одного бока на другой. Видно, проверить хотели, живой он или нет.

— Точно, очнулся. Слышишь, Голуба? Хватит дрыхнуть. Пора подниматься. Не желаете ли винца отведать или в баньку пожаловать? — кто-то ехидничал. — Открывай зенки-то! Чичас хозяин вертаться будет. У него до тебя шибко важное дело. Гы-гы-гы! Готовься. Может душеньку прежде облегчить? Грехов-то, поди, не мало? Не мысли, толком скажи. Санька ведь не такой добрый будет…

Несмотря на хреновое самочувствие, Дмитрий пытался «прокачать» ситуацию. Выходило паршиво, конечно, но кое-что явно получалось. Становилось ясным, что участь его незавидна. Попал он не к обычным душегубам, которым все равно кого грабить. Искали именно его, что наводило на очень нехорошие мысли.

— О, вот и хозяин шкандыбает! — радостно прогудел недавний голос. Послышалось, как кто-то ходит, что-то двигает. К двери, кажется, идёт. — Готовься, Голуба! Кабатчик зело злой…

Спина у Дмитрия мигом взмокла. До него, наконец, дошло, к кому в руки он попал. Это же люди того самого кабатчика, которому он продал воду, заместо первостатейного вина. Конечно, сначала парня обманула, а уже потом он. Только разве от этого сейчас легче⁈ Не скажешь же об этом, когда тебя будут резать на кусочки! Вот же, б…ь, попал, так попал.

От ощущения неминуемо надвигающейся катастрофу, Дмитрий мигом про боль забыл. Словно волшебной палочкой махнули и вся ломота, слабость и тошнота прошла. Как огурчик стал. Башка так заработала, что «пар пошел». Вот что страх смерти делает.

— Ну? Нежто спымали? — рядом явно появился кто-то новый. Голос, жесткий с угрожающей хрипотцой, показался удивительно знакомым. Похоже, появился кабатчик собственной персоной. — Радость-то какая! Прямо Христово Воскресенье, братцы! Порадовали вы меня, очень порадовали. Я прямо возликовал, — его голос прямо сочился ненавистью. — Что же вы ему его поганые глазки не протерли от крови? Протрите, протрите! Пусть все видит, пока еще видит. А то ведь скоро и не будет их. Гы-гы-гы!

На парня кто-то опрокинул ушат с холодной водой, отчего глаза удалось открыть.

— Открыл глазки, Голуба, — прямо перед лицом парня появилась щербатая харя, с проваленным носом, видно, от какой-то срамной болезни. — Хозяин! Открыл!

С этими словами парня грубо схватили и поставили на ноги. После с такой силой зарядили в живот, что у Дмитрия дыхание перехватило. Задыхаясь он на колени свалился и застонал, открывая рот.

Коварный оказался удар. Живот просто разрывался от боли, которая никак не хотела проходить. Чувствовался у бившего опыт подлых драк.

— Посадите его на лавку, а то низко смотреть. Хочу неспеша полюбоваться на этого хитрована, что решил меня надуть. Ты, скотина, с кем решил побороться? Со мной? Слышите, робяты? — кабатчик подсел к парню ближе, поигрывая в руках ножичком-финкой. Ловко вертел. Остро наточенный клинок прямо порхал вокруг его правой руки, из стороны в стороны, из стороны в сторону. Любо-дорого смотреть. Правда, сильно пугало то, что этот ножичек того и гляди будет по назначению использоваться. — Я же Емельян Кабатчик, еще меня Живодер прозывают. Не слышал еще? Не знаешь, поди, почему…

Разминавший тем временем связанные руки, Дмитрий мотнул головой. Откуда ему было про каждую мразь этого города знать? Конечно, ничего не знал про этого урода. Да и какая разница, какую ему дали кличку⁈ Ясно же, что никто его живым отсюда не выпустит. На кусочки разрежут и закопают в лесу. А умирать, б…ь, совсем не хотелось! Не для этого он с Сатаной договор заключал.

— Что молчишь? В раннюю встречу, помниться, хорошо лаялся, пасть так разевал, что далеко слышно было. А чичас помалкиваешь, — щерился Кабатчик так, что его кривой шлам на щеке покраснел и растянулся, сделавшись еще больше. — Может пощекотать тобе ножичком?

Дмитрий все равно продолжал молчать. А, собственно, о чем было говорить? Он лихорадочно искал выход из этой западни. Мозг предлагал один вариант за другим, но тут же отвергал их. Как на грех, его секретное оружие было совершенно бесполезным. Плюнуть он не мог — в голове был страшнейший сушняк, помочиться тоже не выходило — не хотелось просто.

— Давай, сказывай. Больно мне интересно, откель ты такое знатное вино взял, что в кувшинчике было? Ну? У купцов что ли стырил? Мыкитка, пни-ка яго, чтобы голос появился

Радостно гогоча, к нему подошел щербатый бандит и от души пнул, попав по ноге. Чуть, падла, ногу не сломал. Хотя хрустнуло сильно, может и сломал.

— Надумал, сукин сын? Я ведь, падаль, чуть жизни из-за тебя не лишился. Бочку твою повез самому боярину Воротынскому. Думал, таким подарком поклониться, чтобы заручиться его милостью. Он же приказал мне плетей дать, — кабатчик поморщился, с гримасой боли потирая свой бок. Похоже, туда тоже ему «прилетело». — А ведь мог и совсем жизни лишить. Еле-еле упросил его. Много грошей обещал… Так что поиздержался я. А ты должен мне. Говори, откуда вино?

Подвинулся еще ближе. Схватил парня за волосы и потянул голову назад, обнажая его шею. Клинок финки коснулся шее и медленно заходил из стороны в сторону: туда-сюда, туда — сюда.

— Говори, иначе как хряка зарежу, — зашипел Емелька Кривой, брызгая вонючей слюной.

Все, похоже. Дмитрий замер, едва дыша. Кабатчику достаточно было одного движения, чтобы перерезать ему горло.

И тут ему на глаза попалась свечка, стоявшая на глиняной тарелочке. Обыкновенная сальная свеча, каких много: немного скособоченная, оплывшая, почти огарок. Еще час с небольшим и свеча полностью растает. Стоявшая на столе, рядышком, она и виделась ему спасением.

Сердце у парня забилось, как сумасшедшее. Нашелся выход! Он почти спасен! Нужна лишь вода, с помощью которой все вокруг зальет огнем!

— Кхе… Кхе… — прохрипел парень, с трудов выталкивая из осипшего пересохшего горла слова. — Скажу… Все скажу… Вино есть… Много хорошего вина из Испании. Батька из похода привез. Целая бочка. Ведер десять… Слышишь?

Клинок, холодивший шею, исчез. Емелька Кривой заинтересованно глядел его в глаза, правда, далеко не убирая ножик.

— Ну? — буркнул кабатчик в нетерпении.

Раскашлявшись, парень не сразу ответил.

— Воды дай… Горло пересохло. Говорить совсем не могу, — просипел Дмитрий, кивая на деревянное водой, что стояло в стороне на лавке. — Пить, говорю, дай.

Кабатчик кивнул щербатому, что стоял рядом. Тот быстро принес большую кружку воды и стал поить Дмитрия.

— Хватит. Потом еще получишь, — в раздражении буркнул Кабатчик. — Говори… Чего щеки надул?

Набравшие полные щеки воды, Дмитрий резко качнулся в бок, чтобы свеча оказалась между ним и врагом. Никто даже среагировать не успел, как он с силой выплюнул то, что у него было во рту.

Широко разлетающиеся брызги чистейшего медицинского спирта полетели в сторону свечи, достигнув которой тут же обернулись ярким огненным веером. Капельки жидкого огня попали на стол, лавку, покрытый грязной соломой пол, закопченную стену. Часть вспыхнувшего спирта облепила Кривого, от неожиданности свалившегося с лавки на спину.

— А-а-а-а! Воды! Воды! — истошным голосом вопил Кабатчик, на глазах превращавшийся в живой факел. — Мыкитка, воды лей! Воды!

Куда там. Какая к черту вода? Внутренности прокопченной избушки мигом занялись. Пересохшие доски стола, лавки, вонючие тряпки вспыхивали, как порох. А тушить человека, облитого горящим спиртом, вообще, гиблое дело. Тут шуба смогла бы помочь, но кто о ней в этот момент думал.

Дмитрий, набрав в грудь воздуха, вскочил с места и бросился к выходу. По пути сбил неповоротливого Мыкитку и башкой снес дверь.

-//-//-

Небольшая светелка погружена в полумрак. Горит лишь пара крошечных свечек, от которых больше копоти и чада, чем света.

У стены на узком ложе, покрытом пуховой периной, лежит неподвижное тело юноши, едва прикрытое толстым покрывалом. Черты его лица заострились, как бывает при тяжёлой болезни. Дыхание еле ощущалось.