Сделка-only (СИ) - Беж Рина. Страница 6

Непривычно. Я рядом с Иваном давно чувствую себя ровно. Никакого мандража, мурашек, потеющих ладошек. Обыкновенное ровное тепло и нежность к близкому человеку.

А тут будто против шерсти гладят.

Хотя… – нахожу для себя подходящее объяснение, – всё элементарно.

Я – молодая, впечатлительная и хрупкая. Мой жених – мой одногодка, с легким нравом, открытый, добродушный. Фигура под стать моей – худощавый, выше всего на треть головы. Зеленоглазый блондин, красавчик. С ним легко, уютно и безопасно. Он не внушает страха и трепета, находясь рядом. Не заставляет ершить иголки и готовиться обороняться.

И Арский – взрослый мужчина, уже давно не мальчик, опытный, заматерелый хищник.

Отворачиваюсь от сцены и в наглую принимаюсь его изучать. Ну, раз уж он считает уместным фамильярничать, я тоже буду наглеть.

Высокий, широкоплечий, с гордой осанкой. С первого взгляда от него самого, как и от делового костюма, явно пошитого на заказ, разит благосостоянием. Часы на руке, запонки с черным фианитом, ботинки до блеска начищены, графитовая рубашка с едва заметной сатиновой глубиной. Арский похож на итальянца – смуглый, темноволосый. Широкие брови, высокие скулы, а под ними недельная щетина. Она выглядит жесткой и вызывает такой мощный диссонанс с дорогим костюмом и золотыми часами, будто специально для контраста отращивалась. Глаза для такого типажа слишком светлые – серые, но с тем же самым сатиновым отблеском. До неприличия, почти демонстративно, привлекательный, самоуверенный мужчина около тридцати пяти лет, избалованный деньгами и собственной натурой.

– А Вы почему не там, рядом с женихом? – спрашивает Арский, совершенно спокойно воспринимая мое внимание.

Вот же непробиваемый. Хоть бери и учись его твердокожести.

– Иван не в курсе, что я вернулась из командировки раньше. Устрою сюрприз чуть позже. Сейчас, уверена, его поддержка нужна отцу. Не хочу отвлекать, – пожимаю плечами.

Да, все именно так и есть, как говорю.

И на фразу Арского: «Ну надо же как вовремя Вас сплавили, Вера Владимировна», произнесенную приглушенно, никак не реагирую. Вполне могло послышаться. Да и не хочу с посторонним обсуждать личные дела.

Между тем говорливый молодой человек на сцене завершает свое пафосное приветствие гостей и приглашает подняться Маркова, чтобы огласить то, ради чего конкретно нас сюда позвали.

– О, я вовремя, – Михайлов, ловко обогнув стоящую неподалеку парочку, пристраивается ко мне с другого от Арского бока. – Держите.

Вручает каждому напиток.

Хочу повернуться и спросить, как умудрился принести сразу три фужера и ни один из них ни на кого не опрокинуть. Для меня сегодня этот вопрос – просто тема дня. Но Василий Иванович уже достает из внутреннего нагрудного кармана белоснежный конверт.

Музыка замолкает почти под ноль, громко звучат приветственные фанфары, а мужчина уверенно распечатывает заклеенную бумагу и вытаскивает белоснежный картонный прямоугольник. С улыбкой он демонстрирует его гостям. Конечно же, все это красивая игра на публику. И заказчик как никто знает, кому он отдал предпочтение. Но…

Но все заинтересованные лица замирают. Или это мне так кажется, потому что я действительно затаиваю дыхание и безмерно желаю победы именно нам?

Не потому, что это логично, ведь этим договором мы обеспечим себя работой на несколько лет вперед, а из-за знания, как сложно он достался «Слайтон-строй», как много сил и времени потратил Иван, чтобы сейчас претендовать на победу. Мы практически не виделись с ним последние пару месяцев, если не считать одного-двух вечеров в неделю. Жених с головой ушел в разработку проекта, курировать который доверил ему отец. И это большая честь для Ивана. Сергей Сергеевич – не тот человек, кто позволит работать спустя рукава, он со всех требует одинаково много, даже с собственного сына, который прежде чем сесть в кресло коммерческого директора, работал обычным финансовым аналитиком.

– Итак, мои друзья, мы рассмотрели все предложенные проекты застройки «Жемчужины Невы» и выбрали самый, по нашему с коллегами общему мнению, лучший, – Марков весело улыбается, выдерживая паузу, а затем продолжает. – Не буду говорить много, а просто приглашу присоединиться ко мне Сергея Сергеевича Игнатова, руководителя «Слайтон-строй». Да, наработки именно этой команды нас больше всего впечатлили, и мы с радостью будем ждать их воплощения в жизнь.

Под аплодисменты отец Ивана легко взбирается по ступеням к Маркову. Я же во все глаза гляжу на жениха, мысленно поздравляя его с успехом.

Это здорово! Это круто! Мы победили! Ванька – молодец! Он заслужил. Я им сильно и от души горжусь. Даже решаю все-таки подойти. Ведь теперь уже можно открыть свое инкогнито и обнять его сильно-сильно.

Чуть не подпрыгивая от нетерпения, извиняюсь перед мужчинами, Михайловым и Арским, предупреждая их, что ухожу, но Дима, перехватив за локоть, отрицательно качает головой.

– Подожди немного, тебя там затопчут сейчас, – кидает он вполне логичное объяснение.

Смотрю вперед, где действительно собирается плотная толпа желающих выразить почтение лидерам, а еще телевидение, и остаюсь.

Ладно, немножечко обожду, но потом…

В этот момент генеральный директор моей организации заканчивает свою короткую благодарственную речь, ни одного слова которой я так и не успеваю услышать, а затем среди шумного зала довольно громко раздается четко поставленный женский голос:

– Василий Иванович, канал 78-ТВ, скажите, пожалуйста, выигрыш «Слайтон-строй» никак не связан с тем, что на вчерашнем званом вечере в «Гранд-Петро» Ваша дочь, Ольга Васильевна Маркова, и сын Сергея Сергеевича, Игнатов Иван Сергеевич, – кивает она в сторону моего жениха, – официально объявили о своей помолвке?

Глава 6

– Что?

Мне кажется, я произношу это про себя, но ошибаюсь. Потому что Михайлов отвечает:

– Верунь, ты реально не знала? Они же даже не скрывались. Постоянно то на вечеринках вместе появлялись, то в ресторанах обедали-ужинали.

– Давно?

Вопрос стеклом царапает горло, но я его задаю.

– Ну… больше месяца точно, а до этого… кто знает. Я специально за ними не следил, но несколько раз в одних и тех же местах пересекался.

– Нет, Дима, я не знала… – поднимаю на него взгляд, отворачиваясь от сцены, куда уже поднимается обсуждаемая нами парочка влюбленных. – И мне никто ничего не говорил.

Отстраниться от происходящего, задвинуть истерику подальше и продолжать непринужденно вести беседу – надо, Вера, надо!

Сжимаю зубы покрепче, а бокал обхватываю сразу обеими ладонями. Они трясутся, и по возможности это нужно скрыть.

– Неудивительно, – фыркает сослуживец, в то время как Арский продолжает стоять с нами рядом, не участвуя в разговоре, но внимательно слушая. – У нас же еще тот террариум, а не организация. Все друг другу мило улыбаются, кланяются, по имени-отчеству называют, а как завернешь за угол, в след уже несутся язвительные проклятия. Вот скажи мне, ты много себе друзей-коллег завела за несколько лет работы?

– Нет, – произношу то, о чем он и так в курсе. – Ты и Синюхина. Всё.

– Вот и ответ, – Михайлов совсем не весело улыбается. – Все наши интеллигенты тихо злорадствуют за спиной, а в глаза смотрят, аки ангелы. А что касается, почему конкретно я тебе ничего не сказал, отвечу. Я не стал этого делать, потому что еще десять лет назад дал зарок не лезть в чужое личное. Уж, прости, подруга, но в свое время очень хорошо отхватил за подобное. Не любят у нас люди тех, кто им плохие известия приносит, и моментально делают козлами отпущения, руша дружбу, создаваемую десятилетиями. И совсем неважно, это те, кого ты обличал, или те, кому открывал глаза. Ненавидят тебя оба поровну. Да и если уж на то пошло, ответь, Вер, сколько раз мы с тобой вели серьезные задушевные беседы за те полгода, что я работаю в «Слайтон-строй»? Согласись, ни разу! Так, время от времени перебрасывались парой-тройкой фраз, да что-то на ходу обсуждали в короткий обеденный перерыв раз в две недели. И потом ты сама придерживалась официального стиля общения, не особо подпуская к себе, а я несильно навязывался.