Адский договор: Переиграть Петра 1 (СИ) - Агишев Руслан. Страница 27

Вот в этом месте, куда всем был ход заказан, он и вел опасный разговор со своей сестрой, матушкой царевича Петра. Не дай Бог, кто раньше времени об их беседе прознает, быть беде: сестрицу в монастырь, племеша Петрушу отравят, а его просто на плаху отправят.

— … А ведь дело юродивый говорит, сестрица. Мы Петрушу одним махом оженим на какой-нибудь дурехе из слабенького рода, чтобы почитала нашу доброту. Апосля Соньке на порог покажем. Пусть с царских палат убирается, — предлагал боярин своей сестре то, что можно было назвать «мягким» переворотом.

Наталья Кирилловна задумчиво крутила тонкий черный локон, выбившийся из под ее платка. Видно было, что побаивалась она всего этого. Не понимала она все эти закулисные игр, а поэтому и страшилась.

— А на ком? — подняла она глаза на брата. Ведь выбор невесты для царевича Петра был очень важным и непростым делом. Родственники невесты после венчания станут царскими ближниками и будут претендовать на свою долю царского пирога.

Тот усмехнулся, прекрасно понимая ее мысли. Только Никифоров был далеко не прост, как казался. У него уже был готов ответ на этот вопрос.

— У Лопухина дочка подросла. Почти племяшка погодка. Девка смирная, без гонора. Сделает все, что ей скажут, — улыбался Никифоров, довольный, что удалось неплохо обстряпать это непростое дело. — Самого Лопухина тоже знаю. Крепко мне обязан. Супротив меня ни единого слова не скажет. Також патриарх горой за нового государя встанет.Что думаешь, сестрица?

Женщина в нерешительности молчала. Страх ее никак не оставлял. Как говорится, и хочется и колется.

— Ты что сестрица⁈ — очень натурально испугался боярин, всем своим видом показывая, насколько он за нее переживает. Натуральный актер! — Ты же с нашим Петрушей по лезвию ножа ходишь! Каждый день к Господу уйти можете… Отравят ведь мальчонку, как пса безродного, и бросят в канаву… Дворня уже поговаривает, что возле племяшки всякие разные людишки крутятся. Чувствую, неспроста все это творится.

Хитрец прекрасно знал свою сестру, которая не страшилась смерти. А в случае угрозы своему ребенку живо превращалась в разъярённую фурию, что сейчас и случилось.

— … Я эту змею подколодную сама задушу, — зашипела женщина, сверкая глазами. — Вот этими самыми пальцами ей поганые глазенки выцарапаю…

Словом, «закрутилось» дело. Уже этим вечером к дворянину Лопухину из городка Верхотурье, где тот тихо-мирно воеводствовал, отправился гонец с неожиданным известием. Его дочку сватал сам царевич Петр.

-//-//-

Городок Верхотурье давно уже спал непробудным сном глубинки. Погрузился в полную тишину и высокий терем местного воеводы Лопухина, который, напротив, ещё только собирался почивать. Дел по воеводской службе было слишком много. Всего за день и не успеть.

Только воевода Илларион Авраамович поднял ногу, чтобы опустить ее на первую ступеньку лестницы, как с улицы донёсся сильный грохот. Кто-то на ночь глядя так молотил по воротам, что они ходуном ходили. Того и гляди развалятся.

— Кого это ещё черти несут? — пробурчал воевода, нашаривая один из пистолей. Добротный огнебой знатного калибра, что ещё его батька после стычки с ляхами на границе привез. Из такого пальнешь, двух всадников зараз положишь. — Митька! Стенька! — крикнул он своих боевых холопов, что всегда трудными ходили подле его персоны. — Все сюды! Оружными, живо! Дом оборонять будем!

Вскоре перед трясущимися от ударов воротами уже стояло около полутора десятка дворни во главе с самим воеводой, вооруженным саблей и пистолем. От факелов во дворе было светло, как днём.

— А ну прочь от ворот, собака! Не уймешься, попотчуем тебя добрым свинцом и железом! — громким голосом крикнул Лопухин, угрожающе взмахивая саблей. Рядом с ним встали двое его боевых холопов с бердышами в руках, готовые их сразу же пустить в дело. — А ну парни, отворяй ворота! Сейчас из пистоля пальну!

Едва ворота распахнулись, как из-за них показался всадник в соболиной шубе и высокой боярской шапке. За ним из темноты выходил целый отряд под два десятка рыл в кольчугах и с саблями наголо. Сразу видно, важный человек прибыл к дому воеводы. Такой в дверь мог стучать не только руками, но и из пушки пальнуть мог. Одно слово, важный человек.

— Что горло дерешь? Не узнал что ли, кто к тебе приехал? — криво усмехнулся гость.

Побледневший Лопухин тут же опустил пистоль и бросился к стремени боярина. Конечно, он узнал гостя. Боярин Никифоров то был, что его на это место поставил и покровительством одаривал все это время.

— Милостивец, прости! Обознался, я, дурень, по темноте, — Лопухин помог гостю спуститься, уважительно придерживая его за локоть. — Какая радость такого гостя встречать. Эй, вы там, накрывайте столы! Живо! Вино гишпанское из погреба…

Но опустившаяся ему на плечо, рука гостя заставила его замолчать.

— Еще успеем отпраздновать. Дочка где? — вдруг ошарашил Лопухина боярин Нарышкин. Воевода ошарашенно захлопал глазами, ничего не понимая. Зачем ему его дочурка Евдокия? Боярин женат уже давно, а в баловства замечен не был. — Что рот разинул? Дочка, спрашиваю, где? За царевича Петра Алексеевича сватать твою Евдокию приехал.

-//-//-

У Покровского собора на паперти сидел бродяга в равнине невообразимой ветхости, из под которой проглядывали массивные кольца железной цепи. Босые ноги его покрывали бурые струпья, плотными корками напоминавшие бугристую кожу заморского гада. Юродивый глуповато улыбался, поглядывая по сторонам. Что-то бормотал в пол голоса, иногда махал руками, словно прогонял кого-то невидимого. Юродивый, одним словом.

Пройдет мимо почтенная матрона с корзинкой — бросит ему грошик. Пробежит служанка с богатого дома — положит юродивому кусок пирога али пареную репу. Сухая старушка остановится и крестить начнет. А как же иначе? Юродивый ведь не простой человек, он к Господу приближен. За его страдания Господь и одарил своей милостью — творить благодатную молитву, что сразу же воспаряет к небесам. Пожалеешь такого человечка, дашь ему грошик, глядишь и зачтется тебе это благое дело на Небесах.

Велико же могло быть удивление всех этих людей, коли они смогли бы услышать, что бормочет юродивый. Совсем не были похожи его бормотания на святую молитву. Слишком уж странными были слова.

— … Скоро уже рвануть должно. По всем признакам «подметное» письмо уже дошло до стрелецкого полковника. Тот, не семи пядей во лбу, кажется, поэтому и должен поверить в мою липу…

Замаскировавшийся под настоящего юродивого, Дмитрий уже давно сидел у Покровского собора. Ждал удобного момента, чтобы начать второй этап своего плана по возведению на престол царевича Петра Алексеевича.

Первым этапом он уже подбросил стрелецкому полковнику, поставленному над полутысячей московских стрельцов, одно письмо весьма неприятного содержания. Самое смешное, что парню особо и придумывать ничего не пришлось. Просто собрал в одном месте те слухи, что носились в воздухе и красиво их расписал.

— … Должен, обязательно должен клюнуть, — негромко шептал Дмитрий, характерно покачиваясь из стороны в сторону. Выходила натуральная диковина, заставлявшая прохожих шептаться и осенять себя крёстным знаменем. — Ведь все болтают, что царевна Софья хочет распустить стрельцов по домам. Мол, обленились совсем, домами и хозяйством обзавелись, воевать не хотят, на саму государыню с высока подглядывают… Я, считай, и не придумывал совсем. Ну так, самую малость приукрасил.

Вспомнив, что он написал в письме, Дмитрий довольно засмеялся. И, правда, занятно получилось. Указал в письме, что задумала царевна Софья заменить стрельцов на полки нового строя с иноземными полковниками во главе. Главное, к правде близко. В Москве уже целый полк такой был, с которым вечно стрельцы лаялись и по кабакам дрались.

— … Пора, похоже, начинать. Я сейчас волну на Красной площади пущу, а потом, глядишь, и стрельцы бучу поднимут, — тряхнул головой Дмитрий, медленно поднимаясь на ноги. — Ну, с Богом…