Развод. Моя (не) желанная (СИ) - Зорина Лада. Страница 2

Я сглотнула.

Боже, какая унизительная и донельзя идиотская ситуация. А самое паршивое в этом то, что по факту он прав. Я жена ему лишь на бумаге.

Но зачем оскорблять? Зачем строить из себя всемогущего?

— И у тебя настолько чесалось, что ты прямо в первую брачную ночь решил этот порядок для себя закрепить?

Я попыталась выдернуть руку из его хватки, да только куда там… Держал он меня будто клещами.

— Тебе-то какая разница? Или, может, завидно? Так заведи себе мужика — и вперёд. Мсти мне за неверность.

Он хмыкнул, будто остался доволен своей дебильной штукой.

— Ты совсем идиот? — во мне просыпалась звериная злость. — Зачем мы вообще тогда весь этот кошмар затевали? Эту чёртову свадьбу!

— Затем, — его лицо приблизилось к моему, заставив меня замереть как загипнотизированного кролика, — что это единственный шанс нам обоим остаться на плаву. Тебе сколько раз повторять, необучаемая? Я спасаю свой бизнес, ты сохраняешь свою халупку и свой драгоценный сад. Или всё-таки желаешь пересмотреть договор? Так вот напомню. Новый собственник поместья Громовых — новый договор. И тогда никакой патронаж «Фонда» тебя не спасёт. Вылетишь отсюда как пробка и будешь жить под мостом.

Сволочь.

— И не надо смотреть на меня влажным взглядом нищей сиротки, — кажется, он тоже начинал по-настоящему злиться. Тяжёлая челюсть окаменела, на узкой переносице собралась морщинка.

— Если ты продолжишь в том же духе, «Фонд» как раз по твоей тупой башке и надаёт! — я спешила ему нагрубить в отчаянной попытке отыграться.

Это было ошибкой. Это было большущей ошибкой — соглашаться на брак.

Я только сейчас осознала это во всей полноте.

Я плюс Громов под одной крышей равно катастрофа.

— Не понял, — зарычал он, пальцы на моём плече сжались. Те самые пальцы, которые ещё каких-то десять минут назад так энергично мяли розовые прелести неизвестной девицы.

Гадко. Мерзко. Отвратительно.

— Неудивительно. Ты же знаешь, что они займутся проверкой. Если хоть кто-то из них заподозрит, что брак фиктивный, всему конец. Это и младенцу понятно, — я смерила его взглядом. — А ещё за границей учился. Было бы чем хвастаться.

— Не беси меня, Митина! — муж встряхнул меня и притянул поближе к себе, будто стремился удостовериться, что я ни одной запятой в его речи не пропущу. — Я потому тебе и сказал слушать меня и поменьше пускать в ход свой ядовитый язык. Это тебе понятно? Я от своего образа жизни ради брака с тобой не откажусь. Можешь жить монашкой, сколько тебе угодно. Дело твоё. А меня оставь в покое. Никто из «Фонда» мою спальню проверять не полезет, если ты не примешься язык распускать. Поняла?

— Я не собираюсь никому жаловаться! — меня неожиданно задело его предположение.

Да плевать! Пусть как хочет кутит, чудовище ненасытное, но неужели нельзя блудить где-нибудь подальше от дома?

— Так и не заваривай тогда всю эту драму. Какая тебе разница, с кем я сплю? Главное, что не с тобой, верно?

Я поперхнулась воздухом и прижала руку к груди в рефлекторной попытке отгородиться даже от призрачной вероятности такого исхода.

Громов сухо и коротко рассмеялся. Карие глаза заледенели.

— Упаси боже, садовница. Тебе до моего вкуса ещё расти и расти, — его взгляд беспощадно прошёлся по моей фигуре, остановился на скромном вырезе подвенечного платья. — Если это в принципе ещё возможно.

Мой мозг ещё обрабатывал его оскорбительный комментарий, а рука уже взметнулась вверх, и погружённую в сумерки тишину уютного коридора взрезал хлёсткий звук пощёчины.

Громов даже не поморщился. Склонился ко мне ещё ближе и почти прошептал:

— Ах какие мы нежные и ранимые. Что цветочки в саду, — тёмный взгляд напоследок прошёлся по моему горящему от унижения лицу. — Советую привыкать к новой жизни, садовница. И не ломиться в двери моей спальни, чтобы лишний раз себя не расстраивать.

Его пальцы наконец-то разжались.

— Увидимся, — бросил он, развернулся и пошагал прочь, в спальню, где его дожидалась его пышногрудая.

Я привалилась к стене и перевела дух.

Меня пошатывало и одновременно трусило.

Боже мой, Митина, во что же ты вляпалась.

Во что же ты, непроходимая дурочка, вляпалась…

Глава 3

— Алина Сергеевна, а вы… вы куда? — горничная Марина хлопала глазами, пока я, словно заполошная, металась по комнате, сбрасывая в обыкновенный картонный ящик свои пожитки.

В голове — зияющая пустота.

А ещё явственное неверие в то, что всё это происходит со мной наяву.

— Я ведь просила вас не трогать мои вещи. Ведь просила же. Ведь просила, — бормотала я, будто помешанная. — Ну расписались и расписали. Сыграли эту чёртову свадьбу. Галочку поставили. Разве этого недостаточно? Зачем было тащить меня в дом, когда…

Я проглотила рвавшееся наружу рыдание. Да не в пышногрудой дело. Пусть с кем хочет кувыркается. Просто… унизительно это. Невыносимо, когда эта богатая, эгоистичная сволочь ещё и насмехаться над моим положением себе позволяет.

Будто ему самому эта женитьба была не нужна!

Он ведь без их безумного договора тоже пропадёт.

Тут бы поддержать друг друга, понять, что сейчас в одной лодке. А он из свадебного шатра сразу в койку с какой-то девицей полез.

Животное ненасытное.

Изверг.

Гад.

Ненавижу!

— Так… вы же теперь здесь хозяйка…

Я позволила себе истеричный смешок и швырнула в коробку домашние тапочки.

— Марин, будешь мне выкать, я с тобой вообще разговаривать перестану, ясно? А что до хозяйки…

Я перевела дыхание, очень вовремя напомнив себе, что не имею права распространяться. Чем меньше людей знает об истинной природе нашего скоропалительного брака, тем меньше шансов правде просочиться наружу. В конце концов от этого зависело моё будущее. Которое ещё никогда не виделось мне настолько мрачным.

— …что до хозяйки, то я тут хозяйничать не собираюсь.

Мой взгляд скользнул по аккуратно сложенному в кресле подвенечному платью и приставленным рядом белым туфлям.

Безумие…

— Марин, я возвращаюсь к себе. Пожалуйста, не распространяйся об этом. Очень прошу.

Она кивнула, окинула меня взглядом, перевела его на коробку:

— Ну тогда… может, я хоть Мишку попрошу, чтобы он ва… тебе вещи донёс?

— Глупости, — я застегнула толстовку и подхватила свою ношу. — Тут только одежда и всякие мелочи. Сама донесу.

И, верная своему слову, покинула особняк Громовых, бодро пошагав в ночной тишине через продуваемый по-осеннему свежим ветром сад.

К этому времени праздник уже отгремел, гости разъехались, но я меньше всего волновалась об этих вещах. Свадьбу Громов целиком и полностью переложи на плечи опытных организаторов, которые за положенную сумму эту свадьбу, должно быть, провели бы и без жениха с невестой.

Вот это был бы идеальный вариант.

Я вздохнула, поудобнее подхватила коробку и ускорила шаг.

Скоро впереди замаячили желтые огоньки окон моего родного коттеджа. Уля, наверное, ещё не спала.

И уж точно не ожидала, что её бедовая старшая сестра явится домой среди ночи.

Так и оказалось.

— Господи, я насмерть перепугалась! — она стояла на пороге в одной пижаме, прижав руку к груди. — Ты что тут делаешь? Что случилось?

Я протиснулась мимо неё внутрь и опустила коробок на пол в нашей скромной, но бесконечно уютной прихожей.

— Ошибка случилась. Тридцать с лишним лет назад на свет появился Ярослав Громов, человек и первосортная сволочь, — пропыхтела я, вылезла из своих стоптанных кроссовок и потопала в ванную.

— А…

— Не сейчас, — помотала я головой. — Со мной всё в порядке. Просто я наконец-то сообразила, во что вляпалась. Но, знаешь ли, лучше поздно, чем никогда. Завтра буду думать, как жить с этим вот пониманием.

И ведь я душой не кривила.

Я собиралась проснуться чуть свет, хорошенько забыть о состоявшемся вчера торжестве и обмозговать своё дальнейшее житьё-бытьё.