Развод. Моя (не) желанная (СИ) - Зорина Лада. Страница 37

Впервые за нашу встречу Плотников посмотрел на меня в упор и совершенно серьёзно.

— Я прощу ему долг, если ты подашь на развод.

Глава 52

— Если… если я — что?

Мне показалось, слух однозначно мне изменил. Потому что бредовее условия я и сама выдумать бы не смогла.

— Если ты подашь на развод, — на лице Плотникова ни один мускул не дрогнул, и моим изумлением он совершенно не впечатлился.

— Толь, я надеюсь, это такая идиотская шутка…

— Вы не пара, — оборвал он меня. — Это любому видно. И по каким бы причинам вы ни оказались вместе, вы в этом браке несчастны. Чтобы это понять и заметить, совершено необязательно быть детективом.

В голову начинает лезть разное, включая кое-какие мысли насчёт общения Плотникова с Лисицыным. А вдруг посланник «Фонда» таки о чём-нибудь проболтался? Не то чтобы мне легко было в это поверить, но в жизни и не такое случается. В конце концов, он такой же человек, как и все. Ему свойственно ошибаться. А может, это даже и не ошибка. А вдруг он Плотникову намеренно на что-нибудь намекнул?

Боже, сейчас я подозревала в злых умыслах буквально всех…

— Алина, я не хочу притворяться, что понимаю природу ваших с ним отношений. Даже гадать не хочу, с чего вы вдруг решили связать себя узами брака. Может, это вынужденная мера. Но если уж у меня есть возможность как-то на эту ситуацию повлиять, будь уверенна, я это сделаю.

А вот это уже где-то очень далеко за гранью. Даже если не брать во внимание его исключительную проницательность насчёт «вынужденной меры».

Ко всему прочему Плотников слушал меня с очень раздражающим видом — как человек, которого чужое возмущение едва ли не умиляло.

— Алина, я руководствуюсь исключительно мыслями о твоём благе.

— Да не прошу я тебя ничем руководствоваться!

— А это и не обязательно. Я прошёл долгий путь, чтобы стать тем, чем являюсь сейчас — человеком с деньгами и связями. И за все эти годы мои намерения ни разу не изменились.

— Какие ещё намерения?.. — спросила я с подозрением.

— Максимально облегчить тебе жизнь. Заботиться о тебе. Дать тебе всё, что ты заслуживаешь.

Толя-маньяк… ну как, Алина, тебе до сих пор это прозвище кажется безобидным и забавным?..

— Всё, что ты перечислил, вообще никак и никогда не входило в твои обязанности. Толь, притормози. Ты не можешь навязывать мне свои… свои услуги.

— Отторжение, сопротивление и неприятие — это нормально. Естественная реакция человека, привыкшего всё решать самостоятельно. Но со временем ты можешь изменить своё мнение.

— Не-не-не-нет, — зачастила я, замотав головой. — Не-а, нет!

— Я знал, что разговор пойдёт по пути наибольшего сопротивления, — усмехнулся он. — Поэтому на случай, если у тебя успел развиться стокгольмский синдром, напомню. Если ты примешь моё предложение, я прощу Громов долг. Оставлю его в покое. Даю слово.

Сейчас мне слабо верилось в реальность происходящего.

Как до такого разговора могло вообще докатиться?

Плотников, тот самый Плотников, когда-то казавшийся мне достойным жалости за свои странноватые наклонности, сейчас откровенно пугал своими замашками.

Откуда в нём вся эта непоколебимая уверенность в однозначном успехе? Ещё немного, и я действительно возьмусь себя винить за всё. За то, в какой ситуации вдруг очутилась. Должно быть, что-то такое сказала, как-то так себя повела, что ненароком поселила в этом странном человеке ничем не убиваемую уверенность в том, что у него есть шанс получить за свои усилия вознаграждение.

— Знаешь… — мне вдруг сделалось почти по-настоящему дурно, — теперь после всего тобою сказанного, я почти уверенна в том, что это ты всё подстроил. Что авария на предприятии — твоих рук дело!

Но как бы я ни надеялась, что Плотникова смутят мои обвинения, ничего подобного не произошло.

Мой собеседник посмотрел в дальний конец аллеи, набрал в лёгкие стылого предзимнего воздуха.

— Уж не знаю, каким ты его себе сейчас рисуешь, но поверь, Алина, у твоего Громова предостаточно врагов и конкурентов для того, чтобы мне не пришлось марать руки, — он помолчал и с хитрой ухмылкой добавил. — Но не могу не признать, что я мог помочь им, скажем так, верно расставить акценты.

Вот, значит, как. Расставить акценты… Всё, о чём я сейчас жалела, это о своей недогадливости. Пошёл бы впрок такой приём или нет, но мне стоило идти на встречу с Плотниковым, приготовив в кармане телефон с включенным диктофоном. Так я буквально получила бы от него задокументированное признание его вредительства.

В ответ на его прозрачный намёк моё лицо само собой скривилось от омерзения:

— Ну и сволочь же ты…

Плотников посмотрел на меня сверху вниз безо всякого намёка на обиду:

— Грешен, но по моему мнению, такая стратегия себя оправдывает. И я повторюсь: твой выбор очень и очень прост. Вы расходитесь, и я от него отстаю. Мне многое под силу, как видишь. Я многое могу и, поверь, ещё не все рычаги задействовал.

— И… и на что ты рассчитываешь? — прошептала я. — Что я… что я…

— Ни на что не рассчитываю, — посерьёзнел Плотников. — Тут я тоже могу дать тебе своё честное слово. Но…

Ну конечно же… Обязательно есть это самое «но».

— Но и ты в ответ дашь мне шанс.

— К-какой ещё шанс?

— Три свидания, Алина. Всего три. И если ты решишь, что нам не по пути, что ж... я настаивать ни на чём не буду. Это я тебе обещаю.

Глава 53

— Остановите здесь, — я выбралась из такси и побрела к особняку Громовых.

Мне нужно было время на то, чтобы хоть немного прийти в себя.

После своего шокирующего предложения Плотников не стал меня держать:

— Я не жду от тебя ответа здесь и сейчас, — великодушно заявил он. — И пойму, если тебе захочется взять время на раздумья. Сколько угодно. Рамки здесь устанавливает только утверждённый график выплаты долга. Его я менять не намерен.

Я не знала, что на это ответить. Я просто хотела сбежать, избавиться от его компании и подумать обо всём в одиночестве.

— Подобного великодушия я от тебя и не ждала бы, — я развернулась и пошагала к выходу из его владений.

— Алина, погоди. Я распоряжусь подать авто.

— Не нужно, — мотнула я головой. — Мне ничего от тебя не нужно.

Меньше всего мне хотелось зависеть от его милостей, какими бы незначительными они ни были.

А Плотников вынуждал меня от них зависеть. Прямо мне об этом заявил.

Я брела в студёных ветреных сумерках, по-прежнему недоумевая и едва веря во всё, что услышала.

Развод в обмен на списание долга… На списание долга и три свидания с Плотниковым.

Скажи мне кто-нибудь ещё месяц назад, чем всё обернётся, и я бы посоветовала этому кому-нибудь закусывать. Но сейчас…

Я медленно выдохнула в вечерний морозный воздух облачко пара.

Ладно, но если отбросить всю безумность моего положения… Как бы кошмарно и противно всё это ни звучало, предложение Плотникова не могло не заставить меня, пусть и всего на мгновение, задуматься.

Задуматься об очевидных выводах его предложения.

Мы ведь в любом случае разведёмся. На то и расчёт. Задумывалось-то всё изначально именно так. С тех пор в наших с Громовым договорённостях ничего не менялось. С чего бы?.. Он с радостью со мной разведётся. Наверняка давно дни считает до этого счастливого часа.

Так почему бы тогда не облегчить задачу и не убрать с нашей дороги Плотникова? Эти три свидания, само собой, ничего и никогда не решат. Ну и не заставит же он меня с ним встречаться, если после трёх свиданий я ему заявлю, что на этом мы распрощаемся навсегда. Ничего он мне за это не сделает. Не в средневековье живём!

С этими мыслями — очень сумбурными не слишком-то оптимистичными — я добрела до поместья. С ними и встретила поздно вечером Громова.

Весь день от него никаких новостей не было, но тут уж ничего удивительного — его поглотило случившееся.