Ведьма самых вредных правил, или мачеха ведёт отбор (СИ) - Миляева Кристина. Страница 41

Очаровательное лицо, прекрасные и невинные черты, пушистые и мягкие волосы и манящие розовые губы. Мою единственную падчерицу хотели практически все, о ней грезили и готовы были на многое, чтобы поцеловать. Хоть на мгновение очутиться рядом с ней. И победивший кандидат не исключение, я точно знала о том, что парень хотел попробовать её губы на вкус и заполучить первый поцелуй. Смять розовые лепестки своими устами и пробудить её ото сна. Но чем дольше я смотрела на экран, тем отчётливее понимала, что меня смущало его поведение. Оно было иррациональным и необъяснимым.

Его действия стали ударом, вернувшим меня в реальность. Никас, слегка склонив голову набок, глядел на Малику своими тускло светящимися глазами и внимательно изучал каждый медленный вздох, совершенный девушкой. Щеки парня порозовели, и он быстро отвёл взгляд от выреза её ночного платья, в которое была облачена принцесса. Словно он боялся совершить что-то непоправимое или, напротив, то, что могло быть интерпретировано не так, как происходило у него в голове. Такое поведение пугало меня и заставляло нервничать, но сильная рука сдавила плечо и заставила вернуться на своё место. Просто рухнуть обратно на подушку трона.

Я никак не могла понять, почему поведение Никаса заставило меня чувствовать себя так некомфортно и ужасно. Словно в парне всего за одно мгновение что-то поменялось, сломалось и надломилось. Никас знал, что влюблён, и никогда не пытался этого отрицать, но разве влюблённость должна быть такой непонятной? Обычно это чувство, за которым хотелось следовать по пятам, не так ли? Я отчаянно пыталась признаться в своих собственных чувствах человеку, который молчаливо стоял рядом и поддерживал меня. Не хотела больше отрицать шторм, зарождающийся в груди, держа все в себе… Но пока была морально не готова говорить о любви так откровенно. Парень же, напротив, поведал о ней всем, а теперь перед самым главным шагом почему-то струсил и никак не решался поцеловать Малику.

Хотя, даже если бы он не признался, ситуация наверняка осталась бы прежней. Когда его глаза рассматривали умиротворённое лицо принцессы, в них светилось что-то потустороннее и мистическое. Несмотря ни на что, он всегда смягчался и говорил о ней так, словно она была его божеством. Возможно, он просто не знал, что делать, когда его любимая девушка оказалась настолько близко от него. Ему, скорее всего, казалось, что он тонет в своей привязанности к моей падчерице. Он был безумно влюблён в неё и отчаянно хотел на ней жениться. Никас желал быть с ней и создать семью. Он сам признался в этом, в своих чувствах к ней....

С девятым ударом часов в нем что-то надломилось – парень больше не мог этого терпеть. Он медленно наклонился и позволил своим губам встретиться с её, не в силах выразить словами чувства. Быстрый, лёгкий поцелуй, но в нем было так много невысказанных слов, эмоций и нежности, что даже через экран от него веяло счастьем. Парень приготовился к провалу, смерти, тленности бытия, когда начал отстраняться. Однако снова ощутил прикосновение чужих губ к своим. На этот раз инициатором поцелуя стала очнувшаяся от вечного сна Малика, и принц не смог отказать себе в удовольствии: припал к её губам.

Она обвила его шею руками, углубляя поцелуй, и немного приподнялась над постелью. Людям всегда нравились красивые и утончённые вещи, и Малика, без сомнения, была самой восхитительной, которую я когда-либо видела. И, даже несмотря на то, что происходящее не укладывалось в рамки нормальности, я почувствовала радость и облегчение от того, что, похоже, мои опасения оказались напрасными. Падчерица очнулась вполне себе здоровой и счастливой. её жених был без ума от неё. А королевство ждало светлое будущее, о котором я могла только мечтать. Кажется, все вставало на свои законные места и приходило в норму.

Лицо парня краснело все больше и больше под напором девушки. Сделав пару шагов назад, он упёрся в стул и тяжело, загнанно дышал. От смущения он поспешно закрыл пылающие щеки руками, ожидая, что что-нибудь произойдёт. Девушка улыбнулась и посмотрела на него, ничего не говоря. Малика лишь красноречиво сверкнула очами и поманила пальчиком, словно околдовывая своей красотой и грацией. Сейчас падчерица уже не казалась такой простой. В ней словно что-то засветилось, заработало и стало сверкать насыщенным светом. Такая приятная услада для глаз.

– Ты мне тоже нравишься, – прошептала она нежным голосом, – так что, прошу тебя, не отказывай мне: ты заслужил свою награду за доблесть и отвагу, проявленные ради моего спасения. Я все слышала, пусть и не могла ответить. Иди же ко мне, мой благородный рыцарь.

Он обнял её крепко, прижал к себе, спрятал лицо в её волосах, лежавших тяжёлыми кудрями где-то на спине и плечах. Если он и продолжал сомневаться в искренности происходящего, то делал это совершенно молча, без былых признаков, лишь мелко покрывая её личико поцелуями. Единственное, что выдавало нервозность во всем происходящем, – слишком крепкие объятья, которыми он пытался поставить точку в этом сумасшествии. И я не понимала, почему на красивом кукольном личике моей падчерицы в этот момент расползалось что-то тёмное и дьявольское. Словно она перестала быть милой и наивной, сбросив маску.

Нутром я чувствовала себя максимально неудобно из-за того, что это происходило на глазах у всего зала и каждый мог наблюдать за тем, как возлюбленные воссоединяются после долгой разлуки. Так неожиданно было осознавать, что парадоксально худощавое для рыцаря тело прижималось к стройной и прекрасной принцессе, которая с каждым мгновением словно оживала и становилась все реальнее и правдоподобнее. Она погладила его по спине, проходясь пальчиками по напряженным рукам, и у него на лице все мышцы свело от возбуждения. Как будто принца электрическим зарядом шандарахнули, да посильнее.

Малика, наверное, почувствовала бы себя отвратительно, потому что мы наблюдали за всем этим, а она не понимала, что целая толпа аристократии видит, как её пальцы медленно ласкают кудрявые волосы на затылке принца. Даже сквозь плотную, тяжело висящую на ней ткань ночной сорочки чётко прослеживалось, как рвано и изнурённо вздымалась грудь в судорожных попытках надышаться. Девушка задрожала от истомы, от этого ощущения жизни. Сколько лет она провела во сне, и вот теперь как ни в чем не бывало вновь могла жить и наслаждаться своим положением.

Малика тяжело дышала, смотрела на Никаса, его покрасневшие щеки и судорожное движение кадыка на шее. Он был возбуждён из-за того, что прижался к ней. Я никогда – даже в самых ярких фантазиях – не могла себе вообразить, что девица, едва вышедшая из состояния, близкого к коме, потянется подрагивающими пальцами к чужой ширинке. Не узнавать последние новости, не есть, пить, да что угодно, а вот так легко и непринуждённо потянет молодого человека, расколдовавшего её, в свои объятия.

Происходящее не укладывалось в голове, а я была слишком честной, кто бы что ни говорил и ни думал о настоящей королеве. Я просто молча скинула с себя мужскую руку и решительно поднялась из кресла. Подобного рода цирк следовало незамедлительно прекращать. Хотя я не мать, но у меня существовала женская солидарность и чувство долга. Для этой страны я никто, и в настоящее время мне такой расклад был на руку. Потому что, если я устрою скандал, в конечном счёте ничего не изменится, я так и останусь склочной ведьмой, а принцесса – прекрасной и невинной.

Я потерянным взглядом смотрела на мутный переливающийся экран, который по какой-то неведомой для меня причине не собирался тухнуть. И я ощущала себя самой несчастливой идиоткой на всем белом свете. Никас приподнялся, встал на колени между широко разведённых бёдер, и Малика с благодарностью взирала на то, как он задирал на ней юбку ночной сорочки. её проворные пальчики расшнуровывали завязки на чужой ширинке. И от этого становилось дурно и хотелось побиться головой о ближайшую стену.

Она сама потянулась к его брюкам, расстёгивая слабыми пальцами пряжку ремня, рванула их в стороны и провокационно улыбнулась. Так, словно она уже сотню раз проделывала подобный трюк. И это рушило весь тот невинный и прекрасный образ сказочной принцессы. Мне не так хотелось начинать свою новую главу в жизни. А когда она освободила его от штанов и трусов, я, не думая, издала тихий стон и прикрыла глаза руками, не веря в происходящее. Это же какой-то абсурд! Как вообще девица, столько лет пролежавшая в глубоком сне под проклятием, могла думать о подобных вещах?