Он меня не отпустит (СИ) - Борзакова Надежда Марковна. Страница 12
Криво припарковавшись, Мартышкин вылетел из тачки.
- Степа…
- Ниче мне объяснить не хочешь? - рявкнул он, надвигаясь на девочку.
- А-ну не быкуй! - отодвинув ее себе за спину, сказал я. - Успокоился!
- Ты мне еще указывать будешь?! - бегая глазками.
- Понадобится и буду!
- Степа… Демид… Не надо, пожалуйста! Степа, поехали домой! Пожалуйста…
Она видимо попыталась его за руку взять или еще что - я не видел. А он оттолкнул ее так, что Саша еле равновесие удержала.
А он, когда я ему врезал, не смог. Рухнул кулем на асфальт, а я врезал снова…
- Демид! Не надо! Не смей!
Сквозь звериное удовольствие от того, как мудак скулит у моих ног прорвался ее испуганный голос.
- Саша…
Теперь она на меня со страхом смотрела. Со страхом и презрением, написанном на бледном лице.
- Степа! Степочка, - стала возле него на колени прямо в грязь. - Демид, уйди, прошу!
Уйди! Мне - уйди, а ему?
- Уйди!
Я дальше не смотрел. Реально понял, что могу не сдержаться и дел натворить. Сломаю его, она тогда уж точно никогда не…
Сел в тачку, уехал. Видел в зеркало заднего вида, как она его обнимает, сидя в грязи.
Александра
Администратор в клинике мне успокоительное уже час назад дала, а трясти все равно не переставало. Сжавшись в комок на мягком диване, я сидела и грела ледяные дрожащие пальцы о чашку с чаем. Ждала. Ждала уже, кажется, целую вечность. Что там со Степой? Неужели что-то серьезное, а иначе почему они так долго?
Сотрясение или еще что?
Господи!
Это я во всем виновата. Я! Зачем только разговаривала с Демидом! И цветы эти приняла… Нужно было сказать чтоб уезжал и все. И чтоб держался от меня подальше впредь.
Боковым зрением я уловила знакомый женский силуэт. Повернула голову… Нет, я не ошиблась. По коридору стремительно приближалась Валентина Андреевна, мама Степы, а вместе с ней их семейный адвокат и папа Леши Виктор Петрович. На тонком, почти лишенном мимики из-за пластик и ботокса, лице женщины было трудно прочесть эмоции, а вот зеленые глаза прямо горели… Ненавистью и презрением. Беспокойства и переживания в них не было ни капельки. Она обладала шикарной для своего возраста фигурой, носила платья-футляры, обувь на каблуках и черное каре до плеч. Черты ее лица были излишне резкими, а взгляд всегда холодным и колким, как и тон с которым она говорила.
Меня она не любила. Я ее тоже.
- Здрав…
- Александра, где Степа? - перебила меня она.
- Там, - я кивнула на кабинет и женщина двинулась туда.
Адвокат же, вежливо улыбнувшись, сел рядом со мной.
- Не беспокойтесь, Александра, все будет хорошо. Я сделаю все, чтоб этого Власова наказали по всей строгости закона и он вас больше не побеспокоил.
Власова… Наказали… Погруженный в панику мозг отказывался обрабатывать сказанное мужчиной.
К нам подошел еще один.
- Добрый день! Меня зовут Ященко Сергей Иванович, - он вежливо показал нам полицейское удостоверение. - Я здесь чтоб записать ваши показания и принять заявление о нападении…
Нападении?
- А вы…
- Александра. Зорина, - дрожащими пальцами я выудила из сумочки документы и отдала ему.
- Александра Максимовна? А, скажите, пожалуйста, ваш отец случайно не полковник Максим Зорин?
Я кивнула в знак согласия.
- Он был моим наставником, - сказал Сергей Иванович. - Я его очень уважаю. Что ж, Александра, вы готовы дать показания?
- Д-да, - выдавила я.
В этот момент из кабинета врача вышел Степа вместе с мамой. Вся левая сторона его лица посинела и опухла, на носу была повязка, губа разбита…
Господи…
- Степа, - я подскочила к нему. - Что с тобой? Что сказал врач?
Вместо ответа, он стряхнул мои руки и отвернулся. Валентина Андреевна прожгла меня презрительным взглядом.
- Александра, ты уже дала показания?
- Нет, я как раз собирался начать беседу, - вместо меня ответил полицейский. - Ященко Сергей Иванович, - он показал им удостоверение.
- А, отлично. Вот, это результаты экспертизы, - сунула ему в руки бумаги. - Сотрясение мозга, перелом носа…
- Мама, дай я сам буду разбираться, - сказал Степа.
- Ты уже наразбирался вон. Связался не пойми с кем и вот что вышло.
- Мама, спасибо, что ты приехала, но дальше я сам, - впервые на моей памяти в тоне Степы при обращении к матери зазвучали стальные нотки. - Мне сказали на сутки остаться в больнице. Давайте поднимемся в палату, там будет удобнее. Мама, прошу, поезжай домой, отдохни.
- Но Степа…
- Пожалуйста! - осадил он ее.
К счастью, спорить женщина не стала. Поцеловав сына в щеку и сделав знак Виктору Петровичу, мол, перезвоните потом, двинулась к выходу из больницы. В палату мы направились вчетвером.
- Саша, думаю, стоит начать с тебя, - впервые обратился ко мне Степа, сев на койку. - Расскажи как этот Власов тебя преследовал…
Глава 10
На часах было четыре тридцать утра. Я лежала под одеялом и, обняв подушку, тщетно пыталась уснуть. Снова и снова, который уже час. Предварительно выпив успокоительное. Две таблетки вместо одной. А толку все равно ноль. Потому, что я солгала. Потому, что из-за меня Демиду теперь “пришьют” нападение. А уж то, что он “преследовал” дочку полковника Зорина…
Степа с разбитым лицом сидел и смотрел на меня. Давил взглядом, давил наводящими вопросами, “помогая” давать показания. И чувство вины перед ним тоже давило. И я давала показания. Что Демид меня преследовал, что Степа в это утро потребовал от меня отстать и он на него напал…
У меня папа полковник полиции. Принципиальный и честный. И жесткий. И гроза всех преступников. И легенда всей столицы. Он меня научил жить по закону. Но он в то же время считал низостью “решать” мужские дела вмешивая полицию.
А что натворила я? Я дала ложные показания. Из-за себя, не из-за кого-то. Потому, что слабачка и трусиха. Податливая, как какая-то зеленая сопля, а не взрослая женщина. Еще и против кого… Против мужчины, который уже дважды за меня заступился. Против мужчины, с которым…
Сейчас, наедине с собой все в голове сложилось в четкую картинку. Я имею право общаться с людьми. И в букете цветов нет ничего зазорного. Степа опять все не так понял. Опять поддался этой чертовой ревности. И он толкнул меня! Сильно толкнул! И только потом Демид его ударил.
А я… А что натворила я?!
Едва соображая, что делаю, я схватила с тумбочки телефон. Набрала папу. Только услышав первые гудки вспомнила, что на дворе ночь. Торопливо положила трубку. Вот, дура!
Через пару секунд включился телефон.
- Алло? Пап, прости, что я тебя разбудила, - затараторила я.
- А я рассчитывал на “прости, что я тебе не рассказала, что у меня проблемы”! - бодрым и укоризненным голосом отозвалась трубка.
Ах, ну да. Уже пять утра. То, что для меня ночь, для полковника полиции пусть и в отставке, уже утро.
- Ты все знаешь?
- Конечно же знаю. Только почему-то от чужих людей, а не от собственной дочери. Если бы ты сама не позвонила, то это бы сделал я.
- Пап… Я такое натворила… Можно мне к вам приехать, пожалуйста?
- Что значит “можно”? Это твой дом и ты сюда можешь приехать в любое время.
Вскочив с кровати, я напялила на себя черный спортивный костюм, собрала волосы в хвост, обулась, накинула куртку и вызвала такси. Машина же так и осталась на парковке у клиники…
Через двадцать минут я уже была на пороге родительской квартиры и от самого этого факта впервые за эти жуткие сутки почувствовала себя лучше.
- Доченька, - встревоженная мама обняла меня сразу как я переступила порог. - С тобой все хорошо?
- Да, мам, - со мной-то хорошо, а вот…
- Раздевайся давай. Я омлетик пожарила…
За ее спиной я увидела папу. Скрестив руки на груди, он прислонился плечом к стене и смотрел на меня до боли знакомым взглядом. Так, как в юности, когда ловил на каких-то мелких шалостях вроде прогулянного урока либо стертой двойки в дневнике. Тогда я этого взгляда боялась. И вообще боялась отца. Теперь же у нас выстроились совсем другие отношения, в которых он перестал быть деспотичным притеснителем и превратился просто в родителя. Любящего и надежного, к которому можешь прийти посреди ночи за поддержкой.