Как достать стража. Влюбить и присвоить (СИ) - Райская Ольга. Страница 16
Она сложила руки на груди и покачала головой, желая меня пристыдить, а когда я не пристыдилась, добавила:
- В такую-то ночь разве ж книжки читают? Эх, птичка моя, да кабы мне такой красавчик достался да в младые годы… эх… я бы не только книги, а все алфавиты из головы выкинула и только им любовалась.
И она, ворча и покрикивая на служанок, удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.
А у меня тоже смущение было. Вот сейчас, когда мы остались совсем одни, я его почувствовала.
Сидит прекрасный мужчина, перед которым стоит не менее прекрасная девушка, на нее не смотрит и грустит – что бы это значило? При этом, он не отрицает, что между нами есть проблемы. Кстати, и в прошлый раз после крышесносных поцелуев, прижимаясь ко мне, страж просто уснул, даже не предприняв попытки соблазнить.
Проблемы, как говорится, на лицо, а время поджимает.
Если мы завтра извращенному Кайо не отправим в подарочек простыню с девственной кровью, то тогда точно прощай Леандор и все надежды на счастливую жизнь.
И как быть? Уговаривать? Я понимаю, тебе сейчас нелегко, но понимаешь, надо себя преодолеть, а меня превозмочь. Или, может быть, достань патент я его поглажу? Фу…
Настроение портилось стремительно, самооценка снизилась до плинтуса, а секса уже не очень-то и хотелось. Подстегивало только чувство долга, потому что всю жизнь прятаться я бы не смогла. Для меня семья очень много значила, а Кит сегодня стал ее частью.
Я села рядом и спросила:
- Какие у нас проблемы?
Китрэн посмотрел на меня так, словно я была не я, а кто-то совершенно чужой. Ни теплоты во взгляде, ни задорных искорок в глазах, а ведь я знала, как красиво он улыбается.
Впрочем, следующий его вопрос все расставил по своим местам.
- Кто ты, Свет?
Сначала я, конечно, не поняла, поэтому ответила с точки зрения анатомии:
- Девушка…
- Кто ты, Свет? – повторил Кит. – Кто ты и твои сестры? Две из вас арсы, третья – человечка, но родственная связь сильная. Вы изъясняетесь странными словами, порой сравнивая Леандор с каким-то домом. В тебе бурлит магия, но при этом нет крыльев, Свет! И, проклятые боги, не зная этого, я едва не погубил тебя там, на скале. Вы такие сильные, но в то же время такие слабые и нуждаетесь в защите. Кто вы, Свет?
А я-то про патент думала! Вот глупенькая! Да по сравнению с патентом, милый, все остальное пустяки. Впрочем, я не собиралась скрывать от Кита ничего. Почти ничего, мало ли что в жизни случится.
- Я твой Свет, Китрэн Стэв, это самое главное, что ты должен знать обо мне, если, конечно, не надумаешь отказаться и сбежать в свою старую проклятую жизнь, - усмехнулась я, наблюдая, как синие глаза становятся еще больше.
- Я пытался отказаться от тебя сразу, но ты осталась, и я больше не смогу этого повторить, - тихо, очень проникновенно произнес он. – Когда ты рядом, все внутри теплеет, я становлюсь лучше, сильнее, справедливее, а без тебя один мрак вокруг, Свет. Но я хочу знать о тебе все.
- Тогда клянись, что никогда не оставишь меня, что всегда будешь лететь на мой свет, и даже когда мрак заставит усомниться во мне, ты будешь слушать свое сердце! – не знаю, зачем мне нужна была эта клятва, но что-то подсказывало – я поступаю правильно.
- Клянусь, - прошептал Кит и обнял меня, притянув к себе, а потом и вовсе пересадив к себе на колени. – Расскажи, Свет…
И я рассказывала о Земле, о детском доме и приемных родителях, о смерти и новой жизни, об обретенном отце и сестре, о Фрее и магии, темных сущностях и тайнах первородных, которые мы только начали разгадывать.
Китрэн был благодарным слушателем, он не перебивал и впитывал каждое мое слово, а когда я закончила, накрыл мои губы своими.
И этот поцелуй не был похож на прежние. Он словно признал меня, принял, присвоил, словно ставил печать «моё», и наслаждался каждым прикосновением. Я же растворялась в этом невозможном мужчине, желая, чтобы Китрэн больше никогда в жизни не чувствовал себя одиноким. И даже если весь мир откажется от него, я все равно буду рядом, потому что именно там мое место.
Мы целовались. Я не почувствовала, как в процессе лишилась платья, чулок, туфелек, оставшись фактически в том самом, что ему уже приходилось снимать с меня однажды ночью – крошечных трусиках, любовно сшитых нашей портнихой. Рубашка Кита валялась на полу. И я зажмурилась, чтобы не искушать себя еще больше, потому что зрелище было превосходным, соблазнительным и теперь еще и моим собственным с крошечной оговорочкой «почти», которую мы и намеревались сейчас исправить.
Его тело распаляло, взгляд обжигал, а руки… они касались меня так, что я едва не взлетала, не имея крыльев. Дыхание сбилось, по венам текла расплавленная патока, тягучая и сладкая. Я чувствовала его желание, я горела, я хотела его…
- Кит… - выдохнула я, почувствовав его тяжесть.
А он… Он остановился.
Нет! Нет-нет-нет! Только не сейчас! Так ведь не бывает! Он ведь тоже хочет, потому что я каждой клеточкой ощущаю вовсе не патент.
- Свет… - прошептал он. – Мы не должны этого делать…
Здрасте, мы к вам приехали, открывайте! Павлин-переросток! Наша песня хороша, начинай сначала. Мог бы свои проблемы на полчасика и отложить. Дело-то недолгое. Не думала я, что мне собственного мужа нужно будет уговаривать консуммировать брак.
- Какие проблемы у нас на этот раз пока не случились? – не слишком ласково спросила я, и Кит потупился.
Мы сидели на большой кровати и, вместо того, чтобы заниматься делом и спасать свой брак, а заодно и жизни, играли в гляделки.
- Я не смогу тебя отдать никому, Свет, понимаешь? – вдруг выпалил он. – Ни на вторую ночь, ни на третью, ни на какую, пока я жив. Нам стоит убраться из Аэрлеи немедленно, но перед этим я бы хотел, чтобы нас благословил сам Адан в храме. Королевский приказ, конечно, теперь делает брак законным, но все мои предки просили благословения первородных, а некоторые даже получали.
Ну и как тут не влюбиться? Глаза горят, молнии мечут, желваки на щеках ходят. Думаю, Адан первородный мог бы гордиться таким потомком. Одно плохо – не верит он в себя, поэтому разучился верить всем, кто рядом, и кто тоже желает помочь.
Случай не безнадежный, хотя мне было обидно, тело от прерванного действа трясло, а кожу - словно тысячи крошечных булавочек кололи.
- Кит, - выдохнула я. – Ты сколько лет скрывался от королевского гнева?
- Десять, - ответил он.
- И принесло это тебе счастье или умиротворение?
- Нет.
- То-то и оно, что нет. Думаю, тебе было несладко.