Светоч жизни (СИ) - Шалюкова Олеся Сергеевна. Страница 48

- Зачем? Ты же сама сказала, что они стёрли всё… что осталось целым после взрыва.

- Я сказала немного другое. Я сказала, что хотели убить тебя, а меня не взяли в расчёт, и это была их первая ошибка. И было бы очень хорошо, если бы эту ошибку они продолжали делать снова. И снова. И снова.

- Когда на их стороне Варвара?

- Это что-то значит?

- У неё… - Антон, засунув руки в карманы, вздохнул. Арина, бросив на него короткий взгляд, двинулась вперёд, к месту взрыва. Она знала, что Маэстро выиграет им всего несколько минут. Что уже очень скоро здесь будет не протолкнуться от оперативников и обычных, которые будут рассматривать дело, как террористический акт, и полуночных. Но никто не узнает правды.

Земля была выворочена взрывом, деревья, вырванные из земли с корнем, разлетелись щепками и сучьями, кто куда. Одно порвало электропровода, и сейчас провод искрил на земле. Взглянув на него, Арина оттолкнулась от земли и взлетела в воздух. Несколько сантиметров, конечно, было её пределом. Но этого здесь и сейчас было достаточно.

Мужчина смотрел на её аппетитную фигурку и думал, как закончить свою фразу. Но объяснять не пришлось. Когда Арина, осторожно вложив комочек земли в пакетик, села в машину, она уже знала ответ:

- Это её способность. Видеть «жертву» и «палача».

- Да, - согласился Антон. – Именно таким образом… мы выбирали среди людей… тех, с кем будем играть. Обычно Варя… выбирала тех, кто…

- Не умирал. У кого хватало моральных сил под вашим прессом остаться в живых, - подсказала Арина, глядя на дорогу. Отчитываться не пришлось, можно было убираться из этого места сразу же. Серебряный джип проехал мимо подбегающих оперативников, ими не замеченный. Это тоже была способность Антона, вампирское очарование, вампирский приказ.

- Да… - Антон вздохнул. – Арин…

- Мы уже разговаривали на эту тему. Я помню. Люди – это просто люди, полуночники – это другая категория. Неважно. Рассказывай. Многого я не поняла. Что собой представляет способность Варвары?

- Это эмпатическая связь. У меня ушло примерно несколько лет, чтобы разобраться с тем, что она собой представляет. Грубо говоря, это… Нет. Как бы сказать-то. Варя воспринимала… воспринимает мир, как паутину, узлы в которой – это люди. Разные люди. Как-то… переев…

Арина поморщилась. Здесь и сейчас имелось в виду совсем не… человеческое понятие еды. Антон говорил о бывшей подруге сейчас, как о дампире, той, что питается эмоциями. При чрезмерном передозе негатива можно было убить, как однажды чуть не сделала сама Ринго с Варей. А при переедании позитивом создавался эффект опьянения.

- Она сказала лишнее?

- Она видела эту паутину в цветах. Я не знаю, что для неё значил каждый цвет, но по шкале от серого до чёрного она видела «жертв».

- А палачей? Каким цветом она видела их?

- Синим. Это было что-то очень личное, связанное с её собственным прошлым, но… - Антон сжал руки на руке. – Она не рассказывала о нём, никогда.

- Её родители? Семья? Дом? Ты знаешь хоть что-нибудь?

Вампир задумался и отрицательно покачал головой:

- Нет, Арин. Она…

- Была благоразумна, чтобы не выдавать себя раньше времени, - согласилась девушка, откидывая голову на подголовник сидения. – Она была умнее, чем можно было бы решить, просто думая о ней. Хорошо. Начнём разработку с неё. Посетим университет, возьмём её личное дело.

- Официально нам его не дадут.

О том, что грядёт самая настоящая чрезвычайная ситуация в мире полуночников, объявлять было запрещено.

- Мы нарушим правила, - спокойно сказала Арина. – Твои силы будут заметны, как и силы Ливия. Зато мои – нет. Я займусь этим вопросом.

- Этим?! Ты что, хочешь…

- Я просто ненадолго позаимствую её личное дело. А, забрось меня, пожалуйста, к Ливию сегодня. Я останусь у него.

- У него? Ты видишь, что тебе грозит опасность?

- Нет, ничего подобного. Это ближайшее место, где есть нейтральная зона. Не хочу ехать к себе, да ещё и одна.

- Я могу тебя отвезти и побыть с тобой, - предложил Антон спокойно. И впервые не задумался о том, что это может быть опасно, действительно опасно.

Арина, бросив на него задумчивый взгляд, кивнула:

- В других обстоятельствах я бы с удовольствием согласилась. Но поскольку я хочу поворожить, думаю, я позаимствую немного силу Ливия.

- Ты доверяешь Некру.

Это не было вопросом, это было утверждением. Немного ревнивым, немного самоедным, а ещё – обидным. И повернувшись к окну, за которым уже набегали бархатные сумерки на окружающий лесок, Арина промолчала. Да. Она доверяла Ливию. Она более чем ему доверяла. Потому что его бесподобное кредо было тем, что защищало надёжнее любых обещаний. Некроманты ничего не делают без выгоды для себя. Сейчас Арина, живой склад особо ценных ингредиентов и источник силы – была для парня куда полезнее, чем она в виде мёртвом. Именно поэтому он защищал её. К своей собственной выгоде. Всё остальное, любые слова… они были тленом. Особенно, когда речь заходила о власти, о силе и о полуночной магии.

- Арин…

- Да?

- Извини. Мне не стоило этого говорить.

- Всё в порядке, - отозвалась Ринго ровно. Всё действительно, пока ещё, было в порядке. Пока.

Дальнейший путь прошёл в полном молчании. Антон не терпел в машине музыку, поэтому если не разговаривали, то в дороге напарники просто спали… В этот раз спать Арине было попросту страшно. Зазарекальный мир и пленница с её лицом до сих пор стояли перед внутренним взглядом. Что это было? Простая случайность? Подсознание приписало знакомые черты пленнице? Или что-то было большее в этом? Что-то куда более страшное?

Да даже не это было самым главным, по сути, вопросом. Куда важнее был вопрос: друг это или враг? Ловушка или просьба о помощи? И если просьба о помощи, почему она передана в таком странном формате?! Ничего не было понятно, зато было тошно и хмуро на душе.

Антон, пару раз бросив взгляд на Арину, подумал о том, что в такие минуты он жалеет о том, что в его машине нет музыки. Тишина заливалась в уши, тишина давила на психику. От неё хотелось спрятаться, скрыться, а она была рядом. Сидела насмешливо на приборной доске, покачивала длинной косичкой. У тишины было почему-то лицо Вари.

Как так получилось, мужчина даже не смог бы сказать сам. Но лента мокрого асфальта стелилась под колёса машины, ровно урчал мотор. Мощный и надёжный автомобиль, практически, друг, пожирал километр за километром. А потом… голова Антона упала на грудь. Он не смог уловить того самого момента, когда бодрствование сменилось на глубокий сон, наведённый, насланный, зачарованный. У Варвары никогда не было такой способности, скорее, «хождение по снам» было умением некромантов и им подобных, а сейчас в серой хмари Антона ждала Варя. Покачиваясь в огромном гамаке, не имеющем опоры, исхудавшая, словно высушенная изнутри. Короткий ёжик волос, заострившиеся скулы и нос, запавшие глаза.

- А! – улыбнулась молодая женщина, заметив прибывшего. – Ты пришёл.

- Ва…ря?

- Нет, нет, нет. Можно считать, что её… привидение? Ха-ха-ха! Не обращай внимания. Мне стало немного скучно, и я решила с тобой поболтать. Это же такая малость, по сути дела. Тебе так не кажется?

- Почему ты сбежала?

- А почему я должна была торчать в этом грёбаном месте?! Сжираемая кошмарами! Без своих сил! С вечным голодом?! Ты, богатенький мальчишка, знаешь ли ты, что это такое? Когда тебя изнутри разрывает чем-то, чему ты не можешь подобрать названия. Тебе не страшно, не холодно, ты просто хочешь есть, ты хочешь заткнуть эту пустоту внутри тебя, а она не хочет затыкаться, она всё жрёт, жрёт, жрёт тебя изнутри, намекая, что она – есть, что ты до сих пор жив и очень, очень, очень много до сих пор не сделал из того, что когда-то хотел! Ты…

Истерический монолог стих так же неожиданно, как и начался, Варя бессильно осела в гамак, приложила ладонь ко лбу.

- Ах, ты меня утомил.

Антон смотрел. Даже в университете, даже намного раньше – в те годы, когда они играли с людьми, она была совсем не такой. Когда он увидел её в первый раз, она была другой. Но сейчас… он даже не смог бы сказать, чего больше в его памяти. Наверное, раскаяния, оглушительного раскаяния, что он был так недальновиден, так глуп, так … по-мальчишески самодоволен. Как же, полуночник, вампир, а люди – скот. Сейчас ему было оглушительно стыдно и больно, за себя, за того себя, молоденького, почти влюблённого в красавицу, окружённую чёрным шлейфом дьявольской силы.